Михаил Лобачев - Дорогой отцов [Роман]

— На левом фланге, Григорий Иванович, за большим домом немцы готовят очередную атаку.

— Договоритесь со штабом полка, вызовите авиацию.

Пришел сержант Кочетов, командир летучего отряда. Отряд не раз выручал Лебедева — его он посылал на подмогу на самые опасные участки в самые трудные минуты боя.

— Есть работа моему летучему отряду, — доложил сержант.

— Например?

— Туго пулеметной роте.

— Тебя все на левый тянет, как в родной дом. Потерпи немножко. Алеша у тебя? Скажи ему, чтобы шел на командный.

Лебедев позвонил комиссару. Васильев ответил, что вернется не скоро.

— Оставайся, — согласился комбат. — И принимай меры. Сажай больше мин. Ставлю тебя в известность: хозяин скуп до невозможности. Капитал расходуй с расчетом. Пришли кого-нибудь — дам банку консервов. Хозяин прислал. Он уже по соседству где-то новым полушубком землю пашет… А что? Нет, не бережет казенное добро.

Пришел Алеша, и у Лебедева потеплело на душе.

— Ты где был, гвардии солдат?

— В летучем, папа. Мне можно с сержантом Кочетовым?

— Нет, Алеша, сержанту не приказано атаковать. Сходи в третью роту и узнай, отправлены ли за Волгу раненые.

— Ты отсылаешь меня, папа?

— Нет, Алеша, не отсылаю, а приказываю.

В полковом санитарном блиндаже, где оказывалась первая помощь и откуда раненые эвакуировались за Волгу, Алеша увидел командующего армией Чуйкова. Василий Иванович (так его звали за глаза все солдаты и офицеры), подходя к раненому, спрашивал, какой он части, где, на каком участке ранен и при каких обстоятельствах. И тут же в блиндаже, обращаясь к офицеру-порученцу, говорил: «Наградить медалью „За боевые заслуги“». Со стороны командующего подобный обход раненых, ожидавших отправления в тыл с огневых позиций, был таким же естественным поступком, как и естествен его приказ на поле боя. Он все учитывал: и как надо встретить бойца, и как его проводить с фронта. Раненый боец, говорил он, это золотой резерв армии, ее опыт, ее традиции.

Когда Алеша вернулся на командный пункт, отец посоветовал ему переехать за Волгу.

— Нет, папа, я останусь с тобой.

— Просит мать. Вот ее записка.

Дважды прочитав записку, Алеша, смирившись, сказал, что он поедет за Волгу, но только завтра.

— Почему мама не едет к Машеньке? — удивлялся Алеша.

— От Машеньки, Алеша, я получил письмо. Вернее сказать, от Настасьи Семеновны. Машенька ждет нас домой. О тебе спрашивает — нашел ли я тебя. — Лебедев достал из бокового кармана письмо, подал его Алеше. — Отвезешь матери. Скажешь, что я настаиваю на ее отъезде в колхоз. Читай, а я займусь своим делом, — и, повернувшись к Флоринскому, спросил: — Сколько нам дают патронов и ручных гранат? — Он взял листок бумаги. Посмотрев на цифры, приказал отряду Кочетова дать двойную норму: отряд готовился к захвату углового дома.

В эту минуту Лебедеву доложили, что против батальона, метрах в ста, загорелась площадь.

— Что горит? — в недоумении спросил Лебедев. — И что может гореть, когда там все выгорело?

— Земля горит. Земля!

— Что за чепуха, — недоумевал Лебедев. — Как может гореть земля? Откуда ветер?

— На нас. Огонь с густым дымом.

Лебедев выбежал из блиндажа. «Неужели новое оружие?» Дым уже набил косматое облако и своим краем повис над окопами батальона. Жирная и липкая сажа хлопьями сыпалась в траншеи. Глянув на горящую площадь, Лебедев подумал: «Мазут горит. Мазут, сволочи, подожгли. Прочищают дорогу для танковой атаки». Он позвонил Грибову:

— Простреливай пожар пулеметным огнем. Понятно? И минометы пусти в дело.

Командиру пулеметной роты приказал делать то же, что и Грибову. Огонь и дым скрыли врагов и Лебедев не мог видеть, что делается за пожаром. Начали бить из минометов.

На командный пункт прибежал всполошенный Уралец.

— Товарищ комбат, — охрипло говорил он, — за пожаром женщины.

Лебедев вскинул бинокль к воспаленным глазам.

— Вы не ошиблись? — спросил он.

— Никак нет. Люди кричат, просят помощи.

Лебедев, скрипнув зубами, приказал прекратить огонь и встретить противника гранатами.

О том же донес по телефону командир пулеметной.

— Имею возможность открыть по врагу пулеметный огонь, — сказал он.

— Открывай, — приказал Лебедев.

Через одну-две минуты из пулеметной донесли, что передняя цепь врага подползла к женщинам. Гитлеровцы мешаются среди женщин, а некоторые дрогнули и повернули назад.

Пожар затухал, но настоящей видимости все еще не было, и Лебедев, нервничая, ждал свежих донесений из пулеметной роты, но та молчала — оборвалась связь. Комбат позвонил Грибову.

— Что тебе видно за пожаром? — спрашивал он. — Действуй сообразно обстановке. Отсекай атакующих.

— Будет выполнено, — ответил ротный. — Я уже кое-что сделал в этом смысле. Помогаю пулеметной.

— Что видишь за пожаром?

— Фашисты прикладами поднимают женщин. Под их прикрытием хотят отступить.

Сержанта Кочетова била холодная дрожь. Ему давно хотелось кинуть в атаку свой отряд на помощь несчастным женщинам.

— Пустите меня, — упрашивал сержант Лебедева, — Григорий Иванович, пустите… Я ручаюсь за успех.

Безумный, до боли царапающий душу женский крик зазвенел в смрадном воздухе. Женщина кричала неистово, как будто из нее тянули жилы. У Кочетова зашевелились волосы.

— Я не могу, товарищ комбат, — выходил из себя Кочетов. — Разрешите.

Лебедев бешено взглянул на сержанта.

— Начинай! — крикнул он ему.

Сержант, сверкнув глазами, пулей вылетел из блиндажа. А Лебедев, как будто что-то вспомнив, в ту же минуту крикнул вслед Кочетову:

— Назад! Назад!

Огорченный сержант вернулся.

— Поздно, Степан Федорович, — сказал Лебедев. — Поздно.

Вздохнул и грустно сел на ящик из-под артиллерийских снарядов. Сидел, молчал и думал. Лицо темное, нахмуренное. Наступали сумерки. В дымной мгле раздались взрывы — это заработали «кукурузники». Действуя на малых высотах, самолеты сбросили бомбовый груз точно на указанные цели. Еще пыль и дым клубились от взрывов, еще осколки, падая, стучали по ржавой жести, а бойцы Кочетова перемахнули узкую улочку и пошли на штурм углового каменного дома. Рядом с Кочетовым бежал Алеша. Сержант приказывал ему задержаться и не лезть в кучу-малу, но тот уже ничего не слышал и не улавливал смысла слов сержанта, и они первыми проскочили в оконный проем.

Лебедев приказал командиру пулеметной поддержать Кочетова. Туда же подтянули противотанковую пушку, и дом был захвачен. Из дома вынесли раненого комиссара. Нашелся и Алеша. Он тихо лежал в углу на камнях. Кочетов, оробев, не решался окликнуть его, пугаясь самого страшного, что может случиться с человеком раз в жизни. Сержант дрожащей рукой тронул Алешу за плечо. Тот тихо спросил: