Эвелин Энтони - Виктория и Альберт

– Конечно нет, – улыбнулся Мельбурн. – Альберт очень красивый молодой человек и, благодарим тебя, Господи, не занимается самолюбованием! Все одобряют ваш выбор. Что касается меня, то я мечтаю только об одном: чтобы он сделал вас счастливой. И я уверен, что так оно и будет.

– И я тоже! – радостно заявила Виктория. – Жизнь чудесна, не так ли? Я так боялась брака, а теперь только об этом и мечтают. Надо подумать, я даже как-то сказала, что никогда не выйду замуж! – Она захохотала. – Может, это немного нескромно, но я жду не дождусь того момента, когда он постоянно будет со мной. Я так влюблена в него, лорд М., и так счастлива!

– Если это так, то я тоже, – нежно сказал он ей. – Благослови вас Боже, – мадам!

Мельбурн уходил из королевских покоев медленнее, чем шел туда. Виктория счастлива, а он так сильно любил ее, что радовался за нее, однако ему было грустно за себя. Естественно, что она собирается выйти замуж и любить мужчину своего возраста. Безгрешная идиллия, которая согревала его пустую жизнь, должна была рано или поздно кончиться. Он всегда знал это. Королева была живой и страстной и обладала уникальным положением, имея возможность по собственной воле выбирать себе мужа. Но он все же не ожидал, что она так скоро сделает свой выбор.

К его чувствам примешивалось одно неэгоистичное сожаление. Ему хотелось, чтобы ей также щедро дарили любовь. Он понимал: это невозможно, и очень сожалел об этом. Но лорд М. затушил свое возмущение и злость. Альберт не был искателем приключений. У него весьма чувствительная натура. Подобно всем немцам, его воспитали так, будто смех является страшным грехом. Он скромен, одинок и подчиняется чувству долга. Может, его смущает сильный характер его маленькой кузины, сухо подумал Мельбурн. Ничего, когда они поженятся, он станет больше ее ценить и, может, со временем даже полюбит. Ради королевы, чтобы она была счастлива, он станет во всем помогать молодому человеку.

На следующее утро Альберт отправился в маленький будуар и сел на диванчик рядом с Викторией. Лицо ее горело от возбуждения, но держалась она вполне спокойно, сидела очень прямо, сжимая руки на коленях. Ее скромное поведение не соответствовало решительности ее намерений. Немного погодя Виктория очень просто сделала ему предложение.

– Дорогой кузен, – начала она, – мне нужно кое-что сказать вам и о чем-то спросить. Надеюсь, что вы будете терпеливы. У меня не очень легкая задача. – Она секунду поколебалась, еще сильнее покраснев. В этот момент Альберт забыл, что ей не идет яркий румянец. – Пока вы были здесь, вы полностью покорили мое сердце. Я буду очень счастлива, если вы согласитесь разделить мою жизнь.

Он не мог ей отказать и обидеть Викторию, когда видел на ее лице выражение ожидания и даже смущение. Нельзя, чтобы это выражение сменилось болью и разочарованием. Ему не оставалось ничего иного, как только взять ее ручку и поцеловать.

– Я не могу представить для себя доли счастливее, – ответил Альберт.

– Вам придется многим пожертвовать, – продолжала Виктория, крепко ухватившись за его руку. – Вы будете жить здесь и оставите свою семью и дом, а я знаю, как сильно вы все это любите. Я боюсь только одного – что я вас недостойна.

Этим откровением она сильнее привлекла его к себе: Альберта всегда трогали благородство и сентиментальность. От жалости и возбуждения он импульсивно наклонился к ней и в первый раз поцеловал в щеку.

– Это мне предстоит стать достойным вас, – сказал он. – Дорогая кузина, я буду стараться…

Альберт почувствовал, что она обняла его за шею и положила голову ему на плечо. Он нежно поцеловал ее в лоб.

– Я так счастлива, Альберт, невыразимо счастлива. Он смог ответить ей только одно:

– Дорогая Виктория, и я тоже.

Многие люди тоже были счастливы. Король Леопольд проливал слезы сентиментальной радости. Стокмар, который отдыхал в Германии, благодарил Бога, что все вышло так, как он задумал, и перечитывал письмо от Альберта, в котором тот сообщал о предложении королевы и рассказывал, как оно растрогало его и какая Виктория щедрая и милая. И в Германии, и в окружении королевы все от души радовались.

Виктория прочитала декларацию о своих намерениях вступить в брак в парламенте и писала длинные любовные письма Альберту, вернувшемуся в Кобург в последний раз перед свадебной церемонией. Она страстно желала, чтобы он был рядом. Ей хотелось, чтобы Альберт слышал, как народ приветствует ее, чтобы он почувствовал атмосферу доброжелательности. И она считала дни до того момента, когда он навсегда вернется к ней.

Своей тетке, грозной герцогине Глостера, королева призналась, что никогда не предполагала, что может быть такой счастливой. Она совершенно не волновалась перед выступлением в парламенте. Разве могло быть что-нибудь более волнующим, чем ее предложение Альберту? Ей пришлось самой сделать его, потому что, естественно, он никогда бы не осмелился сделать предложение самой королеве Англии…

Выслушав Викторию, старая герцогиня мрачно улыбнулась. Фракция из Кобурга могла радоваться, однако у нее сложилось впечатление, что они мало выгоды получат от ее племянницы.

Лондонский люд снова охватил дух сентиментальности, и все восторженно приветствовали Викторию. Когда объявили о ее предстоящем замужестве, стали поступать дружелюбные послания. Но подобно лучам солнца, проглянувшим перед бурей, настроение вскоре переменилось. Партия тори, пресса и большая часть населения только и ждали возможности проявить свое плохое отношение к королеве и ко всем тем, кто был с ней связан. Вельможи, лишившиеся своих постов, когда королева воевала по поводу своих фрейлин, и которых она не приглашала на вечера и балы, да еще постоянно старалась тем или иным образом унизить, собирали силы для ответной атаки.

Мельбурн, ослепший от чрезмерного увлечения королевой, понятия не имел, как люто ненавидят его идола. Он представил билль, где просил пятьдесят тысяч фунтов в год на содержание будущего мужа королевы, и думал, что его утвердят без обсуждения.

Однако этот билль вызвал самые резкие возражения. Над королевским женихом издевались, называя не иначе, как нищим, ничтожеством и паразитом, которого лорд Мельбурн пытался пристроить к английским доходам. Принадлежность к определенной религии и вероисповеданию принца Альберта не была четко определена, отметил кто-то из парламентариев, и поднялись вопли подозрений, что консорт Виктории – тайный папист и католик. Женился же его дядюшка Леопольд на папистке, когда стал королем Бельгии, так что нельзя быть уверенными, что и этот брак не является очередным заговором Рима, чтобы папизм и католицизм проникли в страну.