Вадим Кожевников - Солдатский подвиг. 1918-1968 [Рассказы о Советской армии]

Нож вошел в арбуз с легким треском. Из треугольного разреза капитан извлек сочную пирамидку.

— Хорош, — сказал он, — беру, спасибо. Если все такие, большие деньги заработаешь, хозяин. — Он вложил пирамидку обратно. — А вдруг в Трапезунде и без тебя все на базаре арбузами завалено, а? Что тогда будешь делать, купец?

— Зачем завалено? — обиделся турок. — Знаю: арбузов нет, спрос большой есть.

— Хорошо знаешь? Верный человек сообщил?

Турок засмеялся и похлопал себя по ляжкам.

— Какой человек? Сам в Трапезунде был; семь дней только, как в Синоп приехал. В таких делах никому не доверяю.

— Сам? — искренне удивился Бурмин. — Ай, молодец! Старый, а такой быстрый. За арбуз спасибо. Если и тыква будет так же хороша, тем более благодарен буду.

— Тыкву? — удивился хозяин. — Ты хочешь взять тыкву? Бери, пожалуйста! Сейчас прикажу — на катер доставят.

— Не беспокойся. Я сам на свой вкус возьму.

Капитан передал лейтенанту нож и нагнулся, отбрасывая в сторону зеленые тела арбузов и добираясь к светло-желтым, пятнистым шарам.

По морщинистому лицу турка промелькнула тень беспокойства. Она промелькнула так быстро, что это могло и показаться. Однако, поймав взгляд лейтенанта, турок быстро шагнул из-под солнечного разреза люка в сторону, в полумрак трюма.

Прежде чем Корнев успел хотя бы знаком заставить капитана насторожиться, тот уже поднялся, держа в руках большую тыкву.

— Уф, — сказал он, с трудом расправив поясницу, — хороша! Такую с кашей сварить — пальцы оближешь. А ну, давайте нож, посмотрим, какая она внутри!

Крошечные глазки хозяина угрожающе блеснули. Маленькое тело сжалось в комок. Теперь возбуждение его было настолько явным, что лейтенант быстрым, почти инстинктивным движением положил руку на кобуру пистолета.

Но лицо хозяина, добродушное и заискивающее, снова смеялось всеми морщинками.

— Ай, какой шутник начальник, зачем голову морочишь? Кто тыкву режет? Боишься, плохая, — скажи, десяток других прикажу на катер отправить. Эту положи, шутить времени нет.

— Зачем волнуешься? — мягко улыбнулся капитан. — Сам сказал, что даришь. Теперь моя тыква: что хочу, то и делаю. Давай нож!

Не спуская глаз с турка, Корнев передал капитану нож. Турок все еще смеялся, правда уже совсем тихо, и качал головой.

— Ай, какой шутник, начальник, кто тыкву режет?

Бурмин шагнул к свету. В его руке блеснуло что-то длинное, гибкое, вспыхнувшее сразу в солнечном луче переливчатым, холодным огнем.

— Так, — сказал капитан, — с начинкой. Молодец купец, хорошо придумал. На таких тыквах можно большой капитал сделать… только не сейчас… двадцать лет назад… Теперь много не заработаешь. У нас научились шелк лучше делать. Кому думал груз сдавать? Почему молчишь? Не хочешь разговаривать? Ну ладно, на берегу скажешь. Ставь парус! В Трапезунд не пойдешь — пойдешь в Батуми!

Хозяин молчал. Казалось, он так потрясен происшедшим, что вот-вот потеряет сознание. Пошатываясь, он сделал два шага назад, в глубину трюма. Рука его, ища точку опоры для сразу обмякшего тела, заскользила по обшивке судна.

Капитан мгновенно переменился. Лицо его стало жестким.

— Стоп! — крикнул он металлическим голосом. — Туда не ходить! Еще одно движение — буду стрелять! Лейтенант, поддержите купца, ему плохо. Помогите подняться наверх. На воздухе станет лучше. И смотри, купец, без фокусов!

Солнце сияло над морем и горами. Легкие волны, набегая на берег, наносили на него пенистую, пульсирующую гряду. Из темных горных ущелий сползали к морю пухлые облака.

