Зофья Коссак - Король-крестоносец

Кроме прямых выгод, братству, которое объявило войну Христу, приносило злорадное удовлетворение ощущение того, что оно свило гнездо именно здесь, вблизи Гроба Господня, в Святой земле, где столько Его следов! Стереть эти следы, изгладить их из памяти людской – вот что полагало братство своей первейшей задачей. Потом его члены намеревались проникнуть в Европу и укрепиться там, чтобы повести наступление на христианство в Риме, во Франции – в краях, где оно имело особенно давние и глубокие корни. Во всем этом привечаемый в христианском мире орден призван был послужить братству щитом и опорой…

Собрание все не начиналось. Безобразный карлик, страж подземелья, пытался объяснить что-то великому магистру. Рослый Жерар де Ридефор нагнулся, дабы разобрать, что он там бубнит.

– Чужие тут были… третьего дня…

– Чужие? Кто?

– Обе принцессы… рыцарь Ренальд из Сидона… и с ними еще один рыцарь – не знаю, кто таков.

– И далеко они забрались?

– Только во двор вошли. Тут я запустил нашу мельницу – они и бежали…

Великий магистр нахмурился. Бежать-то они бежали, но могут вернуться, чтобы понять, откуда был этот шум. Ренальд из Сидона – не трус!

Подумав, он распорядился:

– Завтра завали вход камнями и ступай домой. Обратно, пока не прикажу, не возвращайся. А Ренальду из Сидона я сам предложу поехать сюда со мной и обыскать развалины.

Успокоившись, Жерар де Ридефор занял почетное место и дал знак начинать собрание. Главным вопросом сегодня была недавняя победа короля Балдуина под Монжисаром, которая немало обеспокоила членов братства. Неожиданный триумф стоящего на пороге смерти государя укрепил пошатнувшуюся было королевскую власть, что грозило срывом их замыслов.

– Жаль, меня при этом не было! – восклицал великий магистр. – Но кто бы подумал, что в смердящем полутрупе найдутся такие силы? Ну, да больше подобное не повторится.

– Не должно повториться! – подтвердили хором собравшиеся.

Обсудив главное, заговорили о том, сколько хлопот доставит им Ибелин. Он постарается стать добрым королем и управлять страной разумно – что, конечно, никуда не годится. Как быть? Устранить его, как Монферрата, нельзя. Два несчастных случая подряд – это слишком. Ничто не должно нарушать естественного порядка вещей. Все собратья обязаны это помнить. Ибо на их пути, где малейший шаг вперед приближает братство к цели, недопустимо ошибаться в мелочах.

Собрание завершилось пиром, за ним же последовала гораздо более приятная часть встречи. Жерар де Ридефор осушил в один глоток огромный кубок с вином и закрыл глаза, предвкушая. Король Балдуин заблуждался, приписывая ему недюжинный ум. Славой проницательного человека великий магистр был всецело обязан братству, с которым его, однако, связывали не столько далеко идущие разрушительные замыслы, сколько безудержное, порочное сластолюбие. Вот и сейчас, не в силах думать ни о чем другом, он нетерпеливо ждал той минуты, когда наконец войдут женщины. А их немало заключено было в этом подземелье. Юные красавицы, которых похищали из бедных семей, оставались здесь навсегда. Когда узницы увядали от истощения, затхлого воздуха и гнусных надругательств над их плотью, останки их скрывал каменный саркофаг с изображением быка, а места погибших занимали новые девушки.

Длинной покорной вереницей они входят уже в залу. Одурманенные гашишем, с выражающими страдание лицами, с подрисованными глазами, тянущимися к самым вискам, в ниспадающих одеяниях с разрезом сверху донизу, они ступают, словно ожившие фигуры с барельефов, которыми покрыты стены этого святилища…

Редкой гостьей была королева Агнесса во дворце своего венценосного сына. Крестясь и призывая на помощь всех святых, торопливо проходила она сейчас покой за покоем, а перед входом в королевскую опочивальню на мгновение остановилась. Ну и дух же тут! Несчастный… Несчастный…

Балдуин возлежал на своем ложе, скрытый за тонким пологом, который спускался от балдахина. Он не хотел, чтобы его видели. Хотя мир для него был погружен уже во тьму, он сознавал, как страшно, должно быть, исказила его черты подступающая смерть. Не раз долгими бессонными ночами ему чудились картины одна чудовищнее другой, но, не в силах даже ощупать свое лицо бесчувственными гниющими ладонями, проверить он их не мог. Уйдя в себя, он таил от окружающих, как глубоко это его мучило. Стал ли он уже похож на того урода с гноящейся ямой вместо лица, которого он когда-то встретил? Никто не скажет… Милосердные братья-лазариты из жалости не открывают правды. Потеряв зрение и осязание, король, однако, сохранил отменный слух и полную ясность мысли.

– Да хранит Господь Святую землю! – приветствовал он вошедшую Агнессу. – Добро пожаловать, любезная матушка. Что наследник?

– Пока, бедняжка, слаб, – вздохнула королева. – А уж как его только не лелеют! Можно сказать, что без моей опеки он бы давно был на том свете. Родился-то он таким хилым! Ну, да удивляться тут нечему, ведь сколько пережила его страдалица-мать… Впрочем, – поспешила она добавить, – сейчас малыш немного окреп: почти здоровый ребенок, разве что еще худенький.

– Это очень важно, чтобы мальчик вырос здоровым, – озабоченно проговорил Балдуин. – Может быть, здешний воздух ему не на пользу? Прошу вас, матушка, сразу же после свадьбы Сибиллы вывезите принца к морю. Там дышится легче.

После свадьбы Сибиллы! Агнесса встрепенулась. В том-то и дело… Но как об этом сказать? Что сказать? Не найдя слов, она выбрала самый верный способ: разразилась слезами.

Балдуин насторожился. Что бы это значило? Уж не случилось ли что-нибудь, о чем ему не доложили? Будь проклят вечный мрак, который его обступает!

– Почему вы плачете? – спросил он раздраженно.

– Потому что Сибилла… голубка моя… доченька моя ненаглядная…

– Что, заболела? – испугался он.

– Нет-нет, слава Богу, здорова – но…

Агнесса подавила рыдание и договорила:

– Она не может выйти за Ибелина!

Воцарилась тишина. Королева перестала плакать и, затаив дыхание, ждала, что ответит сын. Сказав главное, она испытала облегчение. Уф!

Балдуин лежал, словно оглушенный. Наконец он вымолвил:

– Не понимаю. Почему?

– Потому что она полюбила другого!

И прежде чем король мог вставить слово, Агнесса затараторила:

– Рыцаря полюбила, рыцаря куда лучше Ибелина из Рамы! Молод, хорош собой – всем ей под стать. Они точно два ангела! А рыцарь он добрый, храбрый…

– Поберегите ваше красноречие, – оборвал ее Балдуин. – Сибилла выйдет за Ибелина из Рамы и ни за кого другого. А этот другой – как его имя?

– Вит Лузиньян. Младший брат Амальрика.