Александр Пыльцын - Штрафбат. Наказание, искупление

Жданов Петр Григорьевич — воентехник, начальник оружейной мастерской 77-го стрелкового полка 10-й дивизии НКВД, 1911 года рождения, уроженец города Быхов Могилевской области. Попал в окружение с группой из 30 человек 3.08.1941 года, был ранен. Дойдя до Первомайска, затем до Николаева, повернул назад в свой город Быхов и жил, занимаясь сельским хозяйством. 4.10.43 года вступил в партизанский отряд № 152 11-й бригады, где был командиром взвода до соединения с частями Красной Армии 24.02.44 г., после чего направлен в 58-й армейский запасный стрелковый полк. Никаких документов, подтверждающих правдивость изложенного, нет. Жданова П. Г. направить в штрафной батальон сроком на 1 месяц.

Чем закончилось его пребывание в штрафбате, мне установить не удалось, но надо иметь в виду, что, во-первых, более двух лет 30-летний Жданов в Быховском районе Белоруссии не нашел возможностей стать партизаном, когда там, как известно, уже действовала та самая 11-я Быховская партизанская бригада Ф. П. Подоляна. Как свидетельствуют документы, в партизанском соединении на Быховщине сражались 4326 партизан. На их боевом счету 110 пущенных под откос эшелонов, 97 разбитых и поврежденных паровозов, 1088 сожженных вагонов, платформ и цистерн, 59 подбитых и сожженных танков и бронемашин, свыше 7 тысяч уничтоженных вражеских солдат и офицеров.

Во-вторых, именно 24 февраля 1944 года там произошло соединение быховских партизан с частями Красной Армии. Вместе с 3500 партизан линию фронта перешли более 8000 женщин, стариков и детей, которые находились под их защитой. Если 11-я бригада расформировывалась на освобожденной территории, то подтвердить участие Жданова в течение пяти месяцев в роли комвзвода могли и документально, и свидетели, но «правдивость изложенного» не подтвердилась. Единственно правильным было проверить штрафбатом в бою.

С бывшим штрафником нашего 8-го ОШБ Басовым Семеном Емельяновичем я дружил много лет после войны и хорошо знал его историю. Будучи в 1941 году инженером технической роты Киевского укрепрайона в звании военинженера 3-го ранга, попал в плен, с риском для жизни бежал, но линию фронта не перешел, остался в оккупированном Фатеже, а у нас попал «под комиссию», которой в марте 1943 года был определен в штрафбат на 2 месяца. Вспоминая прошлое, бывший штрафник Басов, закончивший свой земной путь в 95 лет уже полковником, вспоминал: «В комиссии задавали вопрос бывшим пленным, „почему не застрелился, а сдался”», а о штрафбате, в котором он «смывал вину» перед Родиной, был ранен, восстановлен в офицерских правах, Семен Емельянович говорил так: «Я сожалею, что оказался невинным штрафником. Но я горжусь тем, что штрафбат, в котором я оказался, был особо упорным, особо дерзким и отважным. В нем все мы были объединены не одной обидой или несчастьем, а одной бедой, свалившейся на нас, одной ненавистью к врагу, одной любовью к Социалистической Родине — Советскому Союзу».

Вот судьба другого штрафника нашего батальона, бывшего воентехника автомастерской 76-го зенитного артполка 5-й армии Лебедева Максимилиана Сергеевича. В сентябре 1941 года он попал в окружение в Курской области. По его объяснениям, маленьким партизанским отрядом в лесах нападали на небольшие группы немцев. В январе 1943 года удалось выйти к своим, попал на «фильтрацию». Через три месяца подтверждений о нападении на немцев не нашлось, и фронтовая комиссия определила в штрафбат «по недоверию».

Итак, даже по этому очень малому списку можно определить, что диапазон преступлений военного времени, за которые наступало наказание штрафбатом или штрафной ротой, был от простого хулиганства, пьянства, опозданий до преднамеренного вывода из строя боевой техники, утраты оружия, от нанесения материального ущерба и преступной халатности до невыполнения боевого приказа. Но наказания за мнимую вину следовали также при отсутствии доказательств о явных активных действиях против оккупантов по ту сторону фронта в случаях окружения или пленения противником, длительного нахождения на оккупированной территории без явного противодействия ему.

Но при таком широком диапазоне преступлений в целой системе наказаний, определенных приказом «Ни шагу назад!», предусматривалось лишь три варианта наказаний: 1,2 или 3 месяца пребывания в штрафной части.

Весьма редко, но все-таки бывали случаи, когда трибуналы пересматривали дела осужденных и отменяли приговоры, что, естественно, снимало с них и наказание штрафбатом. Например, о том же командире 191-й штрафной роты 48-й армии майоре Коровине. В отношении его трибунал вскоре пересмотрел дело и вынес постановление об оправдании. Конечно же, майор отправился командовать своей штрафротой. Но подобные случаи были очень редкими, и я не помню случая, чтобы командир, направивший в штрафбат или штрафроту подчиненного без суда, своими правами отменил бы свой приказ и вернул подчиненного.

Оснований для освобождения лиц, отбывающих наказание в штрафных частях, или искупления вины, как это установлено Положением о штрафных батальонах (армейских ротах) действующей армии, было тоже три градации, как и наказаний штрафбатом (штрафротой). Первая — в отношении совершивших подвиг, то есть проявивших исключительное мужество и храбрость, — досрочно в виде поощрения — решением военного совета фронта (армии) по ходатайству командира штрафного войскового подразделения. Вторая — искупление кровью, то есть получение ранения с госпитализацией. И третья — отбытие срока наказания (1–3 месяца).

Гибель в бою считалась почетной, наравне с гибелью сотен и тысяч честных, не имеющих никакой вины перед Родиной, и снимала всякую вину при любом сроке наказания.

И все-таки фраза Сталина из приказа № 227 «искупить кровью» продолжает быть основной при рассуждениях о штрафниках. Однако рассмотрим именно самое первое основание — подвиг, боевое отличие. До сего времени мало что известно о многочисленных, порой массовых примерах доблести и героизма, проявленных штрафниками. Нарушившие закон, но сохраненные для армии воины подвигом, часто в короткий срок, искупали свою вину. Наступал момент внутреннего преображения, момент осознания готовности к самопожертвованию, и эти люди становились едины в том, что в бой шли, как на молитву. Уже в марте 1943 года военный трибунал Воронежского фронта снял судимость с 767 «штрафников» досрочно.

Приведем официальные цифры, позволяющие судить, кто и как покидал штрафные части за декабрь 1943 года. Тогда только наш 8-й и 33-й ОШВ Белорусского фронта понесли большие потери в боях под белорусским Жлобином, да шли еще Киевская оборонительная и Нижнеднепровская стратегические наступательные операции Украинских фронтов, Городокская наступательная операция войск 1-го Прибалтийского фронта, не считая боев «местного значения». Так вот, только за декабрь 1943 года из всех штрафбатов и штрафрот выбыло: 4885 — досрочно, то есть за боевые заслуги, 5317 — по отбытию срока. За то же время примерно 10 800 освобождены по ранению и 5440 погибли. Сопоставим эти цифры: без «пролития крови» освобождено примерно столько же, сколько по ранению, а погибших не намного больше, чем освобождено за подвиги. И еще одна цифра: соотношение погибших и раненых 1:2. Вот несколько конкретных материалов, свидетельствующих о том, как штрафники решали проблему своей реабилитации проявлением исключительного мужества и храбрости.