Дэвид Чейни - Честь самурая. Путь меча

– Что это значит? Что нам делать? – хныкал принц.

– Ваше высочество, я не больше понимаю во всем этом, чем вы. Я один из рядовых представителей Минамото в Имперском Совете. Хотя я не военный, Йоримаса поручил мне помочь вам немедленно бежать. Нам надо отправиться на восток в монастырь Миидера. Оттуда аббат даст нам эскорт до Нары, где семь тысяч монахов-воинов обеспечат нам безопасность, пока Йоритомо не свергнет клан Тайра.

– Сколько времени у меня?

– К сожалению, нисколько. Князь Чикара уехал из Фукухары вскоре после меня. Сейчас он в Киото, во главе гарнизона Кийомори. Думаю, что они уже идут с приказом арестовать вас.

– Мои флейты! Я должен взять мои флейты! – По щекам принца катились слезы.

– Так спешите! – Айтака нетерпеливо смотрел, пока Мочихито искал свои флейты. Они теряли время, решающие минуты, от которых зависело их спасение. Голос Айтаки звучал настойчиво, когда он прервал поиски:

– Кто еще есть в этой части дворца? – спросил он.

– Только мой молочный брат Муненобу, – сказал принц, не оборачиваясь.

– Позовите его. Он должен будет помочь. Наш единственный шанс спасения – переодеться. Если мы встретимся по дороге с врагами, нельзя, чтобы нас узнали.

– Как нам это сделать?

– Вы переоденетесь женщиной. Ваш молочный брат и я будем сопровождающими. Позовите его!

Через несколько секунд Муненобу был в комнате. Он ошеломленно уставился на Айтаку и хотел уйти, когда ему сказали о плане бегства.

– Это безумие, – воскликнул он. – Нам надо сдаваться.

– Невозможно! Сдаться означало бы изгнание или даже смерть для принца и конец планам Йоритомо, – сказал Айтака.

– Что мне за дело до его планов? Я не хочу в это ввязываться! – воскликнул Муненобу.

– Брат, необходимо, чтобы ты мне помог. Я хорошо награжу тебя, когда мы будем в безопасности. Идем, нельзя терять времени.

Принц Мочихито распустил волосы. Они свободно висели черным облаком вокруг его бледного толстого лица и совершенно изменили его наружность. Он послал своего молочного брата за женской одеждой и обильно напудрил лицо.

Муненобу вернулся с китайской кофтой вишневого цвета, золотисто-желтой нижней одеждой и белым шелковым верхним платьем. В считанные минуты состоялось полное превращение. Настроение Мочихито улучшилось, когда он совершенно изменил внешность в этой восхитительной одежде.

– Муненобу, держи надо мной зонтик, – сказал Мочихито, подражая высокому женскому голосу. – А ты, Айтака, возьми эту сумку с моими личными вещами. Неси ее на голове, как полагается слуге. – Он надел соломенную шляпу с широкими полями на свои черные волосы и надвинул ее низко над глазами. Получилась отличная имитация богатой горожанки, идущей со своим личным провожатым и слугой.

Трое беглецов вышли из дворца с заднего хода как раз тогда, когда отрад имперской гвардии с шумом подъехал к воротам. Как три тени они тихонько скользнули вниз по улице по направлению к восточной стене. Когда они спешили по мосту через реку Камо, они еще слышали шум. Даже на другой стороне они еще не чувствовали себя в безопасности. Тени других беглецов заставляли их спешить прочь от дорог в холмы, окружавшие Киото. Это был долгий и извилистый путь. У принца и его молочного брата были легкие соломенные сандалии, годные для прогулки по территории дворца, но теперь, в скалистых предгорьях, под начинающимся дождем, сандалии не годились. Принц вскрикивал от боли и безнадежности, его нежные ноги покрывались ранами на острых камнях и ветках, засыпавших дорогу. Пробираясь вперед, он оставлял за собой пятна крови на земле. Их плащи были изорваны кустарником и насквозь промочены дождем, но трое путников старательно кутались в них, чтобы хоть немного защититься от холодного весеннего воздуха.

Над озером Бива начинало светлеть, когда они наконец с трудом спустились по последнему отрезку пути к монастырю. Издалека он казался маленьким и скромным. Когда они подошли близко, они поняли, что на самом деле это мощная крепость, окруженная рвом.

Дождь прекратился, и солнце проглянуло сквозь тучи. Айтака, за которым следовали заплаканный Мочихито и угрюмый Муненобу, перешел, шатаясь, по мосту во внутренний двор Миидера. Их сразу окружили монахи-воины и проводили в монастырь, где их ожидал аббат.

Беглецам дали возможность умыться и выдали одежду – принц настоял на том, чтобы ему дали чистое белое шелковое платье. Затем их провели в центральную столовую. Там, чистые, одетые в сухое, они выпили зеленого чая и рассказали аббату о своем бегстве из дворца Такакура.

Аббат слушал внимательно. Когда они кончили, он кивнул и сжал губы.

– Мы ожидали вас, – сказал он. – Йоримаса правильно поступил, отправив вас к нам на восток. Если бы вы пошли прямо в Нару, вам бы не удалось спастись. Южное направление сейчас закрыто, и таким оно будет еще несколько дней.

Путешествия аристократии во многом зависели от запрещений того или иного направления. Путешествие в южном направлении было запрещено на ту неделю, на которую приходилось пятнадцатое число, и именно поэтому Йоримаса посоветовал беглецам идти на восток и послал гонца предупредить аббата о прибытии Мочихито. Аббат замолчал, заметив нерешительное выражение лица Мочихито.

– Не бойтесь, – успокоил он его. – Мы можем укрыть вас здесь, пока мои таблицы не покажут, что можно отправляться на юг, – Он опять помолчал. – У нас еще возникает трудность с сопровождением для вас. К сожалению, монастырь не может дать достаточного войска, чтобы гарантировать вам безопасность в пути.

– Без отряда охраны из ваших монахов как мы доберемся до Нары? На дорогах будет масса шпионов клана Тайра, – заметил Айтака.

– Извините, – сказал аббат. – Я могу дать вам тридцать моих воинов для охраны, не более. Наш общий друг, Йоримаса, прибудет до наступления ночи. Он придет с сыновьями и отрядом воинов Минамото. Может быть, он что-нибудь придумает.

– Мы погибли, – захныкал Мочихито, вытирая щеку шелковым рукавом. Он был погружен в безутешную печаль и провел день с Муненобу, плача и жалуясь на судьбу, так жестоко с ним поступившую.

Вечером появился Йоримаса. Вместо обычного монашеского платья он был одет в броню поверх придворной мантии с длинными рукавами. С ним были два его сына. Накатсуна, старший, был высокий, плотный, с покатыми плечами борца; его ноги, толщиной равные стволам деревьев, искривились оттого, что он проводил жизнь в верховой езде. Он был одет в черную броню поверх красной парчовой одежды, а его брат Канетсуна – в платье из оранжевого китайского шелка поверх нижнего – из синего шелка. Канетсуна был очень похож на отца: он был высок, гибок, с глубоко посаженными, как у Йоримасы, глазами и суровым лицом с острыми чертами. Позади них ехал только один отряд конных воинов – меньше пятидесяти человек!