Мичо Каламата - Под властью пугала

«Документы он найдет, как же! – подумал бей и про себя выругался. – И кому он это говорит, скотина! Будто я не знаю, что, если понадобится, этот писака и меня „документально“ сделает прямым потомком Чингисхана!»

Родственник выводил его из себя чрезмерным притворством, но он сдержался и встал, давая понять, что разговор окончен.

– Документы разыщете сами, Вехби-эфенди. Возьмите бумагу с собой. Здесь основные данные: когда родился, отец, мать, дед, основные этапы деятельности и т. п. Проконсультируйтесь у господина Абдуррахмана Кроси – духовного отца его превосходительства. Он может о многом рассказать вам: о матери и т. д. Я вам устрою встречу с ним.

– Благодарю!

– Вот все, чем я могу помочь в этом деле. Если хотите, дам вам один совет.

– Разумеется!

– Не будьте слишком щепетильны. Оставьте будущим историкам гадать и препираться из-за подробностей.

– Да, Гафур-бей, но…

– Не забывайте, что историю делают не герои, а историки, они ее пишут, ясно?

– Да-да!

– Что касается денег, зайдите в канцелярию. Я там распорядился насчет аванса.

У Вехби-эфенди заблестели глаза, потирая руки, он повторил:

– Благодарю!

– Вот, пожалуй, и все, Вехби-эфенди, – сказал Гафур-бей, протягивая ему руку. – Советую вам, как родственник: займитесь этой биографией всерьез. Не жалейте эпитетов, высоких слов и звучных фраз. До свиданья!

Как только журналист исчез за дверью, Гафур-бей достал платок и вытер руки, словно на его ладонях остались пятна от прикосновения к бумаге и от рукопожатия Вехби-эфенди. Потом налил еще рюмку раки.

Ферид-бей Каменица расплатился с шофером, вылез из такси и направился к своему особняку.

Нуредин-бей вслед за ним поднялся по ступенькам веранды. Он внимательно оглядел небольшой сад, обнесенный решеткой. На другой стороне асфальтированной улицы был парк, за ним упирались в небо многоэтажные дома. Даже сейчас, поздно ночью, бесчисленные огни сияли в окнах. Издалека, с центральной улицы, приглушенно доносился шум машин.

Ферид-бей не отнимал пальца от кнопки звонка.

Оба они были во фраках – возвращались с официального приема. Ферид-бей был навеселе: цилиндр, сдвинутый на затылок, открывал светлые с проседью волосы, на шее шелковый шарф, один конец которого переброшен через плечо.

– Может, она заснула, Ферид-бей?

– Не думаю. Который час? – спросил Ферид-бей, еще раз нажимая на кнопку звонка…

– Скоро два. А у вас нет своего ключа?

– Ах да! Кажется, есть.

Он стал шарить по карманам, но в этот момент дверь отворилась. Перед ними стояла миловидная девушка в распахнутом халатике, из-под которого виднелась ночная рубашка. Увидев Ферид-бея, она сделала движение, чтобы обнять его, но, заметив вдруг Нуредин-бея, вскрикнула от неожиданности, попятилась и, запахнув халат, кинулась через холл в свою комнату.

Ферид-бей засмеялся.

– Даже мисс Мэри поражена твоим внезапным визитом, братец. Прошу!

Он указал гостю на вешалку, сам же швырнул цилиндр в кресло, шарф – в другое, а перчатки – на стол.

В гостиной Нуредин-бей с интересом посмотрел на стеллажи, набитые книгами в роскошных переплетах, потом опустился в кресло, на которое ему указал хозяин дома.

– Наконец-то мы одни, братец, – сказал Ферид-бей. – Что будем пить?

– Я не буду, Ферид-бей, мы уже и так много выпили.

– Тогда кофе?

– Как хотите.

– Надеюсь, мисс Мэри уже пришла в себя, – сказал Ферид-бей, поднимаясь, чтобы нажать кнопку звонка около камина.

Некоторое время они молчали, неподвижно сидя друг против друга.

Вошла мисс Мэри в черном платье с белым передником и поклонилась.

– Добрый вечер, господа!

– Добрый вечер, мисс Мэри! – сказал Ферид-бей. – Извините, что побеспокоили вас в такое время. Разрешите представить вам моего друга, Нуредин-бея Горицу. Вы знаете, он на родине что-то вроде визиря или министра и, по-моему, мы троюродные братья. Нуредин-бей, мисс Мэри – моя хозяйка.

Мисс Мэри с улыбкой сделала книксен. Нуредин-бей кивнул в знак приветствия, не приподнимаясь, однако, со своего места. И знакомство ему совсем не понравилось. Он заметил иронию, если не насмешку, в глазах Ферид-бея и почувствовал себя не очень-то уютно. Чего это ему вздумалось представлять свою служанку? Было ясно, что мисс Мэри не только служанка, но так или иначе незачем его с ней знакомить.

Ох, как нелегко было Нуредин-бею разговаривать с Ферид-беем, воспитанным в западном духе. Он и сам вырос за границей, подвизался при дворах, имел довольно большой дипломатический опыт, но с «братцем» чувствовал себя робким провинциалом. Тот подавлял его своей независимостью, уничтожал тонкой иронией. И вот сейчас ему предстоит очень трудный разговор с этим человеком. Как же к нему приступить?

– Мисс Мэри, сварите нам кофе, пожалуйста. Его милость любит не очень сладкое.

– Хорошо!

Мисс Мэри ушла, но разговор не завязывался.

– Удивительный народ эти американцы, – заговорил Нуредин-бей только для того, чтобы прервать молчание и перейти к делу.

– Чем же?

– К чему такая церемония с вручением цилиндра?

– Было бы совсем неплохо, если бы и в Албании существовали такие церемонии, – ответил Ферид-бей. – По крайней мере это лучше, чем турецкие обряды ваших ходжей и византийские – вашего православного духовенства. К сожалению, мы, албанцы, привыкли к диким ритуалам дервишей и нам трудно понять простую символику таких церемоний, как сегодняшняя.

– И вы дорожите призом, который вам вручили?

– Дорожу, и даже очень! – сказал Ферид-бей. Видимо, он и вправду им дорожил, так как ответил очень серьезно, с оттенком возмущения тем, что его гость задает, а ему приходится отвечать на такие глупые вопросы. – Этот цилиндр, братец, вручается раз в год самому интеллигентному и образованному джентльмену Америки. Я поднял престиж Албании, получив этот цилиндр. Я, албанец, получил в этом году high hat, [18]а до меня его получали наиболее известные люди страны, и даже их президент. Теперь никто не посмеет назвать нас варварами.

– Поздравляю, Ферид-бей! Вы действительно поднимаете престиж нашей Албании. Никто не сомневается в вашей образованности и способностях. Во всем мире вас знают как выдающегося человека, а в Албании – еще и как большого патриота. Я сожалею лишь об одном.

– О чем же?

– Что ваши знания, талант и образование не служат отечеству.

– А разве то, что я делаю здесь, не служение Албании?

– Да. Но мне всегда казалось, что, если бы ваша милость приехали в Албанию и взялись за дело, вы многое могли бы изменить.

– Вряд ли я смогу жить в стране невежд, Нуредин-бей. Албанцы – полудикий народ: они неграмотны, забиты, тупы, мстительны. Таким людям, как я, не место среди них. Возьмем, к примеру, моего друга епископа. Он человек образованный, а чего добился? Понимает ли его кто-нибудь в Албании?