Геннадий Гончаренко - Годы испытаний. Книга 3. Разгром

На рассвете 11 ноября после ураганной артиллерийской подготовки и штурмового удара авиации пять пехотных и две танковые дивизии обрушились на позиции чуйковской армии. К полудню Паулюс ввел в бой свежие резервы, и немцам удалось лишь на узком участке в полкилометра прорваться к Волге. 62-я армия третий раз за время боев в Сталинграде была разрублена, а дивизия Людникова отрезана от главных сил. И все же Чуйков в тот же вечер записал в своем фронтовом дневнике: «Паулюс не использовал своего превосходства в силах и не выполнил своего замысла. Сбросить 62-ю армию в ледяную Волгу ему не удалось. Это наша еще одна крупная победа, в которой вскоре все убедятся».

* * *

Уже далеко за полночь беспрерывный грохот артиллерийской канонады, не умолкая, потрясает воздух. Ружейно-пулеметная трескотня режет слух, оглушает. По после урагана, обрушившегося на рассвете 11 ноября на позиции дивизии Бурунова, танковых таранных ударов и непрерывных атак пехоты, потоков огня, когда небо закрыто тяжелыми чёрными тучами дыма и трудно было разобраться, наступила ночь или еще день, усталость сломила всех. Большинство работников штаба и командиров спят. Блиндажи, землянки встряхивала взрывная волна, будто предупреждала: не спите, рядом ходит смерть. С потолка струились ручьи песка, сыпались земля и щепки. Но никто не обращал внимания на такое обычное для защитников города явление. За долгие месяцы боев люди обжились и к этим адским условиям привыкли. Но спят не все. Штаб — мозг дивизии ни на секунду не прекращает своей работы по управлению войсками. Оперативный дежурный много часов подряд настойчиво добивался связи с частями и соседними соединениями, не теряя надежды разыскать исчезнувших «Каму», «Обь» и «Иртыш». Новый начальник штаба дивизии — вместо раненного при бомбежке подполковника Бурлакова — майор Король то засыпал у стола, то просыпался, тер слипавшиеся от усталости глаза, тут же брался за карандаш и продолжал наносить на карту новые сведения о немцах, полученные из донесений от полков. Иван Степанович внешне ничем не похож на военного человека. Он всегда спокоен и верен своим гражданским привычкам. Любит вспомнить родную Украину, любимые вареники с вишнями и до хрипоты будет доказывать сомневающемуся собеседнику, убеждая, что сам своими глазами видел Тараса Бульбу на Полтавщине с запорожским оселедцем на темени.

В углу сидел новый его помощник — он же начальник разведки дивизии — капитан Андреев. Невысокий, худощавый, в щегольском обмундировании, подогнанном, выутюженном, в блестящих, будто лакированных, хромовых сапожках со шпорами. Он ходил по землянке, наслаждаясь звоном шпор, и диктовал очередную оперативную сводку писарю-ефрейтору Чмыхало. Ефрейтор — молодой, кучерявый паренек. За пристрастие к поэзии и стихам собственного сочинения писари и связные называют его Пушкиным. Чмыхало тер красные, усталые глаза и сосредоточенно с ожесточением бил по клавиатуре машинки, изредка бросая взгляды на Андреева. Время тянулось медленно. Капитан мучительно долго обдумывал каждое слово, прежде чем оно ложилось в очередную сводку.

— В течение дня, — пауза пять-десять минут, — немцы предприняли десять. — Капитан рылся в донесениях, считал, шевеля губами. — Как будто двенадцать? Но пиши: десять атак.

Чмыхало, пока тот обдумывал, успел слазить в карман за куревом. Он не торопясь свернул огромную козью ножку. Ее вполне хватит на несколько часов.

— Так, значит, — говорит капитан, — на чем мы остановились?

Чмыхало перечитывает текст.

