Михаил Журавлев - Одержимые войной. Доля

Поговаривали, спецкорпус построен для психов, направленных в «Дурку» решением суда. Во всяком случае, кое-кому из персонала клиники удалось распознать в форме часовых у корпуса внутренние войска. Это, само по себе, могло и не значить принадлежности всего «13-го» к системе исполнения наказаний. Но с момента, как среди работников «Дурки» пошёл слух о тюремном назначении «13-го», охотников разузнать поподробнее, что же там делается, поубавилось.

Так или иначе, корпус жил отдельной жизнью, плотная завеса тайны окутывала его деятельность. Даже главврачу не дозволялось приподымать её сверх меры, определенной товарищами в белых халатах поверх военной формы из 13-го управления. Опытный врач, администратор и хозяйственник, Глеб Викторович Бессонов, пытался было настоять на том, что он, дескать, ответственное лицо на своей территории, а, значит, не может не вникать во все дела внутри больничной ограды. Ему отвечал средних лет гладко выбритый и коротко стриженый мужчина неопределённого возраста. По его словам выходило, раз учреждение исправно вносит на счёт клиники все полагающиеся арендные платежи, не имеет и не может иметь нареканий по технике пожарной безопасности, санитарному состоянию территории, соблюдению внутреннего распорядка, при этом, является абсолютно самостоятельным, к тому же, режимным учреждением, со своими правилами и со своим штатным расписанием, нет необходимости проникновения туда посторонних, хотя бы даже занимающих «соседнюю территорию». Последние слова взбесили главврача, и на другой день он отправился в горздрав с намерением подавать в отставку. За годы службы во всевозможных медицинских учреждениях, ещё с войны, он не сталкивался с подобным «хамством арендаторов». В горздраве его приняли сдержанно, выслушали, напоили кофе, после чего предложили путёвочку в Чехословакию. «Отдохните, развейтесь, – молвило ответственное лицо круглой формы, – по приезде и думать забудете о каких-то там арендаторах. Тем более, и не арендаторы вовсе, а смежники. Правильнее так называть». Главврач покинул горздрав с досадой, сжимая в руках портфель, в одном из отделений которого покоилась синенькая путёвочка, и горестно размышлял, как на своём рабочем месте постепенно лишается всякого влияния и способности отвечать за ситуацию.

«Ладно, – думал Глеб Викторович, – поеду в Чехословакию. Тем более, скоро август, как раз мой отпуск. Две недели в Карловых Варах с посещением Праги, Брно и пещер Моравского Рая – поистине царский жест. С чего бы им так меня одаривать? Не иначе, хотят уговорить не просто остаться, а ещё и этих «режимных хамов» терпеть. Дороговато оценивают мою лояльность! Ну и хорошо! Попробую быть лояльным. Хотя никогда особенно это у меня не получалось. Тем более, на своём рабочем месте». Но именно там главного ждал сюрприз. Едва он пересёк ворота территории, к его машине подошёл человек в форме и попросил принять конверт.

– Что такое? – недоумевающе воздел бровь Бессонов и получил однозначный, но оттого не более вразумительный ответ:

– Мобилизационное предписание.

Влетев к себе, прежде, чем скинуть плащ и облачиться в белый халат, Глеб Викторович разорвал конверт, вынул оттуда сложенный вчетверо листок, на котором красными чернилами было выведено: «В случае военной тревоги, сигнала стихийного бедствия, опасности природного или техногенного характера, а также в случае объявления чрезвычайного положения в городе, районе, республике или стране в целом, в связи с военными, политическими, экологическими, биологическими и иными угрозами, предписывается прибыть в Корпус № 13 с пакетом № 1 документации клиники в распоряжение подполковника медицинской службы профессора В. Я. Беллермана».

– Чепуха какая-то! – в голос подумал Главный и, разорвав предписание на клочки, выбросил его в урну под столом. – Какие политические и экологические угрозы? Двадцатый век на дворе, мы в самой передовой и спокойной стране! О чём они?! Вечно дармоеды в погонах из штабов гражданской обороны понапридумывают чепухи, потом отдувайся! То противогазы проверяют, то состояние наглядной агитации, то еще какую-нибудь хреновину… Мне делать больше нечего, как противогазы перекладывать или…

– Напрасно вы так, Глеб Викторович.

– Кто вы? Почему без стука? – побагровев, вскричал Бессонов, видя, как в его кабинет бесцеремонно вплыл неприятный тип в толстых очках и с важным носом наперевес посреди мясистого лица, напоминающего буханку плохо пропечённого хлеба.

– Ваш коллега, Глеб Викторович. Майор медицинской службы начмед спецкорпуса Смирнов, – представился незваный гость и уселся в кресло у стола главного. – Вы вот бумажками разбрасываетесь, а того не ведаете, что в этой бумажке, быть может, вся ваша дальнейшая карьера. И судьба.

– Мне до пенсии всего чуть-чуть. И не вам меня учить, уважаемый… как вас там, э-э-э…

– Смирнов, майор Смирнов, – участливо помог наглец в кресле. – Только не бред это, ох не бред! Вы и представить себе не можете.

В кабинете воцарилось душное безмолвие. Только негромкий ход часов нарушал тишину. Глеб Викторович Бессонов, доктор медицинских наук, заслуженный работник здравоохранения, главный врач специализированной горбольницы № 39, кавалер орденов Красной Звезды и Знак Почета, 63-летний врач, прошедший огонь, воду и медные трубы, знававший всякое и в системе военной медицины, и в системе гражданского здравоохранения, впервые столкнулся с такой нелепой наглостью. Как понимать слова этого солдафона, сказанные ему, уважаемому представителю «белой кости» советской медицины, ученику самого Иоффе?

– Вы, вот что, э-э… – начал Бессонов, подыскивая слова, чтобы не скатиться на вульгарный мат, – потрудитесь сейчас проследовать к себе в этот ваш идиотский корпус, который у меня как бельмо на глазу, и больше без надобности не отвлекайте меня вашими военно-полевыми фантазиями.

В ответ мясистое лицо майора Смирнова расплылось в добродушной улыбке, став от этого еще противнее. Майор пропел низким баритоном, подобным какому, наверное, пел соблазняющий цыганку Хозе. «…Или, нет, у того, кажется, тенор? Тьфу ты, ну ты! Какая чертовщина в голову лезет!». А баритон пел вкрадчиво и тепло, параллельно источая аромат дешёвого одеколона, попрысканного на пышущий чрезмерным здоровьем сангвинический организм в военной форме.

– Вы, Глеб Викторович, напрасно волнуетесь. Нам с вами предстоит много совместных дел. Вы ведь, кажется, воинское звание имеете. И как врач вы в запасе, а не в отставке. Разные вещи, так сказать. Что же до военно-полевых фантазий, позвольте возразить. У нас с вами не просто клиника, а оборонный объект, и относиться к нему надо соответственно. Как вы знаете, началась операция по оказанию братской интернациональной помощи афганскому народу. Операция сугубо военная, но есть и гражданский аспект. Не просто гражданский – медицинский. И не просто медицинский, а по нашей части – психиатрия.