Дэвид Чейни - Мастер меча

Челюсти Йоши сжались, глаза вспыхнули. Он мрачно сказал:

– Поступок Шите требует огромного мужества. Предупреждаю, Охана, не оскорбляй его памяти.

– Мне больше нечего добавить, Суруга, кроме того, что у меня есть обязанности перед коллективом театра, и… смею заметить, у тебя тоже.

– У меня нет никаких обязательств. Я отрабатывал свое пропитание. Я уйду, как пришел. – Йоши начинал злиться.

– Ты не уйдешь. Ты будешь играть роли Шите, пока я не найду ему замену.

Йоши был застигнут врасплох.

– Охана, – сказал он. – Ты потерял рассудок. Я не актер и не имею никакого намерения валять дурака.

– Это тебе не грозит, – огрызнулся Охана, его толстые щеки взволнованно затряслись. – Ты можешь играть роли лучше, чем Шите. Согласись с этим. Ты обучал его ежедневно, и ты знаешь каждое слово и каждое движение.

– Нет!

Что несет этот болван? Как он может предлагать ему заменить погибшего? Охана явно не понимает, что Йоши чувствует себя ответственным за сеппуку.

– Ты будешь играть! – Охана в свою очередь угрожающе уставился на Йоши. – Послушай меня. Я не глуп. Ты явился невесть откуда в оборванной одежде, грязный и голодный. Через час появились солдаты, разыскивающие человека, похожего на тебя. И ты, образованный человек, говорящий как сын императора, вдруг согласился работать, не требуя платы. Почему?

Охана выдержал паузу, ожидая ответа Йоши. Не дождавшись его, он продолжил:

– В Окабе висел плакат с описанием дезертира: за его поимку предлагалась значительная награда. Каюсь, у меня возник соблазн выдать тебя, но, будучи добросердечным по натуре, я укротил демонов алчности в своей душе. Пойми, Суруга, ты сейчас на свободе благодаря моей доброте.

Щеки Йоши вспыхнули.

– Ты угрожаешь мне? – спросил он.

– Вовсе нет. – Охана стал подобострастен. – Нет причин браниться. Я предан твоим интересам. Я убежден – ты станешь блестящим актером.

В животе у Йоши похолодело. Он раскрыт. Он теперь лишь игрушка в руках злобного ничтожества. Но… в словах Оханы была доля истины. Йоши действительно мог справиться с ролью лучше Шите. Что скрывать, он был сейчас не только раздосадован, но и польщен. Мастер меча вновь вспомнил наказ Йоритомо: «Будь терпелив, но доберись в Киото к следующему Новому году». Актерская труппа была идеальной маскировкой, а кибитка театра – отличным средством, чтобы проникнуть в столицу необнаруженным.

Охана был, конечно, грубым лицемером, но он предлагал возможность, которой Йоши не мог пренебречь.

– Способность подавать советы еще не делает человека актером, – сказал Йоши.

– Актер, не актер, все это пустая болтовня. Только ты знаешь роль достаточно хорошо, чтобы играть ее сегодня.

Охана ткнул пальцем в грудь Йоши, подчеркивая важность своих слов.

– Сегодня? Ты сошел с ума! Я не смогу подготовиться. Мне нужно порепетировать.

– Ты должен! Впереди целый день. Репетируй, сколько, душе угодно. Но вечером будь добр пожаловать на сцену, иначе окажешься в руках самураев Хашибуми еще до утра.

– Ты опять угрожаешь мне?! Негодяй!

– Тише, тише, Суруга! – Охана испугался. – Это злые слова. Не будем ссориться. Я не держу на тебя зла за содеянное тобой.

– Зла? Я работал как каторжный, чтобы возродить театр, а ты платишь мне угрозами!! !

– Суруга, ты нужен мне. Ты нужен всем нам. Ты настроил против меня дочь, узурпировал мои права режиссера, но я прощаю тебя. Без героя спектакля не будет. Неужели не ясно? – Голос Оханы стал льстивым. – Ты ведь сделаешь это для своих друзей?

– Сегодня вечером – да, – ответил Йоши с ненавистью.

Приняв это решение, Йоши занялся подготовкой к вечернему выходу. Комплексовать не было времени. Аки пыталась поговорить с ним, но, сосредоточившись на стоящей перед ним задаче, он отмахнулся от нее. Ярость актрисы не имела пределов! Ее новоявленный любовник посмел проигнорировать ее? Гордость девушки была глубоко уязвлена. Никто, говорила она себе, никто не может использовать ее и бросить.

Труппа вернулась к своим занятиям; только Уме убивалась по Шите. Для остальных бедного мечтателя как будто никогда и не существовало.

На репетиции Йоши смотрелся великолепно. Он так часто возился с Шите, что сейчас без напряжения вступил в игру и чувствовал себя очень уверенно.

Даже Цуре проворчал:

– Суруга задает тон. Он надежен, как скала. Актеры зааплодировали.

Аки, наблюдавшая за репетицией, сказала отцу:

– Посмотрим, сумеет ли он держать зал.

Нос Охана был краснее, чем обычно. Он, пожалуй, рано сегодня принялся за сакэ. Его голос стал невнятен, лицо выражало бесконечную усталость.

– Он должен хорошо поработать сегодня. От этого зависит его жизнь, – сказал Охана.

Аки раздраженно пожала плечами.

– Неразумно сейчас выпускать его на сцену. – сказала она. – Ты даешь в руки дополнительные карты.

– Не беспокойся, дорогая. Я крепко держу его в узде. Он будет хорошо служить нам, пока нужен. А затем… затем увидим!

Йоши гримировался перед небольшим зеркалом, принадлежавшим Шите. Он старался накладывать белила плотно, нивелируя черты лица. Он подумывал было играть весь спектакль в маске, но решил, что это будет слишком нарочито. Йоши нарисовал себе широкие черные брови, переделал рот в героическую красную щель, изменил прическу, опустив челку до бровей и зачесав волосы с боков назад, придавая себе преувеличенно задиристый вид.

– Ты думаешь, тебе удастся обмануть их? – Аки наблюдала за ним, приоткрыв полог. Презрительная усмешка портила ее симпатичное личико.

Йоши испугался. Неужели актриса способна читать мысли?

– Обмануть кого? – спросил он так спокойно, как только мог.

– Публику, конечно. У тебя нет опыта работы на сцене. Ты выставишь ослом себя и опозоришь всех нас.

Йоши почувствовал облегчение. Охана таки не выдал его. Он твердо сказал:

– Я репетировал роль много раз. Все будет нормально.

Самоуверенность Йоши раздражала Аки. Неужели он так быстро забыл обо всем? Ведь они целую ночь провели вместе. Ах, если бы только он сейчас посмотрел на нее, как мужчина… если бы он вспомнил… но нет! Нет!!! Женщина сердито отвернулась, со стуком уронив полотнище входа.

Йоши чувствовал себя гораздо менее уверенно, чем держался. Он не хотел оттолкнуть Аки, он нуждался в ее поддержке, но чувство вины не позволяло ему заискивать перед ней.

Йоши запретил себе думать о чем-либо, кроме предстоящей работы. Он раскинул по палатке костюмы Шите. Они выглядели бедно, в неудобных местах дыры, рукава обтрепались, бахрома неровно подрезана, небрежно подшита. Четыре коричневых верхних платья с вышитыми цветами, расположенными кольцами на фоне листвы, лежали перед ним. Он выбрал наименее поношенный наряд, надеясь, что дыры будут не очень видны. Хакама прикроется халатом. Костюм должен сойти.