Валентин Булгаков - На линии огня: Фронтовых дорог не выбирают. Воздушные разведчики. «Это было недавно, это было давно».Годы войны

Вот прямо посередине площади носом вниз зарылся немецкий «мессершмитт». Видно, он подбит на небольшой высоте, корпус почти целый. Отчетливо виднеется свастика. В развалинах лежит вокзал, невдалеке — драматический театр, вернее, то, что от него осталось.

По пути мне встретилось единственное дерево — напротив знаменитого здания универмага, где в подвале был пленен фельдмаршал Паулюс. Могучий ствол весь иссечен шрамами от осколков. Однако же устоял!

Поражало, особенно на первых шагах, безлюдье. Лишь в центре стал попадаться народ. Лица у людей озабоченные, хмурые — или мне так показалось?

Однако город живет. Чуть освоившись с первым шоком, ты убеждаешься в этом.

Вот на кирпичной стене броская, хотя и небольшая афиша. Она извещает о том, что в кинотеатре идет фильм «Чапаев». Но где же сам кинотеатр? Вокруг одни полуразвалившиеся здания, кое-где на волоске висят межэтажные перекрытия. В одном из домов, что целее прочих, и крутят фильмы. Соорудили временную деревянную крышу, приспособили под кассу какую-то будку, нарисовали синюю стрелку: «Вход в кинотеатр…»

Рядом с универмагом и чуть дальше все перегорожено, изрыто. Через щели в заборе проглядывают причудливые крылья транспортеров, бетономешалки.

— Что здесь будет? — задаю я вопрос пожилому рабочему.

— Здесь будет улица Мира, — отвечает он и спешит куда-то по своим делам.

Улица Мира! Это здорово. Я слышал о ней. Не знал я в то время только, что на этой улице проживу не один десяток лет, обрету семью, любимую работу…

Но почему же я все-таки выбрал Сталинград, а не Краснодар, о котором столько мечтал на войне, куда давно звали меня и мама и брат?

Я ведь бывал там на каникулах. Мама не знала, куда меня посадить и как угодить. Она буквально не давала мне пошевелить рукою, опережая любое желание. И это становилось невыносимо. И в глазах соседок, которые приходили к нам, я читал сравнение — каким я был и каким стал. Мама рассказывала им, что я студент, что все у меня налаживается — а мне каково? Под любым предлогом убегал поскорее из дома…

Любое напоминание о моем увечье ранит меня, даже сейчас, спустя почти полвека. Прогуливаясь по бульвару, я стараюсь обходить маленьких детей, потому что кто-то из них может вдруг крикнуть: «Смотрите, дядя без рук!» Такое бывало не раз.

А Сталинград? Я выбрал город, похожий судьбою на меня. Мы вместе должны подниматься после страшной войны. Для любого солдата слово «Сталинград» — особое слово, оно навсегда оставило след в сердце. Я хотел помочь этому городу и надеялся, что он поможет мне.

Я медленно шагал по тротуару. На перекрестке стоял молодой мужчина с тонкой палочкой в руках, нерешительно прислушиваясь к гулу моторов. Он был слепой.

— Разрешите, я переведу вас.

— Да, спасибо. Вашу руку.

Он слегка вздрогнул, но руки своей не отнял.

На противоположной стороне дороги слепой бегло ощупал мою культю.

— Извините… Вам еще нет тридцати?

— Двадцать семь.

— А вторая рука?

— Выше локтя.

— На фронте?

— Да.

— Там же, где я потерял глаза… Вы работаете?

— Народным судьей.

Он вдруг улыбнулся.

— А я преподаю… в институте. Искалечили нас с тобой… Но ведь не победили, верно?

И, коснувшись моего плеча, он зашагал прочь, легко постукивая палочкой по раскаленному сталинградскому асфальту.

Автор впервые публикуемых глав из рукописи воспоминании «Как прожита жизнь» — мой отец В. Ф. Булгаков, литератор, бывший в 1910 году личным секретарем Л. Н. Толстого.

Родился отец 13(25) ноября 1886 года в городе Кузнецке Томской губернии, в семье смотрителя училищ.

Еще будучи гимназистом, увлекся литературой. Под руководством выдающегося русского путешественника, исследователя Сибири, Монголии и Китая этнографа Г. Н. Потанина он изучает местный фольклор. Русские и ойротские сказки, записанные юным гимназистом, были опубликованы под редакцией Г. Н. Потанина в 1906 году в «Записках Красноярского подотдела Восточно-Сибирского отдела Русского Географического общества».

Окончив с золотой медалью Томскую гимназию, он поступает на историко-филологический факультет Московского университета. Именно в это время у него возникает острый интерес к мировоззрению Л. Н. Толстого. В августе 1907 года отцу посчастливилось познакомиться с Львом Николаевичем лично, после чего в 1908 и 1909 годах он неоднократно бывал в доме великого писателя, беседовал с ним, а однажды принес ему свою рукопись, являвшуюся систематическим изложением воззрений Толстого-мыслителя. Лев Николаевич не только одобрительно отнесся к этой работе, но даже написал к ней предисловие. Правда, труд этот увидел свет только после Великого Октября — в 1917 году.

В январе 1910 года Лев Николаевич предложил отцу стать его личным секретарем. Предложение было с радостью принято. Отец поселился в Ясной Поляне и оставался с писателем до последнего дня его жизни в усадьбе. Естественно, его функции в Ясной Поляне были куда сложнее и глубже секретарских. Он был и исполнителем разных поручений Льва Николаевича, и советчиком в многообразных литературных и издательских обязанностях Толстого. От имени великого писателя отвечал на сотни писем самого разного содержания, записывал его мысли и высказывания. Впоследствии эти записи вышли под названием «Л. Н. Толстой в последний год его жизни». Этот дневник неоднократно переиздавался, был переведен на чешский, немецкий, итальянский, английский и другие языки. Два великих современника Толстого — М. Горький и Р. Роллан, которых отец хорошо знал, дали высокую оценку этой его книги.

Впоследствии Булгаков выпустил в свет и другие книги, посвященные Л. Н. Толстому, его близким и друзьям. До сих пор у меня хранится неопубликованная драма в пяти действиях «В кругу противоречий», в которой в художественной форме описываются трагические события, разыгравшиеся в семье писателя в 1910 году, рукопись книги «В споре с Толстым» и другие.

После смерти Льва Николаевича отец несколько лет работал над описанием яснополянской библиотеки, состоящей из 22 тысяч книг. Первый том этого большого научного труда вышел в свет лишь в 1958 году в издательстве «Советская Россия».

В 1914 году отец, обвиненный в составлении и распространении воззвания против войны, был арестован и провел больше года в тульской тюрьме. А воззвание, разосланное им в разные газеты и журналы, вышло в свет только в мае 1917 года в журнале «Жизнь для всех». В это время Булгаков работает над редактурой «Серии сочинений Л. Н. Толстого, запрещенных цензурой». В 1920 году он вместе с А. П. Сергеенко редактирует журнал «Истинная свобода».