Иван Кратт - Великий океан

Пепе служил когда-то драгуном в полку вместе с Аргуэлло, и теперь комендант разрешил ему поселиться в своих владениях. Однако в крепость не пустил. Еще тогда, в полку, дурная слава сопровождала Пепе. Драгуны говорили, что он был палачом у полковника при зверских расправах с солдатами. Пепе не обзавелся землей, не сеял хлеба, а поставил хижину в горах и целые дни бродил по ущельям.

Гервасио встретил его два года назад. Золотоискатель возвращался из монастыря, куда носил горного барана в обмен на порох, и медленно плелся по дороге. Из-под выцветшей старой шляпы торчали концы платка, повязывавшего голову, на плече висело ружье. Он не посторонился, когда на дороге показалась лошадь Гервасио, и всадник хотел огреть его плетью. Пепе вырвал плеть, схватил под уздцы коня и, потянув Гервасио за ногу, сжал ее повыше щиколотки с такой силой, что тот закричал.

Молись Иисусу, дрянь,сказал Пепе вежливо.Сегодня очень жарко, и мне лень оборвать тебе уши.

Согнав ребром ладони со лба обильный пот, он вытер руку о бархатные штаны Гервасио.

Пепе!вскрикнул тот, от страха и радости пренебрегая оскорблением.Ты Пепе?

Он слышал о нем от дона Жозе и давно хотел увидеть человека, который мог что- нибудь рассказать о смерти отца.

Но Пепе не проявил никакого удовольствия, когда узнал, что перед ним сын бывшего командира. Наоборот, нахмурился, а в глазах промелькнуло беспокойство. Не узнал ли чего Гервасио? Полковника выдал солдатам Пепе. Выпустив повод, он притронулся черным согнутым пальцем к полям своей шляпы и ушел по дороге.

Гервасио не окликнул тогда золотоискателя, но спустя несколько дней, расспросив пастухов, ездил искать хижину. Пепе встретил его настороженно и насмешливо и ничего не рассказал нового. Коротконогий, с длинными до колен руками, он сидел на камне возле своего жилья, и тень огромной шляпы скрывала его горбоносое лицо. Чутье подсказывало Гервасио, что перед ним человек, который знает слишком многое, чтобы рассказывать. Он вдруг оробел, искоса оглянулся на окружавшие хижину дикие места и торопливо уехал. Лишь миновав ущелье, он выпрямился в седле и перекрестился, а воротясь домой, изломал ореховый прут на голове конюха-индейца, словно мстя ему за испытанный страх.

Теперь, оставив лошадь внизу, чтобы не делать крюка, Гервасио ловко взобрался по осыпи на край обрыва. Обойдя скалистые нагромождения, он очутился в глубокой ложбине, сплошь заросшей лесом, издали похожей на зеленый уступ. Здесь жара не смягчалась ветром и было так знойно, что, казалось, плавился камень, а запахи лавра и разопревшей хвои, острый аромат трав действовали одуряюще.

Гервасио пересек эту огненную ложбину, где даже деревья не давали прохлады, и добрался наконец до гигантского утеса с прилепившимся к нему жильем золотоискателя.

Хижина, сооруженная Пепе, на три четверти находилась в скале, и только передняя часть ее с грубо сколоченной дверью и узким отверстием вместо окна была сложена из камней и кусков сосновой коры. Щели между стеной и каменным навесом-крышей заменяли трубу. Перед дверью на ветках висели рубашка и штаны золотоискателя, вымазанные глиной. Как видно, Пепе был дома.

Гервасио постучал, но не получив ответа, осторожно открыл дверь и переступил порог. После ослепительного солнечного света он не сразу разглядел внутренность жилья, а когда глаза немного привыкли, заметил, что хозяин сидит у стола и внимательно рассматривает пришельца. Пепе был в одной куртке, наброшенной на голое волосатое тело, без штанов и обычного головного платка. Острые, как у рыси, уши торчали по сторонам. Узнав приезжего, он неторопливо потянул одеяло, висевшее на стене, окутал себя до пояса.

Ну, входи!сказал он, нарушая молчание.Целый год я не видел гостей.

Он произнес это лениво и безразлично, но Гервасио заметил быстрый взгляд, брошенный на раскрытую дверь.

Я один, Пепе,поспешил он объясниться.Я приехал ненадолго... Мне нужна твоя помощь, Пепе...

Гервасио хотел держаться уверенно и независимо, но, как и при прежнем посещении хижины, невольно робел. В присутствии этого человека он чувствовал себя мальчиком. Он начал о чем-то говорить, сбился и замолчал.

Пепе потянул кверху ухо, покрутил его, затем поднялся и, шагая в своем длинном одеянии, распахнул дверь. Красные ветки земляничного дерева с тусклыми серебристо- зелеными листьями неподвижно висели в раскаленном воздухе.

По такой жаре не ездят рассказывать пустяки,сказал Пепе, возвращаясь к столу. Говори или убирайся!

Горбоносое морщинистое лицо его стало нахмуренным.

Гервасио побледнел, но и на этот раз пересилил обиду. Он быстро и уже не таясь высказал все о русских, о Резанове и объяснил, какой требует помощи.

Я отдам тебе землю, которую оставил мне отец возле Лоретто...закончил он, вытирая шляпой пересохшие губы. Руки его и острый подбородок дрожали.

Пепе, приготовившийся выслушать совсем другое и настороженно крутивший сигарету, при первых же словах Гервасио поднял голову, достал из очага уголек, подул на него и закурил. Выпуская тоненькой струйкой дым, он теперь с интересом следил за волновавшимся собеседником. Однако сынок недалеко ушел от своего родителя!

Ты чересчур щедрый! сказал он наконец, когда Гервасио умолк.Веревка в монтерейской тюрьме стоит дешево. Вот что! Пепе швырнул недокуренную сигарету мимо Гервасио и засмеялся.Попробуй сам. Начинать тебе все равно когда-нибудь придется. А мне не с руки ссориться с мексиканским правительством. Я видел в бухте корабль и разобрал, какой на нем флаг. Только не забудь, что выстрел слышен, а аркан оставляет следы. Твой отец всегда напоминал мне об этом...

Напялив шляпу и кутая ноги одеялом, он стоял на пороге хижины, пока Гервасио почти бегом не скрылся внизу. Потом вернулся к столу, за которым сидел во время разговора с гостем, и, достав из-под крышки стола лежавший там пистолет, осторожно опустил взведенный курок...

Вечером в большой комнате президии было светло и посемейному уютно. Недавно погасла заря, еще не поднимался туман, из темноты сада доносилось стрекотанье цикад, запахи расцветающих яблонь. Легкий ветерок, дувший с отрогов Сьерры, проникая в окна, колебал пламя свечей. Донья Игнасия приказала Мануэлле достать из сундука серебряные подсвечники. Русский сеньор впервые посетил президию вечером.

Как и в первый раз, Резанов сидел на широком диване, покрытом вышивками девушек- индианок. Такие же коврики и ковры устилали мебель и каменный пол. На столе в глиняном кувшине стояли цветы, на подносе несколько разнокалиберных бокалов с виноградным соком.

Резанов нанес сегодня неофициальный визит семье коменданта. Он не взял с собой никого из офицеров, словно случайно оказался на берегу. Его беспокоило отсутствие вестей из Монтерея, откуда гонец мог уже вернуться дважды, тревожила задержка самого коменданта. Может быть, в президии есть какие-либо новости и он сможет хотя бы по настроению догадаться о происходящем.