Георг Эберс - Дочь фараона

Он уважал религию и обычаи каждого народа. Когда был отыскан в экбатанском архиве неизвестный Камбису документ Кира, он позволил иудеям достроить храм Иеговы. Общинам ионийских городов он даровал самоуправление. И едва ли он решился бы двинуть свои войска против Греции, если бы не был прямо оскорблен афинянами.

Науке мудрого государственного хозяйства, как и многому другому, он научился у египтян, и потому народу этому оказывал особое уважение и многие благодеяния. Так, например, он приказал для развития египетской торговли соединить Нил с Красным морем каналом.

Во все время своего правления он старался вознаградить египтян за жестокости Камбиса. Пока он жил, никто не дерзал оскорблять их нравы и религию. Сам он до последних лет охотно изучал интеллектуальные сокровища мудрого народа. Старик-первосвященник, Нейтотеп, умерший уже в глубокой старости, до конца пользовался милостью царя, который нередко прибегал к его астрологическим познаниям.

Египтяне по достоинству оценили его кротость и, как прежних царей своих, провозгласили Дария божеством. В последний год его правления, уступая стремлению к независимости, они забыли о благодарности и попытались сбросить легкое иго, которым тяготились только потому, что оно было наложено против их воли.

Их благородный повелитель и покровитель не дожил до конца этой борьбы.

Его преемнику Ксерксу, сыну Дария и Атоссы, суждено было возвратить жителей Нильской долины к насильственному и потому непрочному повиновению.

Достойный памятник своего величия Дарий оставил в великолепном дворце, построенном на горе Рахмед, близ Персеполя. Развалины его и теперь возбуждают удивление путешественников. Шесть тысяч египетских каменщиков, вывезенных в правление Камбиса в Азию, помогали другим работникам, строившим царственный склеп для Дария и его преемников. Труднодоступные, высеченные в скале покои этого склепа устояли против действия времени и теперь служат приютом бесчисленным стаям диких голубей.

На стене гладко отполированной скалы Бизитуна, или Бегистана, недалеко от места, где он спас жизнь Атоссы, Дарий приказал вырезать клинообразными письменами историю своих деяний, на языках персидском, мидийском и ассирийском. Персидская часть этих надписей теперь окончательно расшифрована. Там, между прочим, находится, сходное в общих чертах с историей Геродота и нашим рассказом, изложение событий, описанных в последних главах. Там, например, сказано:

«Говорит Дарий, царь: то, что я сделал, совершилось по милости Аурамазды во всех видах. Когда цари отложились, я дал им девятнадцать битв. По милости Аурамазды я их разбил. Девять царей взял я в плен. Из них один был по имени Гаумата, мидиец. Этот солгал, говоря: я Бардийа (Бартия), сын Кира. Он сделал Персию мятежной».

Ниже он приводит имена родоначальников, которые помогли ему низложить магов. В другом месте сказано:

«Говорит Дарий, царь: то, что я сделал, я совершил во всех отношениях по милости Аурамазды. Потому Аурамазда оказал мне помощь и другие боги, какие есть, что я не был враждебен и не был лжецом, не был владыкой насильственным, ни я, ни семейство мое. Кто помогал моим соплеменникам, того я награждал милостью; кто был враждебен, того я строго наказывал. Ты, который после будешь царем, к человеку, который есть лжец или бунтовщик, не будь благосклонен, накажи его строгим наказанием. Говорит Дарий, царь: ты, который после увидишь эту доску, которую я написал, или эти картины, не порти их, а пока ты живешь, сохраняй их…»

В заключение нам остается только сообщить, что Зопир, сын Мегамбиза, до последнего дня оставался верным другом Дария.

Когда однажды кто-то из придворных показал Дарию гранатовое яблоко и спросил его: «Каким благом ты бы желал обладать столько раз, сколько в этом плоде зерен?» – царь ответил, не колеблясь: «Моим Зопиром».

За милости царственного друга Зопир ему отплатил с лихвой. Когда осада Вавилона, отложившегося после смерти Камбиса от персидской монархии, затянулась на целые девять месяцев и Дарий уже готовился отступить, Зопир явился к нему весь в крови, без носа и ушей, и объявил, что он себя изуродовал, чтобы обмануть вавилонян, которые должны хорошо его знать, так как он в былое время водил знакомство с их дочерьми. Он скажет надменным горожанам, что якобы Дарий его обезобразил и что он пришел к ним, чтобы отомстить царю. Когда ему вверят часть войска, он произведет несколько удачных вылазок, чтобы этим окончательно приобрести доверие граждан. Наконец он таким путем захватит городские ключи и отворит друзьям ворота Семирамиды.

Эти шутливым тоном сказанные слова и страшный вид когда-то столь прекрасного друга тронули царя до слез. Когда хитрость Зопира предала в его руки почти неприступную крепость, он воскликнул:

– Я бы отдал сто Вавилонов, лишь бы мой Зопир не был так изуродован!

Он назначил друга правителем исполинского города, предоставил ему все собираемые доходы и ежегодно присылал драгоценнейшие подарки. Позднее он часто говаривал, что кроме Кира, – с которым никакого человека не должно сравнивать, – никто не совершал такого благородного поступка, как Зопир.

Немногие властители находят таких самоотверженных друзей, потому что немногие умеют быть благодарными, как он.

Когда Силосон, брат умерщвленного Поликрата, явился к Дарию в Сузы и напомнил ему о важных оказанных ему услугах, царь принял его, как друга, предоставил в его распоряжение много кораблей и воинов и помог ему утвердить в Самосе свое господство.

Самосцы отчаянно защищались против чужеземных солдат нового тирана и сказали, когда были принуждены сдаться:

– Благодаря Силосону у нас на острове теперь стало много свободного места.

Родопис дожила еще до умерщвления Гиппарха Гармодием и Аристогитоном и до низвержения его брата Гиппия [117], афинского тирана, – и скончалась с твердой верой в высокое призвание Греции, на руках своих лучших друзей, Феопомпа Милетского и Каллиаса, афинянина.

Весь Наукратис оплакал смерть благородной женщины, а Каллиас послал гонца в Сузы, чтобы известить царя и Сапфо о кончине своей приятельницы.

Через несколько месяцев сатрап Египта получил следующую собственноручную грамоту Дария:

«Так как недавно умершую в Наукратисе эллинку Родопис мы знали и уважали; так как ее внучка, в качестве вдовы законного наследника персидского престола, до сего дня пользуется почестями царицы; так как, наконец, правнучку покойной, Пармису, дочь Бартии и Сапфо, мы избрали недавно нашей третьей законной супругой, – то считаем приличным, чтобы смертным останкам прародительницы двух высоких государынь были возданы царственные почести. Поэтому повелеваю тебе с царской пышностью перенести прах Родопис, которую мы всегда считали величайшей и замечательнейшей из всех женщин, в величественнейший из всех памятников, то есть в наиболее красивую пирамиду. Прах покойной да хранится в прилагаемой драгоценной урне, которую посылает для этого Сапфо.