Ильяс Есенберлин - Шестиглавый Айдахар

Ногай сохранил все так, как было при Потрясателе вселенной. Десятник подчинялся начальнику сотни, сотник – главе тысячи, тот, в свою очередь, – главе тумена. Над туменами стояли три нойона, а над ними лашкаркаши – главный предводитель крыла.

Чингиз-хан учил: «Если во время сражения хотя бы один из десятка побежит с поля битвы, то все, кто входит в эту десятку, должны быть казнены. Если же вся сотня проявит храбрость, а подчиненная его главе десятка будет уличена в трусости, то следует казнить всю сотню.

Если один из десяти будет окружен врагами, а остальные девять не попытаются выручить его и не придут на помощь, все они достойны смерти. Если же подобное произойдет с десяткой, а остальные девяносто воинов не сделают все, чтобы спасти десятку от беды, все они должны быть преданы смерти».

Так завещал в своей Яссе Чингиз-хан.

Еще более жестокими были его законы по отношению к тем, кому под начало отдавал он воинов. Если простой воин отвечал головой за свою трусость или за то, что не пришел на помощь товарищу, то те, кто стоял над десятками, сотнями, тысячами, за неумение распорядиться и показать пример должны были быть казнены вместе со своими семьями.

Везде и всюду единственным наказанием была смерть. Воины Чингиз-хана были рождены для того, чтобы убивать других. Если же они не делали этого или делали плохо, то умирали сами.

Завершив поход в орусутские земли и в Западную Европу, многие монголы осели в низовьях рек Северного Кавказа, Итиля и Тана.

Свое войско глава улуса всегда набирал среди тех, кто жил на подвластных ему землях. Ногаю повезло – в его улусе было много монголов. Они помнили времена Чингиз-хана и учили своих детей и внуков тому, к чему привыкли сами, что казалось им естественным и необходимым.

Во время крымского похода погиб родной брат одной из жен Ногая – сын эмира хадаркинского рода Макур Курана. Ногай присоединил его войско к своему. Хадаркинцы были настоящими монголами, отличались храбростью и умением повиноваться.

Имея сильное войско, Ногай чувствовал себя независимым и умел дать понять это другим чингизидам. Три его сына управляли сплоченными железной дисциплиной туменами и были готовы выполнить любой приказ отца.

Ногай никогда не называл себя ханом, но все вопросы, касающиеся управления принадлежащего ему улуса, решал сам, не прося ни совета, ни помощи в Золотой Орде.

Особенно независимо повел он себя при Менгу-Темире. Новый хан никак не выказал своего недовольства, а скорее наоборот, сделал вид, что ничего не происходит, поскольку улус Ногая по-прежнему считался частью Золотой Орды.

Другим был занят в это время Менгу-Темир. По его приказу в одном дневном переходе от устья Яика вверх по течению строился новый город Сарайчик. Здесь, в самом сердце Орды, вдали от границ, где постоянно вспыхивали междоусобицы, хан решил наладить чеканку своих денег.

И еще была причина, по которой Менгу-Темир не хотел ссориться с Ногаем. В Мавераннахре и Хорасане набрал силы Кайду и уже позволил себе забирать часть причитающихся Золотой Орде денег, получаемых от принадлежащих ей ремесленников – рабов.

Случись это при Бату или даже при Берке-хане, Золотая Орда, не стерпев подобной обиды, двинула бы свои тумены на того, кто осмелился поступать подобным образом. Но Менгу-Темир боялся Кайду. Опасение быть разбитым и потерять даже то, что имела Орда, останавливало хана.

Предательски умертвив Барака, Кайду укрепил союз со своим бывшим врагом – ильханом Ирана Абаком и создал на подвластных ему землях новое сильное ханство. Желая еще больше оградить себя от неожиданностей с юга, он пообещал отдать в жены свою знаменитую дочь Кутлун-Шаги за внука Абака – Газана.

Менгу-Темир понимал, что если он двинет свои тумены на Кайду, то не останется в стороне и Абак. Ильхан непременно воспользуется этим и через Азербайджан и Кавказ ударит Золотой Орде в спину.

Опасаясь Кайду, Менгу-Темир тем не менее пристально и с тревогой следил за Ногаем.

Не проходило ни одной зимы, чтобы Ногай не устраивал больших облавных охот, в которых участвовало все его войско. Длились они по три-четыре месяца и охватывали большие пространства.

Со времен Чингиз-хана такие охоты означали подготовку к походу, к предстоящим битвам. На охоте проверялась выносливость воинов, их способность терпеливо переносить лишения: спать на земле в дождь и снег, долгое время обходиться без еды, быть зоркими и внимательными, во всем подчиняться своим начальникам.

Иногда Менгу-Темиру начинало казаться, что Ногай задумал отделиться от Золотой Орды и объявить себя самостоятельным ханом. Но ведь Ногай всегда был суровым и последовательным сторонником заветов Чингиз-хана, и едва ли он посягнет на единство.

Если это так, то чего же хочет Ногай? Неужели он наметил себе цель выше, неужели пожелал сам сделаться ханом Золотой Орды?

От этих мыслей Менгу-Темир мрачнел и подолгу не находил себе места.

Да, никто из чингизидов еще не бежал от звания хана и не отказывался от трона, если для этого появлялась хотя бы небольшая возможность. Но Менгу-Темир ошибался, думая, что и Ногай преследует эту же цель.

Ногай был не только мудрым и удачливым предводителем войска, он еще и умел смотреть далеко вперед. Ногай хорошо понимал, что убрать с трона Менгу-Темира будет нелегко. Слишком многие стояли за его спиной и, бесспорно, оказали бы ему поддержку. Поднять руку на хана, избранного курултаем, значит нарушить святая святых Яссы Чингиз-хана. Не только враги, но и друзья поднимутся на того, кто решится задумать подобное.

Нет, не ханское звание прельщало Ногая. Он хотел всегда оставаться сильным, чтобы не только правое крыло прислушивалось к сказанному им слову, но и вся Золотая Орда. И кто бы ни сидел на троне, принимая решение, должен был вспомнить о нем и у первого спросить совета или согласия. На это, как считал Ногай, у него было полное право. Кто больше, чем он, сделал для возвеличивания Золотой Орды, для умножения ее богатств? Кроме того, он самый старший из Джучиева потомства, а значит, каждое его слово – это золотое слово.

Разве может кто-либо из потомков Чингиз-хана сесть на трон Орды без его согласия и благословения? По мнению Ногая, такое не должно было произойти.

Но Ногай знал, что одних пожеланий слишком мало, чтобы повелевать ханами. Только сильное войско и поддержка большинства из потомков Джучи даст ему возможность, не будучи ханом, править Золотой Ордой.

Для этого он постоянно заботился о войске и привлекал на свою сторону тех, кто мог бы оказаться ему полезен. Ногай не стеснялся в средствах. Одних обманывал, другим льстил, третьих пугал, четвертых подкупал своей щедростью.