Геннадий Гончаренко - Годы испытаний. Книга 3. Разгром

Бурунов сидел, задумавшись, потом встал и согласился:

— Давай рискнем, комиссар! На бога надейся, а сам не плошай.

Их разговор перебил подполковник Коломыченко. Он тут же с порога выпалил:

— Боеприпасов ни ящика, товарищ полковник! И людей негусто. Когда же придет к нам обещанное пополнение?

— Пополнение, — тяжело вздохнул Бурунов. — Оно бы, конечно, не мешало его получить. Там вон немцы до Волги пробили «коридор».

— Ну а как сосед? Восстановил позиции? — спросил Саранцев.

— Восстановил.

— То-то я слышу, севернее целый день грохочет. Думал — немцы, а это наши, — заулыбался Саранцев. — Это хорошо. Пусть знают нашу армию, сталинградскую.

— Новосельскую улицу заняли, — склонился над картой Бурунов. Все сгрудились у стола. — И на заводе «Красный Октябрь» отбили у немцев три цеха: мартеновский, калибровочный и сортовой.

— Сильная дивизия, видать, прибыла. Здорово поперли.

— Знаменитая дивизия, — подтвердил Бурунов. — Имени Николая Щорса. У нее полки именные: Богунский, Таращанский и Донской.

— Да, товарищи, это большая наша предпраздничная победа. Через неделю четверть века Советской власти отмечать будем, — сказал Саранцев. — Представляю, как там Гитлер из кожи вон лезет, чтобы испортить нам праздник.

— Парад наверно, будет, — сказал Коломыченко, — на Красной площади в Москве. Вот бы поглядеть. Люблю военные парады.

— Сталин выступит перед войсками, — сказал Саранцев, — и торжественное собрание будет. Перед войной, в сороковом, я был на таком собрании. Сталина слушал.

— Посчастливилось вам, Виктор Георгиевич. А мне ни разу не приходилось Сталина видеть, — с сожалением сказал Коломыченко. — Как думаете, скажет он что-нибудь о положении в Сталинграде?

— Обязательно. Я уверен в этом, — сказал Бурунов. — Быть нам именинниками.

— Оно бы неплохо к тому празднику немцев погнать от Волги, — сказал мечтательно Коломыченко. — Как, товарищ полковник, по-вашему, не готовит фрицам такой подарок Сталин?

— Вполне возможно, — подтвердил Бурунов. — Вот замерзнет Волга, глядишь, подбросят и на наш фронт дивизий.

— Да, — поддержал разговор Саранцев, — судя по всему, события назревают. Это затишье не случайное. Быть буре. В самом деле, Николай Тарасович, как думаешь, почему нам не дают пополнения? Не верю, что нет у нас свежих сил. Берегут, наверно, для большого наступления. Ожидают, когда немцы окончательно выдохнутся.

— Они уже, по-моему, и так на последнем, издыхании, — сказал Бурунов. — Да ты сравни, как они полмесяца назад бешено перли на всех участках. А теперь, как и мы, наскребут по мелочи резервишек и если наступают, так на куцем, одном участке.

— Да-да, военная машина у немцев уже не та, — подтвердил Коломыченко, — Последнее время заметно забуксовала.

— Погоди еще маленько. Вот зима настоящая ударит. Они еще не так забуксуют в наших степях, — сказал Бурунов.

— Разрешите, товарищ полковник, мне идти в полк! Вот посидели, помечтали — и на душе легче. Пойду своих солдат подбодрю. Не знаю почему, но я, товарищ полковник, уверен, что лучше моих хлопцев нигде нет. Железные ребята

Саранцев и Бурунов переглянулись, улыбаясь.

— Эго хорошо, Михаил Дмитриевич, что ты людей своих так высоко ценишь, — сказал Саранцев. — Вот и мы с Николаем Тарасовичем такого же мнения о своей дивизии. Нам тоже кажется — нет ее лучше.

— А если бы можно было задать такой вопрос Чуйкову? — сказал Бурунов. — Как дума ешь, Виктор Георгиевич, что бы он ответил?

— Наверняка, что лучших дивизий, чем в его армии на Сталинградском фронте, нет.

— Будет день — рискну, спрошу у генерала, — пообещал Бурунов.

С рассвета до полудня дивизия Бурунова отбила несколько атак немецкой пехоты с танками. И когда затихли яростные схватки, и до слуха доносились лишь редкие орудийные выстрелы да отдельные автоматные очереди, комдив, стоявший у амбразуры наблюдательного пункта, положил голову на бруствер и тут же заснул. Положение дивизии с каждым днем, начиная с 14 октября, ухудшалось. За десять дней упорных боев немцы не раз, казалось, были близки к намеченной цели. А на участке полка Коломыченко им удалось прорваться к Волге, и только ценой больших потерь их снова оттеснили. Но недалеко. Всего лишь на пятьдесят метров.

И в других полках было не лучше. Самое большое расстояние — триста метров — было в стыке двух полков, на правом фланге. В основном же передний край проходил в двухстах метрах от берега. За это время немцы разрезали армию на две части, захватили Сталинградский тракторный завод, но все же уничтожить северную группу и главные силы армий не сумели.

Бурунова разбудил басистый говор майора Короля. Он открыл глаза, поглядел вперед. Тишина. Земля впереди покрыта трупами, черными громадами сожженных танков, разбитыми орудиями.

— Ты чего там басишь, майор? Сводку о потерях послали в штаб?

— Давно уже, товарищ полковник. Не только послали, но и кое-что хорошее получили. Вот, глядите. — Он протянул ему бумагу. То был приказ командующего армией.

«Ввиду того что немцы за последнее время стали реже проводить ночные атаки, в которых они понесли значительные потери, но не добились заметных результатов, они изменили свою наступательную тактику. По данным нашей разведки, немцы используют ночное время для приведения своих сил в порядок, отдыха и подготовки к дневным боям. Приказываю командирам (дальше шли номера дивизий, в том числе и Бурунова) использовать этот выгодный момент. Надо срывать плановую подготовку немцев к наступлению, не давать им покоя, держать в постоянном напряжении. Для выполнения этих задач привлекать специально подготовленные штурмовые группы, производить внезапные огневые налеты артиллерии и минометов. Для усиления ночных действий частей и соединений будет привлечена армейская артиллерия, гвардейские минометы и легкие бомбардировщики По-2. Командирам соединений в течение двух суток разработать план ночных действий штурмовых групп, подготовить их и доложить мне».

Бурунов прочел приказ и задумался. Подпись командарма. «Значит, все же я был прав в оценке ограниченных возможностей немцев».

— Товарищ майор, срочно вызовите ко мне подполковника Коломыченко и разыщите Саранцева, он, кажется, уехал в левофланговый полк. И сами со всеми разведданными через полчаса ко мне.

Бурунов развернул карту и стал прикидывать, откуда можно взять и какие подразделения чем усилить. Да, было над чем поломать голову. Каждый человек, орудие, пулемет были на строгом учете. Все это можно было пересчитать по пальцам. «Коломыченко поручу формирование, обучение и тренировку ночных штурмовых групп, — решил он. — Упрямый, требовательный и с богатым опытом командир. Король подготовит данные разведки о противнике. Сегодня к вечеру надо бы доложить обо всем командующему. Удастся ли? — Бурунов поглядел на часы: четырнадцать часов, — только бы немцы не помешали, не перешли снова в атаку». Вошли Саранцев, Коломыченко, Король и доложили, а за ними появился Ларионов.