На баке, под тентом, поджав под себя ноги, рядом с коком сидели оба матроса фелюги. У борта стоял старшина с автоматом на груди. В его больших и синих, как море, глазах играли веселые искорки.

Капитан одобрительно кивнул головой.

— Так, — сказал он, — правильно, Гурзуф! Приготовьте теперь канат, проверим днище фелюги. На всякий случай.

Косые, упругие струи дождя хлестали землю. Сквозь мутную завесу далеко внизу виднелось свинцовое море. Оно вздымало огромные валы и бросало их на прибрежные скалы. Ветер бил крупными каплями дождя в запотевшие стекла. Маленький домик пограничной заставы вздрагивал.

Капитан Бурмин встал из-за стола и прошелся по комнате.

— Не понимаешь? — спросил он, останавливаясь против Корнева. — Думаешь, капитан просто угадал, что на фелюге что-то неладно, и тыкву наугад резал? Нет, неверно думаешь. Почему — сейчас объясню.

Вот смотри, на столе лежит газета. Газета эта турецкая, торговый бюллетень. Здесь есть все, что нужно для купеческой души: почем табак в Измире, сколько стоит кишмиш в Стамбуле, где продается хлопок и шерсть. Предложений в три раза больше спроса. Это значит — турецкий бедняк затянул пояс до отказа и покупать уже ничего не может. Торговля совсем замирает. Ты говоришь: «Я в коммерции ничего не понимаю». Я тоже раньше ничего не понимал. На границу пришел, по-иному рассуждать начал. Когда служишь здесь, надо знать, как соседи живут. Потому что соседи у нас иногда совсем беспокойные.

Беру я эту газету и просматриваю. Вот последний номер. Там, где карандашом подчеркнуто, написано: в Трапезунде лежат горы арбузов — гниют, никто не покупает. Денег нет! Понимаешь? А купец везет еще одну гору, везет себе в убыток. Вот почему я сказал еще на берегу: плохой купец. Тогда это уже для меня было совершенно ясно. Но почему плохой? Вот это надо было выяснить, прежде чем делать выводы. Тут могли быть две возможности: либо купец совсем еще неопытен в торговых делах, либо введен кем-то в заблуждение относительно положения на рынке и торгового бюллетеня не читал.

Но кого мы увидели на фелюге?

Старого, опытного купца, который обманывает людей дольше, чем я живу на свете, и который двух шагов не сделает, если ему за это не заплатят. Такого не проведешь! Да и утверждает он, кроме того, что сам лично недавно был в Трапезунде.

Следовательно, оба предположения нужно было опровергнуть. И остается только одно. Купец врет: идет он не в Трапезунд и попал в наши воды не случайно. И, значит, товар везет не для продажи, а для того, чтобы глаза отвести, если попадется.

Гурзуф искал хорошо. Но искать надо было еще лучше. Когда спустились в трюм, меня как будто по голове ударило: тыквы! В тыкву умелый человек многое может спрятать…

Бурмин взял со стола пачку «Казбека». Лейтенант зажег спичку. Бурмин закурил.

— Спасибо, — кивнул он головой. — Теперь слушай дальше. Когда я вынул шелковый чулок, то удивился. Чулки сейчас у нас делают лучше. И в магазинах их сколько душе угодно. Сколько мог заработать купец? Нисколько. Значит, опять не то.

Но тут купец раньше времени себя выдал. Увидел, что игра проиграна, и хотел освободиться от самого главного. Инсценировал обморок и повалился на обшивку, как малокровная женщина. Кто на рискованное дело идет, у того голова так быстро не кружится, сам понимаешь! Я следил за его рукой. Ты, наверное, тоже заметил: он что-то искал! Тут уж мне гадать было не к чему. Бывали подобные случаи. Нажимается где нужно рычажок — и отрывается от днища то, от чего нужно непременно освободиться. Если бы купец успел, было бы то же самое. Потом на глубине в сотню метров попробуй найти доказательство — тот самый эхолот, что сейчас у нас в руках со всеми записями.