Адам Туз - Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики

В конечном счете грандиозные планы перевооружения, составленные в конце 1938 г., так и не получили шанса на то, чтобы продемонстрировать присущую им абсурдность. Все усилия по созданию согласованных рамок для дальнейшего процесса перевооружения через несколько недель были пресечены финансовыми последствиями Судетского кризиса. К концу года Рейх столкнулся как с нехваткой наличности, так и с резким сокращением валютных резервов, что препятствовало какому-либо серьезному продвижению по пути к поставленной Гитлером цели – утроить производство вооружений.

Как мы уже видели, финансовые рынки служили чувствительным показателем общего состояния германской экономики. В августе 1938 г., несмотря на отчаянную потребность в наличности, Министерство финансов было вынуждено обойтись без нового займа вследствие неопределенности, вызванной Судетским кризисом. Резкое ухудшение настроений на рынке сделало выпуск новых государственных облигаций небезопасным. В начале октября рынки, как и Рейхсбанк, были охвачены надеждой на то, что Германия вступает в эпоху мирного процветания. На волне оптимизма владельцы сбережений, страховые фонды и другие финансовые учреждения не только проглотили предложенные им государственные облигации на 1,5 млрд рейхсмарок, но и подписались на краткосрочный заем в 350 млн, объявленный нуждавшимся в деньгах Министерством финансов [892] BAL R525016549, 73. . Как выразился один эксперт, «После Мюнхена <���…> немцев охватила едва ли не безграничная готовность ссужать деньги государству» [893] На значение следующего эпизода первым указал Г. Джеймс в написанной им главе для книги L. Gall et al., The Deutsche Bank 1870–1995 (London, 1995), 289–91. . Но эти настроения оказались недолговечными. В конце ноября попытки Рейхсбанка получить четвертый заем в 1,5 млрд рейхсмарок окончились впечатляющим провалом. Почти треть новых облигаций так и не нашла покупателей [894] IMT, Nazi Conspiracy and Aggression, VII, EC369, 426. . Рынок забастовал. Это было критическое событие, потому что в результате у государства, пытавшегося как-то примирить друг с другом необходимость в государственных расходах и потребность в частных инвестициях, резко сократилось пространство для маневра. Если Рейх лишился возможности изыскивать средства путем надежных долгосрочных займов, то у него не было альтернативы, кроме более или менее открытой инфляции либо болезненного сокращения государственных расходов и дальнейшего повышения налогов. Этот выбор со всей очевидностью предстает в состоявшейся в ноябре 1938 г. ожесточенной перепалке между РМЭ и Рейхсбанком.

После катастрофической неудачи с государственными облигациями РМЭ, которое после произошедшей в ноябре 1937 г. отставки Шахта находилось под влиянием организации по выполнению Четырехлетнего плана, крайне критически отнеслось к явно поспешному решению Рейхсбанка выпустить новый транш своих облигаций [895] Последующие абзацы и цитаты приводятся по: В AL R3003847, 189-93. . Всего через три недели после успешного октябрьского выпуска рынок был просто не готов выдавать государству новую ссуду. Такое неожиданное и крупномасштабное обращение к рынку облигаций должно было просто высосать деньги из фондового рынка. «Опасения по поводу того, что займы Рейха будут размещаться каждые четыре недели, парализовали весь спрос на фондовом рынке». Это, в свою очередь, отняло у ряда важных промышленных компаний возможность выпускать акции и облигации, требовавшиеся для финансирования инвестиционных проектов, предусмотренных в Четырехлетием плане. РМЭ указывало, что вместо выпуска нового займа государству следовало до января продержаться на краткосрочных банковских кредитах, дав возможность рынку капитала удовлетворить потребности, связанные с Четырехлетним планом. Решение, предложенное должностными лицами министерства, было типичным в том смысле, что носило организационный характер. Отныне РМЭ требовало для себя равного с Министерством финансов и Рейхсбанком права голоса при определении момента выпуска новых займов. Это давало гарантии того, что будут должным образом учтены более широкие интересы Четырехлетнего плана. Рейхсбанк всего через несколько дней ответил отказом. Как объяснили экономисты банка, проблема не была организационной и потому не решалась техническими средствами. Неудача с ноябрьским займом выявила перегрузку германской экономики. Рейхсбанк в полной мере осознавал все риски. Но с учетом финансовых потребностей Рейха у него не было выбора. «Финансовая ситуация Рейха продемонстрировала в середине ноября текущего года, что является <���…> исключительно сложной; налицо дефицит наличности в 2 млрд рейхсмарок; мы стоим перед почти неизбежной возможностью того, что Рейх будет вынужден прекратить платежи». Поскольку все стороны единодушно отказались прибегать к печатному станку, государство вело интенсивные консультации с банками о возможности краткосрочного промежуточного кредита. Этот вариант тоже пришлось отвергнуть, потому что держать его в полной тайне было невозможно, а в том случае, «если об этих экстренных мерах стало бы известно общественности в стране и за рубежом, то она получила бы основания для вывода о том, что финансирование проектов Рейха на нынешних условиях отныне невозможно <���…> это представлялось неприемлемым <���…> хотя бы по соображениям престижа». В любом случае, с учетом того факта, что Рейх нуждался в кредите более чем на 1 млрд рейхсмарок только для того, чтобы до Рождества расплатиться по счетам, все это должно было серьезно сказаться на рынке, но, так или иначе, деньги были собраны. Если бы Рейх накопил огромную задолженность, банки лишились бы возможности дисконтировать коммерческие счета, что повлекло бы за собой дефицит ликвидности в промышленном секторе и вынужденную распродажу акций. Более того, приближалось подведение финансовых итогов года, а международная репутация германских банков понесла бы существенный ущерб, если бы их счета оказались обременены громадными краткосрочными займами Рейху. На практике же Рейх, получивший благодаря ноябрьскому займу всего 1 млрд 138 млн рейхсмарок, сумел продержаться лишь с помощью экстренной продажи своего резервного портфеля векселей и технического овердрафта Рейхспочты и государственных железных дорог. Для того чтобы покрыть остаток дефицита, составлявший 300–400 млн рейхсмарок, пришлось прибегнуть к печатному станку. С учетом ситуации в Рейхе и настроений на финансовых рынках министерство было вынуждено признать, что оно «не имело бы возможности выполнить в намеченных масштабах возложенные на него задачи в сфере общего экономического перевооружения и Четырехлетнего плана». Рейхсбанк опасался того, что попытка навязать рынку еще больше займов вполне могла бы привести к катастрофе. «Снижение цены на облигации, которое было бы естественным последствием любых подобных мер, автоматически породило бы угрозу того, что в движение бы пришел весь блок долгов Рейха. Подобный исход полностью положил бы конец финансированию Рейха за счет займов». До тех пор пока у Рейха сохранялся громадный дефицит, нехватка доверия на рынках капитала влекла за собой постоянную угрозу того, что Рейх будет вынужден «остановить платежи». Единственной реальной альтернативой служило решение «безжалостно сокращать расходы в гражданском и военном секторах».