Арсений Ворожейкин - Под нами Берлин

У моего нового напарника Захара Самсоновича Мшвидобадзе в глазах беспокойство. Видимо, он не уверен, полетит ли сейчас. Я все ходил в паре со штурманом Николаем Шарандой. Вчера слетал с Захаром. Замечательный летчик. Лучшего ведомого и не найти. Везет мне на грузин. Хороши ребята!

В строю нет заместителя командира полка по политической части майора Гурия Андреевича Хатнюкова, но он тоже хочет быть в этом полете, о чем сейчас договаривается с Петруниным. К моему огорчению, командир полка не разрешил Гурию лететь с нами. По его мнению, комиссару сейчас со звеном нужно дежурить на аэродроме в готовности взлететь нам на помощь. И Петрунин прав: в важных делах должен быть резерв.

Поднялись десяткой. В небе ни облачка. Воздух чист и прозрачен! Вокруг Львова опустели поля. Война откатилась к Карпатам и Висле. Здесь же, на земле, словно свежие раны, остались только следы боев: окопы и воронки от бомб и снарядов, сгоревшие села и деревни. Сам город не узнать. Он расцвел и с высоты похож на цветастый ковер с наибольшей яркостью красок в центре. Здесь сгрудились люди в своих праздничных нарядах.

Чтобы не тревожить людей на митинге шумом моторов, летаем километрах в десяти юго-западнее Львова. Две недели город содрогался от огненного смерча войны. Теперь пускай слушают мирную тишину.

Фашистские бомбардировщики, сколько бы их ни появилось, до города не прорвутся. Радиолокаторы и посты воздушного наблюдения их заметят вовремя, и наперехват могут подняться более тысячи «яков» и «Лавочкиных» 2-й воздушной армии. С одиночными же бомбардировщиками и мелкими группами справится наша десятка.

И все же нельзя не тревожиться. О митинге и боевом порядке нашей десятки гитлеровцам могут сообщить их агентура или же бандеровцы. Тогда вражеские истребители, зная тактико-технические данные наших самолетов, могут схитрить — возьмут и явятся выше нас и боем привлекут на себя наше внимание. В такой момент к городу на низкой высоте, маскируясь фоном земли, легко подобраться какому-нибудь самолету. Море людей… — промаха не будет. И торжество превратится в траур, поэтому мы особенно настороженно плаваем по небу. Каждый понимает ответственность. Ни одного лишнего движения, ни одного слова. Главное внимание — Карпаты. Здесь фронт от Львова ближе всех. Отсюда больше опасности, чем с запада: до Вислы двести километров.

В синеве двумя крапинками замаячили какие-то самолеты. Они идут со стороны Карпат. С незнакомцев не спускаю глаз, но предупреждать летчиков еще рано: пара для нас не опасна, а информация отвлечет от планового наблюдения, за воздухом.

Через минуту-две стало ясно — «фоккеры». Они проходят западнее нас ж довольно далеко. Что им надо? Мы можем их уничтожить, но связываться не будем: у нас задача поважней. Предупреждаю Землю. Пускай на эту парочку поднимут истребители с аэродромов западнее Львова. Они могут с ней расправиться.

Митинг во Львове в честь освобождения западно-украинских земель от фашистского ига прошел без всяких помех. Правда, на. второй вылет у нас не оказалось в бензозаправщиках горючего. Чтобы снарядить вторую группу, пришлось со всех остальных самолетов слить бензин.

После освобождения Львова из соединений и частей левого крыла нашего фронта был создан 4-й Украинский, специально предназначенный для наступления на Карпаты. Этим решением Ставки армии 1-го Украинского фронта получили возможность все свое внимание сосредоточить на расширении плацдармов на западном берегу Вислы. В том направлении ушли все наши наземные войска и перелетела авиация. В начале августа восточнее Львова оказался только один наш 32-й авиационный полк.

Неожиданно мы оказались одни в тылу от передовой фронта более чем на двести километров. И с пустыми баками в самолетах. Постоянно находясь в готовности к воздушным боям, толк вдруг оказался небоеспособным. Мы не то что не могли взлететь наперехват какого-нибудь разведчика противника, но и не имели возможности вывести свои самолеты из-под удара. Придет один вражеский бомбардировщик, и мы против него бессильны. Он с низкой высоты, как на полигоне, может уничтожить все наши машины. К тому же, мы получили сведения, что в нашей местности орудуют украинские националисты — бандеровцы. К ним присоединились недобитые гитлеровцы, сумевшие укрыться при наступлении наших войск.

С бандеровцами мы уже знакомы. Это они вблизи аэродрома 728-го полка под Ровно смертельно ранили командующего фронтом Н. Ф. Ватутина. Это они, как потом выяснилось, помогли фашистам нанести удары по нашим аэродромам в Зубово и Тарнополе. Они и сейчас могут фашистскому командованию сообщить о положении нашего полка.

На тревожный запрос мы получили ответ: не волноваться, бензина не ждать, его не хватает даже фронту. Полк выведен в резерв для переучивания на новых самолетах. А пока до отлета в глубокий тыл отдыхайте.

Отдыхать я уже устал. И переучиваться мне не было никакой надобности:, на ЯК-3 я уже летал здесь в дивизии. Поэтому дал телеграмму в Москву, как и договорился с Николаем Храмовым. Вызов для работы в управлении фронтовой авиации избавит меня от двухмесячного нахождения в резерве. Из Москвы я могу прилететь в эту же дивизию и с ней воевать. И даже со своим родным 728-м полком и с 32-м.

С нашего аэродрома снялся и уехал батальон обслуживания, оставив здесь только столовую и две транспортные машины. У нас теперь и для наземной обороны не осталось ни одного пулемета.

На другой день к нам сели два транспортных самолета. Командир полка, забрав с собой больше половины летчиков и несколько инженеров и техников, улетел далеко в тыл. Мне с остальными летчиками ведено было ждать следующего рейса. Но рейс пока задерживался.

В деревне Куровицы, где мы жили, появились какие-то подозрительные люди. Нас это насторожило, и мы приняли срочные меры предосторожности. Для надежности охраны самолетов уплотнили их стоянку, усилили охрану штаба, изб, где жили люди полка, разработали подробный план обороны и ввели патрульную службу в гарнизоне. И все утихло. Но вот 19 августа мы с начальником штаба полка шли в столовую. Нас остановил местный здоровенный парень. От него несло самогоном. Между нами произошел примерно такой диалог:

— Товарищи офицеры, я завтра должен явиться на призывной пункт, чтобы идти в Красную Армию. Возьмите меня в свой тридцать второй полк. Я буду служить верой и правдой. — Парень говорил певучим басом, перемешивая русские и украинские слова.

Знание номера полка меня насторожило:

— Откуда вам известно про тридцать второй? Парень как-то загадочно, но добродушно улыбнулся.

— Об этом мне сказали.. — Кто?

— Они, бандеровцы… — начал он доверительно, но, видимо кого-то опасаясь, огляделся. В этот момент из. ближней избы вышли двое мужчин и строго позвали. его. Перед нами они как бы извинились: