Иван Колос - Рельсовая война в Полесье

Роднюку не хотелось покидать город, не уничтожив гитлеровцев. Решено было взорвать комендатуру. Стефан достал 10 килограммов тола. Сделали мину. Из дома Корбута ее переправили в гараж. Роднюк должен был установить мину в подвале левого крыла здания комендатуры. На втором этаже находились квартира коменданта и казарма эсэсовцев.

Но тут произошло непредвиденное. С утра эсэсовцы стали сгонять жителей на центральную площадь. Здание комендатуры и прилегающая к нему площадь были оцеплены.

Как выяснилось, накануне вечером группа молодых подпольщиков города пыталась взорвать на железнодорожной станции склад с продовольствием гитлеровцев. Но их постигла неудача: они наткнулись на засаду полицейских. Двое юношей были схвачены, а остальные убиты во время перестрелки.

На площади специально была сооружена виселица. К ней подвели двух измученных юношей. Переводчик прочитал приказ коменданта города: повесить.

Юноши держались мужественно. Толпа дрогнула, услышав их предсмертные слова: «Смерть гадам! Да здравствует Родина!»

После казни гитлеровцы усилили охрану комендатуры, выставили дополнительные наряды патрулей. Когда стемнело, Корбут проверил свой парабеллум, положил в карман две гранаты и направился к условленному месту встречи с Роднюком.

Осторожно пробираясь к площади, Корбут заметил гитлеровца с автоматом, прохаживавшегося вдоль освещенных небольшим прожектором ворот. В глубине двора вырисовывалось здание комендатуры. Корбут остановился, осмотрелся и свернул к огородам.

Перебравшись через небольшой ручей и кусты ивы, он подполз к невысокому строению, приспособленному под гараж. Здесь его ждал Роднюк.

— Миша… — услышал Роднюк глухой шепот Корбута.

— Лезь сюда, — тихо отозвался Роднюк.

Корбут пролез через слуховое окно на чердак к Роднюку, а оттуда они спустились в коридор, разделяющий гараж и комнатку, где жил Роднюк.

Все было готово: и мина, и место для ее установки. Но оказалось, что в этот день фашисты поставили часового во дворе комендатуры. Тогда было решено, что Роднюк выйдет во двор, заговорит с часовым и без шума убьет его финкой. В случае какой-либо заминки Корбут придет на помощь.

— Пошел, Василий Тихонович, — шепнул Роднюк.

Взяв кляп и финку, он громко кашлянул и вышел во двор.

— Кто там? — крикнул эсэсовец и направился к Роднюку.

— Я, шофер коменданта. Сигареты у вас есть? — на ломаном немецком языке спросил Роднюк.

— Назад! — заорал гитлеровец и, приблизившись к Роднюку, направил на него автомат. Эсэсовец хотел еще что-то сказать, но Роднюк резким ударом сбил его с ног и сунул в рот кляп. В это время подошел Корбут. Вдвоем они втащили гитлеровца в комнату Роднюка и заперли дверь.

— Удачно, Миша! Теперь в подвал, — .скомандовал Корбут.

Роднюк схватил мину и быстро спустился по лестнице черного хода в подвал. Сдерживая волнение, он установил мину под внутренней стеной и подпалил зажигалкой полуметровый бикфордов шнур. Затем выскочил во двор, где его ждал Корбут.

— Бежим!..

Они снова пролезли через слуховое окно гаража и огородами направились на железнодорожный переезд. Там, на овручском шоссе, ждали их в машине Стефан и Ян. Через некоторое время Роднюк и Корбут услышали сильный взрыв. Когда они почти на ходу вскочили в кузов машины, Ян улыбнулся им:

— О то добре, други, теперь до лясу. — И он включил третью скорость…

Данные, которые доставил Роднюк, были весьма ценными. Теперь у командования имелось вполне ясное представление о том, что делается на участках железной дороги между Коростенем и Овручем, Овручем и Ельском, какими силами охраняется дорога, где сторожевые укрепления, какие силы расположены в городах. Сложная и кропотливая подготовка к «рельсовой войне» подходила к концу.

Ждали приказа о выступлении.

Роднюк вернулся в партизанскую бригаду с двумя словацкими солдатами Яном Костинским и Стефаном Ржичка. Корбут остался в городе. В штабе соединения они рассказали Беленчику о себе. Николай Петрович спросил их:

— А Рудольфа Миченца вы случайно не знаете?

Стефан и Ян недоуменно переглянулись.

— А вы его тоже знаете, товарищ командир?

— Это наш герой. Хотя он и был у нас недолго, около четырех месяцев, но сделал очень много. Вечная слава ему.

— Рудольф служил в нашей части. Он сам из-под Братиславы, — почти в один голос сказали словаки.

В белорусском Полесье еще и теперь ходят легенды о смелых подвигах словака Рудольфа Миченца. Рудольф попал к партизанам в январе 1943 года, в самые трудные и тяжелые дни. И вот при каких обстоятельствах. В нашем Лельчицком отряде был партизан Алексей Лин из деревни Старый Фольварк. Однажды его направили в разведку в Буйновичи. Выполнив задание и возвращаясь обратно в лагерь, он заехал домой. Там ему сообщили о каком-то словацком солдате, которого приютила местная жительница Чернушевич.

На рассвете группа партизан конной разведки прибыла в эту деревню. Когда разведчики подъехали к дому Чернушевич, первым во двор вбежал Алексей. Из гумна вышел в военном кителе и штатских брюках невысокий крепко сбитый юноша. Увидев партизан, он немного растерялся, но, узнав, кто они, бросился к Лину и проговорил:

— Братья партизаны, я к вам!

В то время партизанский отряд находился в дремучем лесу, недалеко от деревни Заболотье. В штабном шалаше Рудольф рассказал нам о настроении словацких солдат, о том, как он искал отряд.

— Шесть суток по лесам и болотам Полесья искал я ваш отряд, — рассказывал Рудольф. — Ушел из роты со станции Словечно. Январские морозы давали себя знать. За время перехода ботинки порвались, и я их перевязал веревками. По компасу вышел на окраину села Буйновичи, встретил старика. Он вез на салазках хворост.

«Отец, — обратился я к нему, — где тут партизаны? Я солдат — словак, ищу партизан». Старик очень испугался. По-видимому, мой внешний вид произвел на него неприятное впечатление. Он молчал, потупив глаза. «Очень прошу, отец, — повторил я, — скажите, где партизаны? Мне надо прямо к командиру, иначе я замерзну в лесу».

И я бросил к его ногам винтовку. Старик поднял голову, пристально посмотрел на меня. «Боже, что делается-то на свете», — вздохнул он. Он подошел ко мне, потрогал руки и проговорил: «И семья есть?» — «Нет еще», — ответил я.

Старик сунул мне большие рукавицы и быстро зашагал в сторону деревни. «Я мигом, солдатик, жди меня здесь», — уже на ходу крикнул он.

Через полчаса старик привез мне потертую овчинную шапку и портянки. Я надел шапку и попытался было снять ботинки, но они примерзли к ногам. Долго старик тер мне ноги. Наконец я почувствовал боль.

«Мой сын где-то тоже воюет, — прослезился старик. — Ты спрашиваешь про партизан. — Он посмотрел на лежащую около салазок винтовку, а затем перевел взгляд на меня: — Вчера здесь были и уехали в сторону деревни Старый Фольварк».