Георг Эберс - Дочь фараона

Эти слова облегчили роль, которую должна была взять на себя униженная женщина. Горько плача и громко рыдая, она взглянула на разгневанного царя и простерла к нему руки с таким умоляющим видом, что его гнев превратился в сострадание, и он, поднимая коленопреклоненную просительницу, спросил ее:

– У тебя есть какая-нибудь просьба?

– Что могу я желать с тех пор, как мое солнце отвратило от меня свои лучи? – прозвучал ответ, заглушённый тихими рыданиями.

Камбис пожал плечами и спросил еще раз:

– Разве ты ничего не желаешь? В прежние времена я мог осушать твои слезы с помощью подарков; поэтому требуй и теперь утешения драгоценного металла.

– Федима не желает больше ничего! Да и для кого нужны ей украшения с тех пор, как ее царь и супруг отвращает от нее свет своих очей.

– В таком случае я не могу помочь тебе! – воскликнул Камбис, с негодованием отворачиваясь от коленопреклоненной Федимы.

Совет Богеса, чтобы она набелилась, был хорош, так как под белилами ее щеки пылали от гнева и стыда. Несмотря на это, она поборола кипевшие в ней страсти и, следуя приказанию евнуха, столь же почтительно и низко поклонилась Нитетис, как и матери царя, между тем как ее слезы неудержимо текли на виду у всех Ахеменидов.

Отанес и Интафернес с трудом сдерживали гнев, возбужденный в них тем унижением, которому подверглась их дочь и внучка, и глаза многих Ахеменидов с величайшим участием были устремлены на несчастную Федиму и с подавленным неудовольствием – на прекрасную иноземку, которой было оказано предпочтение.

Все церемонии были окончены, и начался пир. Перед царем лежало в золотой корзинке окруженное другими плодами гранатовое яблоко исполинских размеров, величиною с детскую голову.

Он только теперь заметил его, стал внимательно разглядывать плод глазами знатока и спросил:

– Кто вырастил это удивительное яблоко?

– Твой раб Оропаст, – отвечал с низким поклоном старший из магов, – уже много лет я занимаюсь садоводством и осмелился повергнуть к твоим стопам этот плод, как результат моих трудов и стараний.

– Благодарю тебя, – сказал царь, – потому что, друзья мои, это гранатовое яблоко облегчит мне выбор наместника в случае отправления в поход. Клянусь Митрой, тот, кто умеет столь старательно ухаживать за небольшим деревом, будет хорошо справляться и с более значительными делами. Что за плод! Кто видел что-нибудь подобное? Еще раз благодарю тебя, Оропаст, а так как царская благодарность не может ограничиваться одними словами, то я уже теперь назначаю тебя, на случай войны, моим наместником всего государства. Да, друзья мои, недолго уже придется нам наслаждаться ленивым спокойствием. Перс лишается своей веселости, будучи удален от воинских треволнений!

Шепот одобрения послышался в рядах Ахеменидов. «Победа царю!» – снова послышалось отовсюду. Неудовольствие по поводу унижения, нанесенного женщине, было тотчас же забыто; мысли о битвах, мечты о бессмертной воинской славе и победных венках, воспоминания о великих деяниях минувшего времени заставили пирующих воспрянуть духом и подняли их праздничное настроение.

Сам царь, соблюдавший в этот день большую умеренность, чем обыкновенно, приглашал своих гостей пить поусерднее и радовался шумной веселости и кипучему воинственному настроению своих героев; но более всего возбуждала его восторг чарующая красота египтянки, которая сидела подле него, бледная более обыкновенного и совершенно измученная утренними хлопотами и непривычной для нее тяжестью высокого тюрбана. Никогда еще не чувствовал он себя столь счастливым, как в этот день!

Да и чего недоставало ему? Что еще мог желать он, которому божество даровало, в виде добавления ко всем сокровищам, составляющим предмет человеческих желаний, еще и счастье любви? Казалось, что его упрямство превращается в кроткое доброжелательство, его строгая суровость – в ласковую уступчивость, когда он обратился к сидевшему вблизи него Бартии.

– А что, брат, ты, кажется, забыл мое обещание? Разве ты не знаешь, что сегодня можешь наверное рассчитывать на исполнение любого желания, которое наполняет твое сердце? Вот так, опорожни свой сосуд и соберись с духом! Но не проси чего-нибудь незначительного! Я сегодня расположен делать щедрые подарки! А! Ты хочешь высказать мне свое желание по секрету? Так подойди поближе! Я сильно интересуюсь, чего так пламенно желает самый счастливый юноша в моем государстве, краснеющий, точно девушка, как только заговорят о его желании.

Бартия, чьи щеки действительно пылали от волнения, с улыбкой склонился к своему брату и стал шептать ему на ухо, рассказывая в кратких словах историю своей любви.

Отец Сапфо принимал участие в защите своего родного города Фокеи против войск Кира. Это обстоятельство юноша намеренно поставил на вид, назвал свою возлюбленную дочерью эллинского воина из благородного рода и умолчал о том, что он, посредством торговых предприятий, приобрел большие богатства. Он изобразил своему брату всю привлекательность, высокое образование и любовь своей невесты и только что собирался обратиться к поддержке Креза, как Камбис прервал его и, целуя брата в лоб, воскликнул:

– Не расточай так много слов, брат мой, и следуй влечению своего сердца. Я знаю могущество любви и помогу тебе добиться согласия нашей матери.

Бартия, в припадке благодарности и ошеломленный неожиданным счастьем, бросился к ногам своего царственного брата; последний ласково поднял его и воскликнул, обращаясь почти исключительно к Нитетис и Кассандане:

– Обратите внимание, мои милые! Новые ростки готовятся появиться на родословном дереве Кира, так как наш Бартия решился покончить со своей холостой жизнью, неугодной богам. Через несколько дней влюбленный юноша отправится на твою родину, Нитетис, и привезет с берегов Нила второй драгоценный камень в нашу гористую страну!

– Что с тобою, сестра? – воскликнула Атосса, прежде нежели Камбис договорил эти слова, смачивая вином лоб египтянки, которая без чувств лежала в ее объятьях.

– Что такое было с тобою? – спросила слепая Кассандана, когда невеста царя пришла в чувство через несколько минут.

– Радость, счастье, Тахот, – чуть слышно проговорила Нитетис.

Камбис, так же как и его сестра, бросился на помощь потерявшей сознание девушке. Когда она окончательно пришла в себя, он просил ее подкрепить свои силы глотком вина, сам подал ей кубок и, поясняя свои прежние слова, продолжал:

– Бартия отправится на твою родину и из Наукратиса на берегу Нила возьмет себе в жены внучку некоей Родопис, дочь благородного воина-героя, уроженца героического города Фокеи.

– Что это было такое? – воскликнула слепая царица.