Олег Метелин - Высоко над уровнем моря

Вопли моего интеллектуального возмущения тонут в здоровом восторженном хохоте соседей. В итоге я бросаю свои глупые попытки уничтожить московских идеологов из палаты инфекционного отделения захолустного гарнизонного госпиталя, и присоединяюсь к более полезному для организма чтению.

– Это всо эрунда, – презрительно бросает восторженной солдатне Гарагян, – Я на зэленом базаре такие кассеты видэл… Из-под полы продают. Чистая порнуха – не то что этот дэтский лэпэт…

Крыть нечем: по сравнению с нашей, с пустившейся с афганских гор публикой, Вагон – суперцивилизованный человек. Приобщился, так сказать, в госпиталях полеживая.

Да и видеомагнитофон большинство из нас в глаза не видело. Например, я успел рассмотреть нашу отечественную «Электронику» только один раз, в магазине еще до службы в армии. Сами же видеофильмы, тем более такие, про которые рассказывает Гарагян – ни разу.

Что поделаешь, если эта мода с видеосалонами началась уже после того, как я был призван исполнять интернациональный долг. А при его исполнении женщины бойцам не полагаются. Только разве в виде глянцевых открыток, на которых черноволосые пакистанские и индийские гурии в обтягивающих джинсовых костюмах загадочно улыбались звереющим без женского общества моджахедам и солдатам Большого Северного Брата.

Правда, на втором году службы мой и грачевский опыт несколько расширился в этом плане. И все это произошло благодаря Хуршету – веселому парню из соседней роты…

Была суббота конца августа 1988-го года. Как и полагается по субботам в армии, сначала у нас была «генеральная уборка», говоря языком гражданским, или «ПХД» – «парко – хозяйственный день» по-военному. После ПХД в обязательном порядке устраивалась баня, далее – культурный досуг.

Я уже предвкушал всеми порами свежевымытого тела кайф ужина в палатке с пацанами (ребята притащили с кишлака несколько литров кишмишовки, который мы решили уговорить вместе с двумя сочными арбузами) и удовольствие от нового фильма, недавно привезенного из Союза, как меня выдернул на свежий воздух за палатку Вовка Грачев.

– Слышь, Андрюха, дело есть на сто миллионов! – таинственно зашептал он мне на ухо.

– Ну… – откровенно говоря, Вовкины «дела на сто миллионов» разнообразием не отличались и мне не нравились.

Обычно они заключались в продаже на базаре солдатского обмундирования. Рецепт был прост как все гениальное.

Молодого бойца или «чижа» – так в Афгане называли тех, кто отслужил полгода, включали в группу сопровождения машины, которая по каким-нибудь делам ехала в соседний дружественный кишлак или уездный городишко.

Там ее приезд ждал знакомый дуканщик. Около его лавки машина притормаживала, и за борт летел узел со свернутым новым обмундированием, снятым с «молодого». Взамен афганский барахольщик забрасывал нужный товар: бормотуху «кишмишовку» или импортное шмотье на дембель. «Чижику» же вручалось какое-нибудь рванье взамен его выгодно проданной родной «хэбэшки».

Я не отягощен излишней моралью, но после двух таких поездок составлять компанию Грачу отказался. Почему-то не мог забыть того пацана, Варегова. Вернее, его тело в рваном «КЗСе». Что был надет им перед своим первым и последним выходом в горы. Его «эксперименталку» тоже хотели загнать по известному сценарию.

После смерти Варяга никто на это не решился, и форма болталась на вешалке в каптерке месяца два. Пока наш доблестный старшина не сбагрил ее по своим каналам.

… – Опять «вешалка»?! – обрушился я на Грача, – Я же тебе говорил!

– Тихо! – Вовка оттащил меня в сторону от входа в палатку. – Девочку хочешь?

– Какую девочку? Ты чо, спятил?! Хочешь, чтобы «духи» за тобой до самого дембеля охотились? А дядя Вася – особист со своей стороны таких горячих пропишет – мало не покажется.

– Не пыли! Хуршета помнишь? Ну, того с третьей роты… Подошел он ко мне перед самым ужином и говорит, что есть маза в ихний публичный дом мотануть…

Хуршет, или как его звали все в батальоне, Хурик, считался нашим должником. Он, таджик – мусульманин, имел плотные связи с афганцами из близлежащих кишлаков. Для солдат он менял харчи и обмундирование на наркоту и шароп. Служил посредником для офицеров ремонтной роты в продаже якобы списанных движков, а в РМО помогал сбывать солярку.

Мы подозревали, что наш бдительный дядя Вася из особого отдела не зря закрывал глаза на эту пахнущую трибуналом деятельность: наверняка парень работал в плотном контакте с разведкой. Но нас это не касалось.

Во время одной из своих операций с двойным дном Хурик напоролся на «духов». И пришлось бы таджикскому хлопцу в лучшем случае с мешком на голове путешествовать в горы, если бы не мы с Грачем, оказавшиеся рядом благодаря стечению обстоятельств…

Тогда мы с Вовкой и еще двумя хлопцами решили глотнуть шаропчика в соседнем кишлаке у знакомого дуканщика. У того двоюродный брат был членом НДПА (народно – демократической партии Афганистана) и служил где-то в Кабуле, а племянник сидел офицером в сорбозовском гарнизоне неподалеку от нас. Поэтому мы ему доверяли. Естественно, в той мере, в какой можно доверять в этой стране кому бы то ни было.

Восток – дело тонкое, но кто не рискует… Тот не пьет шаропу. А его мы решили раздобыть почти официальным путем.

Наш взводный наркоша Щербаков слинял в кишлак за чарсом. Как мы подозревали, к тому же дуканщику Сабибуле. И надо же было такому случиться, что комполка в это время решил устроить проверку личного состава нашего батальона. Наш бат давно славился «неформальными контактами» с местным населением, но у командира для серьезной разборки, видимо, не доходили руки.

Теперь дошли, и во избежание головомойки нужно было срочно разыскивать по дуканам и прочим норам заблудших воинов – интернационалистов. В одну такую поисковую группу за Щербатым ротный снарядил нас. А чтобы компенсировать свое вынужденное шараханье по враждебной местности в надвигающихся сумерках, мы решили взять у Сабибулы канистру вина.

Для обмена прихватили захваченный у «духов» китайский АК с трещиной в стволе. Обнаружить ее можно было только при очень тщательном осмотре, которого наверняка не будет. Поэтому наша совесть была чиста: после первого выстрела автомат должно разорвать и никому вреда он принести не сможет. К этому времени шароп будет мягко булькать в животах и дурманить голову. И волки будут сыты, особый отдел не станет иметь претензий. А овцы, то бишь будущие хозяева «калакова» (так здесь зовут китайские автоматы)… Так это их проблемы…

Четыре вооруженных до зубов интернационалиста по всем правилам военной науки просочились в кишлак. С тыла подобрались к задворкам дукана Сабибулы…