Михаил Лобачев - Дорогой отцов [Роман]

Сталин сделал несколько шагов по кабинету, пристально посмотрел на генерала.

— Хотим уважить вашу просьбу, — перешел он к делу. — Есть предложение назначить вас командующим фронтом. Как вы на это посмотрите?

— Спасибо, товарищ Сталин, за доверие.

Сталин подошел к Еременко.

— Фронт трудный. Сталинград может пасть. А мы не хотим этого. — Сталин слегка приподнял руку и не резко, но решительно рассек воздух. — Не допустим этого.

— Товарищ Сталин, нет выше долга, чем служение Родине, партии, народу.

— Спасибо, товарищ Еременко. Прошу ознакомиться с положением на фронте, подумать и сказать нам свои соображения.

Еременко весь день работал в Генеральном штабе, а вечером того же дня начальник Генерального штаба Советской Армии Василевский и генерал-полковник Еременко вновь прибыли в Кремль.

— Ознакомились? — поздоровавшись с генералами, спросил Сталин, обращаясь к Еременко.

— Так точно, товарищ Верховный Главнокомандующий.

Василевский подал Сталину проект приказа о реорганизации фронта. Сталин спросил Еременко:

— Какие у вас замечания по проекту приказа?

— Я прошу, товарищ Сталин, разграничительную линию вверяемого мне фронта расширить в сторону севера за счет Юго-западного фронта.

Сталин, посмотрев на две золотые полоски на груди Еременко — знак тяжелых ранений, заметил:

— Это очень хорошо. Очень хорошо, что мы ввели эти знаки. — Сталин закурил трубку. — Так вы просите расширить ваш фронт? — Он немного подумал. — Едва ли это целесообразно в настоящее время. Сейчас главная опасность угрожает Сталинграду с юга, из района Котельниково. Я предлагаю установить такую разграничительную линию вашему фронту. — Сталин взял цветной карандаш, показал ему линию фронта. — Видите? — Сталин поставил карандаш на район Котельниково. — Отсюда самый прямой и самый короткий путь до Сталинграда. Ровная степь. Удобные просторы для действия танков и авиации. — Помолчал. — Именно здесь, надо полагать, противник попытается прорваться к Сталинграду. — Сталин неторопливо повернулся к Еременко.

Тот в ответ сказал:

— Я подумаю. На месте во всем разберусь и тогда доложу, товарищ Сталин.

— Очень хорошо. Желаю успеха.

…Новый командующий четвертого августа вылетел в Сталинград. Командный пункт фронта находился в центре города, в глухой штольне крутого суглинистого склона оврага. По глубокому, обрывистому оврагу протекала мутная речушка Царица с широким руслом, размытым вековыми весенними паводками. Штольню в глубь горы с двумя неширокими коридорами проложили московские метростроевцы. Командный пункт изнутри обшили свежим горбылем. В штольне пахло сосной, сырой глиной, речным илом.

Еременко, ознакомившись с положением дел на месте, понял, что обстановка на фронте куда сложнее, чем он думал. Армии его фронта насчитывали к тому времени всего несколько стрелковых дивизий. В составе же шестой пехотной и четвертой танковой немецких армий, непосредственно наступавших на Сталинград, было двадцать девять дивизий, в том числе четыре танковые и три моторизованные.

С воздуха эти дивизии поддерживал четвертый воздушный флот Рихтгофена численностью в девятьсот боевых самолетов. Немецкое командование замыслило занять Сталинград с ходу.

Нужного удара, однако, не вышло, наступательная машина неожиданно заскрипела, гитлеровское командование поставлено было перед необходимостью развертывания более широкой операции на донских просторах. Противник вознамерился зажать город в клещи — с юга и с севера — путем одновременного наступления шестой армии генерала Паулюса из района Малой излучины и четвертой танковой армии генерала Готта с юга. Северная ударная группировка в составе шести пехотных, двух танковых и двух моторизованных дивизий наносила удар в направлении на хутора Вертячий — Песковатка. Южная, состоящая из трех пехотных, двух танковых и одной моторизованной дивизий, наступая из района Абганерово, должна была выйти на южную окраину Сталинграда. Вспомогательный удар из района Калача наносила группа силой до трех дивизий.

Гитлеровская Германия в летнюю кампанию сорок второго года хотела, чего бы это ни стоило, захватить южные области страны с их богатейшими сырьевыми источниками, лишить Советскую страну кавказской нефти. Уже ранней весной ставка Гитлера дала директиву готовить такую широкую операцию на юге. Сталинград гитлеровскому командованию нужен был для того, чтобы обезопасить свой правый фланг для главного удара на юг, для захвата нефтяных богатств. Именно этим и объясняется тот факт, что на Сталинград первоначально наступала лишь шестая полевая армия, но по мере возрастания сопротивления советских войск на этом фронте фашистское командование вынуждено было непрерывно усиливать свою группировку войск. Так, на помощь шестой армии противник бросил четвертую танковую армию, а впоследствии, когда битва за Сталинград все более ожесточалась, гитлеровцы, пополняя людьми и техникой шестую и четвертую армии, перекинули на Сталинградский фронт третью и четвертую румынские армии и пододвинули к Дону восьмую итальянскую. Для наступления на Кавказ у немцев осталось две армии — семнадцатая полевая и первая танковая. Ожесточенное сопротивление советских войск еще на дальних подступах к Сталинграду сорвало вражеский план всей летней кампании сорок второго года — удара на юг и захвата всего Кавказа.

Генерал-полковник Еременко вступил в командование фронтом в то время, когда у противника было превосходство в людях и технике, когда оперативная инициатива находилась в руках немецкого командования. В этих трудных условиях надо было организовать стойкую оборону на заранее подготовленных рубежах.

Командующий фронтом, встретившись с Чуяновым, назначенным членом Военного совета фронта, самым подробным образом расспросил его, чем может помочь фронту город, его промышленность.

— Все заводы, а у нас их более сотни, работают на оборону, товарищ Еременко, — знакомил Чуянов командующего с хозяйством области. — Даем танки и артиллерию, пулеметы и минометы. Делаем снаряды, авиабомбы и много другой боевой техники.

— Мне бы танков побольше, товарищ Чуянов, — с сосредоточенной задумчивостью проговорил командующий.

— Давайте попросим у Верховного Командования увеличить наряды для нашего фронта.

— Побольше бы противотанковой артиллерии, — словно не расслышав Чуянова, продолжал Еременко. Он на минуту задумался. — Просить у Верховного Командования нелегко, — вполголоса проговорил он. — А нельзя ли подбросить танков, не обращаясь к Верховному?

Чуянов пристально посмотрел на Еременко. Командующий не отвернулся. Чуянов вынул блокнот и записал просьбу командующего.