— Ах да. — Андреев взялся за голову, пригладил растрепавшийся хохолок и встал за спиной писаря. — Пиши дальше. За истекшие сутки подбито и уничтожено. — Снова шевеля губами и сгибая пальцы, он считал: — восемь танков. — Капитан склонился над сводкой. — Печатай: и три бронетранспортера.

Оперативный дежурный, дремавший у телефона, прервал его:

— А ты точнее почитай!

— Ну их, — широко зевает Андреев и потягивается.

Король сложил карту, подошел.

— Иди, Андреев, сосни часок, я сам со сводкой управлюсь. Меня сменишь, — он глядит на часы, — в три двадцать.

Андреев не заставляет себя упрашивать. Он тут же полез на топчан и накрылся шинелью. И пока Король перечитывает оперсводку, из-под шинели уже доносится мощный храп капитана.

— Чего тут восемь танков, три бронетранспортера? Зачем? Пиши, — обратился он к Чмыхало. — Отбили крупные силы немецкой пехоты и танков. По сводке Коломыченко, на его левом фланге было всего одно отделение и три противотанковых ружья. — Майор присел, шелестя бумагой. — Одно ПТР было разбито. Да, разбито. Значит. — Майор вдруг сник, уткнулся головой в стол и смолк. Чмыхало смотрел на него, раскуривая огромную козью ножку.

— Спит, — говорит он, обращаясь к оперативному дежурному. И, отложив цигарку, начал часто стучать на машинке. Дежурный с любопытством поглядывал на ефрейтора. А Король спал, спал по-детски беспечно, блаженно улыбаясь. Чмыхало — в прошлом сельский учитель. Человек он толковый, со смекалкой, аккуратный и честный. В штабе редко кто лучше знал обстановку в дивизии, разве сам Король. И тому он нередко подсказывал новости из армии. Чмыхало — не чиновник, он человек энергичный, интересующийся всем сам, а не перечитывающий готовые сводки и документы. С командирами он по-свойски, на «ты». Политработники ценят его. Он комсорг штаба. Тыловые работники побаиваются Чмыхало. С ними он строг. Видно, что он недолюбливал их.

Майор Король, очнувшись, вскочил и, протирая глаза, полусонным взглядом оглядел землянку.

— На чем мы остановились, Чмыхало? Майор отчаянно зевал. — Где сводка?

Ефрейтор продолжал раскуривать козью ножку, будто его ничего не касалось.

— Какая сводка, товарищ майор?

— Ну та, что я тебе диктовал.

— Она у Бурунова. Андреев подписал.

— Да ты что? — Майор Король сжал кулаки. — Ты что, ошалел? Я же не читал ее и не подписывал.

— Потребовали срочно. Адъютанта прислал. Ну я решил дописать. Не хотелось вас будить.

Майор Король сердито и недоуменно глядел на ефрейтора. Этот немой поединок прервал звонок.

— Вас, товарищ майор, — подал трубку связист.

— Слушаю, товарищ полковник! Да-да. Ясно. — Майор положил трубку и улыбнулся. — Подписал комдив сводку. Молодец! Ты не сердись, Чмыхало! Я беспокоился, вдруг что упустишь.

— Чего меня благодарить. Обязанность. Отдыхайте, товарищ майор!

В штаб 6-й армии Паулюса во второй половине дня 19 ноября пришло сообщение из штаба группы о том, что русские утром перешли в наступление с плацдармов правого берега Дона. Паулюс стоял у карты с оперативной обстановкой и внимательно рассматривал положение войск группы и его армии. «Как же расценивать эти действия советских войск?» Сведения о передвижениях армий противника с севера к Дону, о его танковых колоннах отмечались в некоторых разведывательных сводках, приходивших из штаба группы армии. Но в беседах с Вейхсом, в частных разговорах о положении немецких войск и группы армий «Б» он никогда не придавал серьезного значения этим данным, считая все-эти передвижения не более как тактическими маневрами врага.