Ле Тян - Операция Альфа

Конечно, дело не обходилось без критики, и не только критики, но и прямой ругани в печати и по радио союзнических стран, но эти голоса тонули в шуме одобрений и звоне литавр. Он твердо верил, что американцы одержат окончательную победу, исходя из следующих соображений: если американцы и вьетконговцы при каждом столкновении несут одинаковые потери, то совершенно ясно, что первым испустит дух вьетконг. Война — это соревнование сил, военных потенциалов, а уж военный потенциал Соединенных Штатов признан во всем мире.

Так и удавалось ему в течение многих лет занимать высокую и выгодную должность, сулившую ему в дальнейшем еще и повышение. В шестьдесят третьем году, когда свергли президента Зьема [8] Нго Динь Зьем — южновьетнамский диктатор в 1955 — 1963 годах. , он был всего лишь капитаном десантных войск, теперь он же, полковник Винь Хао, занимал пост начальника отдела стратегической разведки при военном кабинете президента, пользовался широкой известностью и был одним из доверенных лиц самого президента Тхиеу.

Сегодня утром недавно приехавший из Соединенных Штатов новый советник Стивенсон позвонил ему и назначил встречу. Изысканно вежиливым тоном Стивенсон выразил желание побеседовать в своем особняке завтра в семь утра с полковником Винь Хао по поводу интересующих обоих проблем. Весь день Винь Хао старался собрать воедино имеющиеся у него данные, чтобы затем свободно изложить их американскому советнику. Однако ему очень мешало чувство резкого недовольства, и недовольство это было вызвано разграничением дел в подведомственном ему отделе. Приходилось мириться с тем, что американцы изображали из себя учителей, и со смирением довольствоваться ролью ученика, который сам не в состоянии сделать ничего путного. Но если в предстоящей беседе с этим американцем он не блеснет своими способностями, его оценят неверно и движение наверх в дальнейшем может застопориться.

Тревожное чувство не покидало его, он никак не мог избавиться от растущего напряжения, несмотря на то что уже принял обычную дозу марихуаны и алкоголя.

С досадой хлопнув себя по колену, открыл глаза и взглянул на часы. Было почти одиннадцать вечера. Он протянул руку, нажал на кнопку и, чуть приподнявшись, крикнул в переговорное устройство:

— Шанг! Шанг! Тиеткань [9] Тиеткань — блюдо национальной кухни; кровяной студень со специями. ! Приготовь побыстрее!

Потом снова откинулся в кресло и смежил веки, но брови его остались сердито нахмурены…

Настоящее имя его было Нгуен Ван Хао, но уже с пятьдесят первого он величал себя Винь Хао, то есть Вечный Хао, хотя тогда был всего лишь сержантом, помощником начальника поста в одном из равнинных районов Бакбо [10] Бакбо — северная часть Вьетнама. . Свое полное имя он находил чрезвычайно аристократическим и надеялся, что все считали, будто он принадлежит к одной из знатных фамилий. Это тщеславное желание не покидало его до сих пор, и он был очень доволен, что все звали его полковником Винь Хао.

Отец его служил еще к «красных повязках» [11] «Красные повязки» — вьетнамские солдаты, используемые французами для сбора налогов с населения. и удостоился чести во время первой мировой войны быть отправленным во Францию, где воевал против бошей, как французы презрительно называли немцев, и участвовал в сражении при Вердене. Когда закончился срок службы в армии, отец Винь Хао вернулся к себе в деревню и выхлопотал должность надсмотрщика на скотобойне. Его сын, Винь Хао, в двенадцать лет — было это в тридцать девятом году — окончил начальную школу, но экзамена для продолжения учебы не сдал. Отца это нисколько не огорчило: он считал, что сыну как нельзя более подойдет военная служба. И вот Винь Хао, вместо того, чтобы учиться, целыми днями болтался на скотобойне, с интересом наблюдая, как закалывают буйволов и быков, и с завистью глядя, как отец вперемешку с вином пьет бычью кровь.

В сорок седьмом году, когда провинцию захватили французы, отец, собрав все свои бумаги и регалии, отправился просить принять в солдаты сына. Это было ровно двадцать лет назад…

Винь Хао сидел, откинувшись на спинку кресла, и думал о своей встрече с советником Стивенсоном.

Неожиданно раздавшийся звонок заставил его открыть глаза. Просили разрешения войти в комнату. Таково было им самим установленное правило: всякий, кто хотел войти в его спальню или столовую, должен попросить на это разрешение. Исключение составлял лишь сержант Тхань, его личный телохранитель. Винь Хао нажал на кнопку, снаружи над дверью зажглась зеленая лампочка. Дверь распахнулась. Шанг, его личный повар, человек примерно сорока лет, весь в белом, с белым же полотенцем, перекинутым через руку, появился на пороге с подносом в руках. Это было тоже правилом, введенным Винь Хао, — се, кто служил в его доме, после семи вечера одевались только в белое и носили деревянные сандалии. Исключение опять же составлял телохранитель, который всегда оставался в пятнистой форме и ботинках на бесшумной каучуковой подошве. Сейчас он пропустил повара и стал в проеме дверей, широко расставив ноги и положив руки на пистолеты, висевшие у него в кобурах на поясе. Он одинаково хорошо стрелял обеими руками и от привычки носить два пистолета никогда не отказывался.

Повар опустил на стол поднос с тиетканем, овощами, солью, имбирем, стручками перца и половинкой лимона. Здесь же стояла небольшая пиала, лежали палочки для еды и ложка. Налив в стакан виски и поставив его перед хозяином, повар сделал шаг назад и застыл.

Винь Хао Отпил глоток, пососал лимон и поморщился. Потом сделал еще глоток и приступил к трапезе. Но тут же недовольно буркнул: «Пересолил!» Настроение было испорчено — повар, поспешив, переложил соли и испортил его любимое блюдо!

Полковник швырнул палочки для еды на поднос, откинулся в кресле и тихонько позвал: «Тхань», многозначительно кивнув в сторону повара. Детина-телохранитель мягко, как кошка, шагнул к повару, схватил того правой рукой за горло, крепко сжал пальцы и с вопросительным видом повернулся к хозяину, ожидая приказа.

Винь Хао принялся считать:

— Раз!

Левой рукой телохранитель ударил повара по щеке.

— Два!

Тхань ударил повара по другой щеке, у того из носа потекла кровь.

Винь Хао махнул рукой. Тхань отпустил повара, снова вернулся на свое место и застыл в прежней позе — ноги широко расставлены, руки цепко лежат на пистолетах.

Винь Хао вздохнув, кивнул и с расстановкой сказал повару:

— Можешь все убирать, понял? Возьми ваты и заткни нос, чтобы кровь не шла, понял? Следующий раз будешь больше стараться, понял?

Он вызвал горничную и приказал убрать комнату, а сам, взяв бутылку с виски, прошел в спальню. Открыл тумбочку, стоявшую у кровати, достал оттуда пачку сигарет «Честерфилд», распечатал, вынул сигарету, немного полюбовался ею, потом закурил, сделав несколько глубоких затяжек, и налил себе виски. Тиеткань, любимое его лакомство, был испорчен, и сегодняшний вечер ему придется коротать с виски и английскими сигаретами с лаосской марихуаной. «Один раз — это еще не привычка, — утешал он себя. — Даже если я и увеличу немного дозу, ничего страшного не произойдет!»