Рётаро Сиба - Последний сёгун

– Я Вам глубоко признателен, – только и проговорил Ёсинобу. Казалось, он не был силен в приветствиях.

Проговорив битых два часа, Сюнгаку вдруг спешно собрался и уехал домой. Он остался очень доволен разговором; Ёсинобу оказался даже умнее, чем о том твердила молва. Хозяин же дома остался в тягостных раздумьях:

«Что бы все это значило? – задумчиво размышлял Ёсинобу. Для него эта встреча оказалась совершенно неожиданной. – Конечно, замечательно, что во мне видят будущего сёгуна, но ведь я сам решительно против этого!»

Дело было не только в начинаниях Мацудайра Сюнгаку. На то, что Ёсинобу станет наследником сёгуна, искренне надеялись самые разные люди: и «четыре благородных семейства» (кланы Тоса, Сацума, Увадзима и клан Этидзэн во главе с самим Сюнгаку), и поклявшиеся в верности императору «патриоты», вплоть до самых неотесанных и безродных самураев. Многие из них вполне искренне полагали, что как только Ёсинобу займет этот пост, все несчастья, обрушившиеся на страну, исчезнут, словно утренняя роса под лучами солнца.

Вот еще пример тогдашних нравов. Большинство членов кабинета и дамы из окружения сёгуна люто ненавидели «дьявольские силы», окопавшиеся в Мито, и потому предпочитали Ёсинобу его конкурента, малолетнего главу клана Кисю. Однако один из советников сёгуна, феодал Мацудайра Тадаката, за определенную мзду вроде бы согласился изменить свою точку зрения. Сюнгаку щедро задобрил его деньгами и взял с него слово, что тот будет впредь поддерживать Ёсинобу. Тадаката откровенно лгал, но ослепленный идеей Сюнгаку, словно наивный школьник, поверил его обещаниям. По дороге из замка Эдо, где состоялся разговор с Тадаката, не в силах сдержать переполнявшие его радостные чувства, он заехал в особняк клана Тоса в районе Кадзибаси и поделился этой новостью с Яманоути Ёдо (которого, правда, звали тогда не Ёдо, а Тоёсигэ). Приняв по такому случаю изрядное количество сакэ [39], Ёдо раскрыл веер и пустился в пляс с криками: «Страна спасена! Страна спасена!» И Сюнгаку, и Ёдо почему-то радовались, как дети.

Были у Ёсинобу и более влиятельные сторонники, например, Симадзу Нариакира из клана Сацума, пожалуй, самый образованный и передовой из глав «четырех благородных семейств» – и уже только поэтому он не мог не поддерживать молодого господина из Мито.

Для того, чтобы смягчить неприязненное отношение к дому Мито в женском окружении властителя, Нариакира даже выдал за него замуж свою приемную дочь, полагая, что, став законной супругой сёгуна, она получит некоторую возможность влиять на курс, проводимый слабоумным Иэсада.

– Сёгун – не обычный нормальный человек, – втолковывал Нариакира приемной дочери. – Я понимаю, как тебе трудно. Но подумай о стране нашей! Считай свой брак жертвой, которая необходима родине!..

Девушку звали Кэйко. Как уже говорилось, она не была родной дочерью Симадзу Нариакира, а родилась в семье его родственника Симадзу Аки. Кэйко отличалась редкой красотой лица и тела, да к тому же недюжинным умом, и еще в юном возрасте стала приемной дочерью Нариакира, сумевшего оценить ее достоинства. «Отец» дал ей новое имя Ацухимэ [40], более подобающее дочери знатного даймё, и вскоре девушку удочерил уже сёгунский регент Коноэ. А спустя еще некоторое время красивая дочь регента стала женой правителя Японии. Позднее, в монашестве, она приняла имя Тэнсёин.

Собственно говоря, этот брак был устроен Абэ Масахиро, который в то время фактически возглавлял сёгунское правительство. Абэ был старинным другом и побратимом Симадзу. Они высоко ценили ум и мудрость друг друга – и вместе с тем часто пользовались этими качествами партнера в своих целях.

Заручившись поддержкой Симадзу Нариакира, выходца из южного клана Тоса, Абэ надеялся разрушить еще одно табу, которое почти триста лет соблюдало сёгунское правительство. Дело в том, что в доме Токугава еще во времена Иэясу был разработан план военных действий на случай общеяпонской смуты. План исходил из того, что войска юго-западных кланов Тёсю (которые сейчас возглавлял господин Мори) и Сацума (во главе с Симадзу) выступят на восток, войдут в Киото, получат поддержку императора и объединенными усилиями будут противостоять силам военного правительства. Не случайно в завещании основателя сёгунской династии Токугава Иэясу говорилось: «… а тело мое захороните на горе Куно лицом к западу». Сёгунские замки и крепости тоже строились так, чтобы отражать угрозу с запада. Предполагалось, что потенциальные враги государства – Мори и Симадзу – попытаются захватить земли Санъёдо, поэтому особенно грандиозные укрепления соорудили в Химэдзи, Осака и Нагоя.

И вот такой опасный противник, как Симадзу, задумал объединить усилия с главой сёгунского правительства Абэ Масахиро. Более того, Абэ протянул руку дому Мито (о котором говорили, что это змея на груди благородного дома Токугава) с тем, чтобы использовать его силы для борьбы с иноземным вторжением. Нет сомнения в том, что и женитьба сёгуна на Ацухимэ, и попытки сделать Хитоцубаси Ёсинобу наследником сёгуна находились в русле этой же политики Абэ.

Итак, вскоре после того, как Мацудайра Сюнгаку прибыл в женском паланкине в усадьбу Ёсинобу, Ацухимэ, бывшая приемная дочь Симадзу Нариакира, стала третьей женой сёгуна Иэсада.

– В общем, Ацухимэ будет трудновато, – говорил Сюнгаку юному Ёсинобу. Среди этого «в общем» немаловажную роль играли взаимоотношения обитателей сёгунского дворца. Неспособный на отношения с женщинами, сёгун Иэсада не мог сблизиться и с этой девушкой, которая родилась в далеких от столицы районах юго-западной Японии, и, наверное, не питал к ней ничего, кроме неприязни. Хондзюин – родная мать сёгуна и фактическая хозяйка внутренних покоев – также остерегалась Ацухимэ и делала все возможное для того, чтобы не подпускать ее к правителю.

– Но по крайней мере я буду знать все, что творится во внутренних покоях сёгуна, – говорил Сюнгаку. Между Ацухимэ и резиденцией Симадзу в Эдо началась оживленная тайная переписка. Полученную информацию Симадзу Нариакира сразу же переправлял Сюнгаку…

Ёсинобу пока совершенно не разбирался в государственных делах. И хотя Сюнгаку по-прежнему подобострастно повторял: «Вот возмужаете, господин, и обязательно станете спасителем Отечества», для Ёсинобу было непонятно, откуда столь молодой человек, как он, фактически юноша, только что вышедший из детского возраста, может взять силы для решения этой задачи.

– Не так ли, Хираока? – обратился он однажды к своему верному слуге.

…Должность меняет человека. Если раньше Хираока даже толком не знал, как нужно подавать рис, то теперь в качестве управляющего домом Хитоцубаси стал видной политической фигурой и пользовался уважением многих «патриотов». Хираока, конечно, никогда бы не признался в этом своему господину, но фактически он уже давно находился в самой гуще движения за выдвижения Ёсинобу в сёгуны.