Мигель Делибес - Еретик

— Идет снег.

Но, казалось, никто его не слышал. Люди разминали ноги после полутора часов неподвижности. Ана Энрикес, у которой Сиприано Сальседо спросил, где она живет, сказала, что часть года живет в Саморе, а другую — на вилле ее отца в Вальядолиде, на левом берегу Писуэрги при впадении в Дуэро. Она будет рада, если он ее навестит, чтобы поговорить об учении и ободрить друг друга. Бакалавр Эрресуэло, со своей стороны, выразил сомнение в пользе тайных собраний и уж во всяком случае в том, что эта сомнительная польза окупает опасность, которой все они подвергаются, — не будет ли более полезно и менее рискованно поддерживать связь между членами общества ежемесячными посланиями по почте? Доктор заметил, что было бы неплохо использовать оба способа, но встал на защиту тайных сходок как единственной доступной формы общения и причащения святым дарам. Хуан Санчес, видя, что никто не внял его первому предупреждению и что вторая пара медлит на выходе, повторил:

— Идет снег.

И лишь теперь все загомонили, забили тревогу, засуетились. Дом покидали по двое и, когда, наконец, Сиприано — ему пары не нашлось — вышел на улицу, он заметил, что от падающих снежинок исходит сияние. Стало светлее, чем два часа назад, все вокруг прояснилось, и снег, устилающий землю, усиливал это впечатление. Он закутался в плащ и улыбнулся про себя. Он был доволен и чувствовал себя защищенным, преисполненным сознания собственной значимости. Но больше, чем сердечность приема, его взволновало собрание само по себе. Он искал в своем смятенном уме слово, которое могло бы определить суть пережитого, а когда нашел его, заулыбался во весь рот и начал потирать руки под плащом: братство — вот оно, точное слово, вот что он обрел среди своих единоверцев. Это тайное собрание было объединением братьев, воодушевленных общей верой и чувством опасности, подобно катакомбным собраниям первых христиан или апостолов после воскресения Христа. Он испытывал странное чувство, от которого время от времени холодок пробегал по его спине. Он сознавал, что находится в начале нового пути, что он вступил'в братство, где никто, приходя к тебе на помощь, не будет спрашивать, кто ты. Где все, от слуги Хуана Санчеса до аристократки Аны Энрикес, все в равной степени пользуются уважением. «Бесклассовое братство», — говорил он себе. И в одну из минут душевного подъема он подумал о том, как бы приобщить к этому счастью своих друзей и сподвижников — Мартина Мартина, Дионисио Манрике и даже тетю Габриэлу и дядю Игнасио. Он думал о том, что мир братства, о котором он мечтал с детства, совсем близко.

В своих невыразимых словами мечтах об идеальном он вдруг увидел себя в роли апостола, глашатая Благой Вести, устраивающего — возможно, в помещении склада в Худерии — многолюдные тайные собрания, на которых пастухи, стригальщики овец, портные, швеи, охотники и погонщики мулов вместе восхваляли бы Господа. И в один прекрасный день тысячи жителей Вальядолида собрались бы на Рыночной площади, никем не преследуемые, чтобы петь псалмы, которые сейчас тайком читает донья Леонор в начале их собраний.

На следующий вечер он навестил донью Леонор и ее сына. Он знал от Педро Касальи и дона Карлоса де Сесо, что в Авиле, Саморе и Торо есть небольшие группы христиан, примыкающие к самой важной, центральной, находящейся в Вальядолиде, и что с ними поддерживается связь через Кристобаля де Падилью, слугу маркиза де Альканьисес, и Хуана Санчеса. Но их поведение, неотесанность и скудоумие, их бестактность серьезно беспокоили Доктора. К этим контактам следовало отнестись более серьезно, и Сиприано мог бы взять эту задачу на себя. Доктор был доволен его настроем. У молодого Сальседо было в избытке и благоразумия, и таланта, и денег, чтобы справиться. Оставались еще проблемы с Андалусией. Вальядолидцы все более отдалялись от Севильи, от лютеран на юге, а из-за бдительности Инквизиции поддерживать с ними связь было очень непросто. Севильцы понимали, что перехваченная в один прекрасный день почта может одновременно, в течение нескольких часов уничтожить оба протестантских центра. Так что они были почти полностью отрезаны друг от друга. Поэтому дону Агустину Касалье так приглянулись самоотверженность Сальседо, его готовность к действию. Сиприано мог бы начать с Кастилии и закончить Андалусией. Он был хорошим наездником и не считал ни времени, ни денег. Сиприано начал с того, что посетил три городских монастыря — Святой Клары, Святой Екатерины и Святой Марии Вифлеемской, — где были их единоверцы, с которыми они не общались уже нескольких месяцев. Он отвез рекомендательные письма и поговорил в монастырских приемных с настоятельницами — Эуфросиной Риос, Марией де Рохас и Каталиной де Рейносо. Все три были ярыми последовательницами нового учения, но Доктор хотел знать, имеют ли успех новые идеи среди послушниц. По словам Доктора, их распространение в монастырях было делом рискованным, поскольку всегда находился какой-нибудь фанатик или фанатичка, готовые донести на еретиков Инквизиции. Эуфросина Риос подтвердила эти опасения касательно монастыря Санта Клары. Тем не менее в монастыре появилась послушница, Ильдефонса Муньис, глубоко проникшаяся идеями Реформы, принесшая в монастырь трактат Лютера «О свободе христианина» и теперь искавшая способ распространить его среди монахинь. Хуже обстояли дела в монастыре Святой Екатерины, где, несмотря на все старания Марии де Рохас, ничего не изменилось и, учитывая обстоятельства, о которых сообщила настоятельница, в настоящее время было бы лучше и не пытаться что-то сделать. Неожиданная новость пришла из монастыря Марии Вифлеемской: о ней сообщила настоятельница Каталина де Рейносо. Характерным монашеским голосом, слегка гнусавя, она через оконце в монастырской приемной рассказала об успехе новых идей внутри монастырских стен. Многие из монахинь приобщились к учению об искуплении грехов жертвой Господней. Сиприано получил их список: Маргарита де Сантистебан, Марина де Гевара, Мария де Миранда, Франсиска де Суньига, Фелипа де Эредиа и Каталина де Алькасар. Остальная часть общины была на верном пути; от Доктора требовались лишь две вещи: доступные книги и немного терпения. Сиприано записал имена новых христианок и поместил их в картотеку, которую хранил в своем кабинете и которая день ото дня росла.

Прежде, чем отправиться в Авилу и Самору, Сиприано Сальседо заказал издателю Агустину Бесеррилю сто экземпляров «Благодеяния Христа», предоставив для набора рукопись Педро Касальи. Человек корыстолюбивый, Бесерриль взял за исполнение заказа немалую сумму и, взвесив все за и против, обещал издать книгу при условии, что ни одна живая душа не будет об этом знать. Он сам, без чьей-либо помощи, отпечатал заказанный тираж, и однажды ночью, примерно месяц спустя, Сиприано, подъехав в своей карете к черному входу в типографию, забрал пакет с книгами. Возможность получить в свое распоряжение сто экземпляров «Благодеяния Христа» горячо и восторженно обсуждалась на собрании тайного общества 16 февраля. Теперь необходимо было с умом, не спеша, с наибольшей пользой для дела распределить книги.