Александр Пыльцын - Штрафбат. Наказание, искупление

Мой боец Петухов служил до штрафбата в истребительной авиадивизии, которой командовал Василий Сталин, тогда еще полковник. Много рассказывал штрафник Петухов о своем комдиве, смелом летчике, не раз участвовавшем в боевых вылетах, хотя все его заместители, как могли, удерживали его от таких рискованных шагов. Всем в дивизии был известен довод о том, что «полковник Василий обязан защищать и беречь еще и фамилию, которую носит».

Когда ранним летом 1947 года для встречи Василия Сталина, решившего посетить город Лейпциг, по обыкновению я выехал на берлинскую автостраду, то уже издали увидел плотно идущую колонну автомобилей, в которой, кроме нескольких легковых машин, были две большие грузовые машины-фургона. Я вышел из машины и встал на обочине. Вся эта колонна остановилась, и из первой машины вышел массивный подполковник, который, почти не объясняясь, приказал мне садиться в его машину и вести всю колонну в резиденцию, предусмотренную для высокого гостя. А этой резиденцией у нас была благоустроенная загородная вилла « Predel» («Предель»). Там дежурный офицер распределил по стоянкам грузовые и часть легковых автомобилей. Меня подозвал генерал Сталин. Я впервые увидел его, обратив внимание на то, что он, совсем еще молодой для генеральского чина, и вроде бы в только что отутюженном новеньком мундире, тем не менее, как мне показалось, очень похож на своего отца, Иосифа Виссарионовича, в молодости. Особенное сходство его я увидел с фотографией Иосифа Джугашвили, помещенной в книге «Биография И. В. Сталина», на которой он, тогда еще молодой Сосо, изображен в профиль с каким-то платком вокруг шеи. Роста генерал был небольшого, да и фигура его плотной не показалась.

Он спросил, где комендант, почему его нет здесь, на вилле. Понимая, что передо мной не обычный генерал-майор, а сын нашего Великого вождя, я как-то растерялся и сказал, что комендант ждет генерала в комендатуре. В ответ на это Василий Иосифович Сталин произнес недовольным тоном: «Мог бы и здесь встретить». Что-то он сказал одному из своих офицеров, тот подал, видимо, условленный ранее знак, и несколько легковых машин вырулили по направлению к выезду с территории виллы. Мне было приказано снова сесть в головную машину (мой «опель», естественно, опять замыкал колонну), и мы выехали. Офицеры, дежурившие на вилле, по телефону сообщили в комендатуру о нашем отъезде.

Генерал-майор авиации Василий Иосифович Сталин

Вскоре мы остановились перед входом во двор комендатуры, где в ожидании гостя уже стоял полковник Борисов со своими заместителями. Встреча коменданта и генерала показалась теплой и сердечной, а может, такой она и была на самом деле. Все поднялись на второй этаж — Василий Сталин и его жена, высокая, статная, как будто рисующаяся своей внешностью. А оказалась ею дочь маршала Тимошенко, Екатерина Семеновна. За ними шли тот довольно грузный подполковник и в штатском личный врач Василия и его жены, и еще старший лейтенант, наверное, игравший роль ординарца-порученца.

Вместе с комендантом вошли в кабинет его заместитель полковник Пинчук, начальник политотдела, приземистый полковник Виноградов. Я не был туда приглашен и остался у дверей в ожидании какой-нибудь команды. И хорошо, что не ушел в свои апартаменты. Из кабинета коменданта тотчас вышел старший лейтенант и попросил показать ему ближайшие туалеты, мужской и женский. После довольно долгого их обследования офицер вышел, удивился, что майор еще не ушел, поблагодарил меня за оказанную услугу и ушел снова в кабинет коменданта.

Василию Сталину были предложены в качестве объектов культурной программы варьете, театр балета и цирк. Он выбрал цирк и поехал туда с полковником Пинчуком, женой, личным врачом и тем самым тучным подполковником. Мне и еще одному офицеру из батальона охраны, жгучему брюнету, старшему лейтенанту Бадеру было приказано сопровождать и охранять их.

В цирке, как и в других культурных учреждениях Лейпцига, всегда были оборудованы несколько лож для военных властей города. Одну из лож заняли почетные гости: в первом ряду разместились генерал Василий, его жена и полковник Пинчук, а позади них тот самый таинственный тучный подполковник и врач.

Мы поместились рядом, в соседней ложе. Причем сели так, что меня от главного гостя отделял только невысокий барьер с подлокотником, на который генерал иногда клал свою руку. И эта кажущаяся близость, естественно, волновала меня: ведь я сижу рядом и даже чуть не касаюсь человека, носящего великую фамилию Сталин! Конечно же, почти украдкой я рассматривал и лицо, и руку, ложившуюся на обитый бордовым плюшем подлокотник. Обратил внимание на заметную рыжеватость растительности на тыльной части ладони и что-то вроде веснушек на ней. Подумалось тогда, что это, наверное, не отцовская, а материнская наследственность.

Первое отделение циркового представления с гимнастами, борцами, акробатами, жонглерами, силовиками и клоунами, работавшими в непривычной для нас манере немецкого плоского, пошлого юмора, гости смотрели, как мне показалось, без особого интереса. Когда первое отделение окончилось и служители цирка стали устанавливать на арене оборудование для аттракционов с хищниками, генерал Василий вдруг схватил Пинчука за руку и говорит: «Веди меня к зверям, хочу посмотреть на них до выхода на арену». Пинчук вроде бы пытался, хоть и не очень решительно, остановить генерала, ему было неудобно: ведь и коменданта, и его замов население города знало и относилось к ним с подобострастной почтительностью, свойственной немцам в общении с их высоким начальством. Но остановить гостя ему не удалось, и вот так, за руку поплелся он вслед за генералом через еще не огороженную часть арены. За ними сразу же последовал и тот тучный подполковник. Когда они возвращались, ограждение уже было установлено и им пришлось идти непосредственно вблизи зрителей-немцев, занявших места в первых рядах. Заметно было их удивление непосредственностью советского генерала и одного из заместителей коменданта.

Но вот началось второе отделение с участием зверей. Они, звери, оказывается, не учли, что в ближней ложе сидят именитые гости, и вели себя несдержанно, так что служителям арены требовалось оперативно засыпать опилками или песком то, чем некоторые из животных нечаянно отмечали свое пребывание здесь. Конечно же, «аромат» этих отметин не могли нейтрализовать ни опилки, ни песок, и он достигал обоняния гостей, но беспокоил, как показалось, только даму. Врач передал жене Василия несколько мандаринов, и она, очищая их, чтобы ароматными дольками заглушить неприятные запахи, бросала корочки через плечо назад, а там услужливо их ловили и врач, и этот солидный подполковник. Естественно, что какая-то часть зрителей смотрела уже не на арену, а на гостевую ложу. Нам стало стыдно за беспардонность супруги генерала. Это когда о Василии и его семье стали много писать, я узнал из воспоминаний Александра Бурдонского, сына Василия от первой жены, что Екатерина Семеновна — женщина властная и жестокая. По-моему, и здесь она проявила не только эти негативные черты, но еще и нарочитую беспардонность и презрение к людям вообще. Утешала только мысль, что немцы не знали, что она жена сына великого Сталина, победившего гитлеровскую Германию.