Валерий Шмаев - Мститель. Офицерский долг [сборник litres]

Кто выстрелил первым, я так и не поняла. Много позже мне сказали, что я. Стреляли все, залпом, не разбирая, просто по упырям. Потом у меня кончились патроны в винтовке, а стрелять было уже не в кого. Я была в каком-то оцепенении, стояла чуть в стороне и смотрела, как людей кого несут в дом, кого укладывают на волокуши, которые мы притащили с собой. Давид запрягал лошадь, чтобы везти людей на санях.

Мне казалось, что все смотрят на меня осуждающе, с каким-то презрением, огибая меня, если надо пройти рядом. Вера стояла рядом со мной с винтовкой наперевес и как будто охраняла меня.

Вдруг кто-то сказал чуть слышно: «Командир» – и уже совсем громко: «Командир». Я оглянулась и увидела подбегающего к хутору командира, а за ним и Арье, и мы с «Дочкой» побежали к нему. Я первая уже почти подбежала к командиру, как он неожиданно схватил меня за плечи и резко, спиной вперед, отбросил в сторону, а сам схватил Веру и повернулся спиной к дому. В это время я ударилась о землю всем телом, и головой, и по ноге меня ударил приклад винтовки. Выстрела я не слышала, увидела только, как Арье, злобно оскалившись, стреляет из автомата в сторону дома, а потом на чердаке вспухло облако взрыва, и еще одно, и еще.

«Погранец»

Все было как в немом кино. Время тянулось тягучей патокой. После расстрела хозяев дома я ненадолго отключился, так неожиданно для меня начали стрелять ребята. Я не успел ни скомандовать, ни выстрелить, ни даже произнести ни звука и так и стоял у угла дома, в каком-то оцепенении до возгласа «Оды» «Командир».

Развернувшись, сначала я увидел, как от командира отлетает «Фея», увидел, как командир схватил «Дочку» и резко повернулся, а потом в него, прямо в рыжий немецкий ранец, висевший у него на спине, попала пуля.

Неожиданно вернулись звуки. Арье длинной, бесконечной очередью стрелял из своего ППШ в сторону дома. Пули с грохотом колотились в доски чердака, залетали в маленькое окно, крошили остатки стекол и раму, бились о стропила. Тут же туда залетела чья-то граната, потом еще одна. Рядом с командиром, придавившим всем своим телом «Дочку», я оказался одним из первых и услышал приказ «Третьего».

– Отойти всем, «Погранец», помоги. – Пока я придерживал командира за плечи, «Третий» расстегнул на нем короткую немецкую куртку и прямо через одежду уколол его непонятно откуда взявшимся у него в руке маленьким, игрушечным шприцом. Потом Арье пригнал из леса сани, запряженные парой лошадей, и мы аккуратно положили на них командира. В эти сани сели Арье с «Третьим», и они уехали, не взяв почему-то доктора, а в «Дочку» пуля не попала, так и осталась в командире. Клауса мы отправили следующими санями вместе с Давидом и тремя рабами.

«Доктор»

Когда его привезли, внесли в дом и раздели, срезав с него одежду, я понял. Все. С такими ранениями не выживают. Даже если я каким-то чудом сделаю операцию, он все равно умрет – просто от боли. Непонятно, почему он уже не умер. Неожиданно «Третий» сказал:

– Всем выйти отсюда. Доктор, Елена, Мария, останьтесь. Все остальные быстро ушли отсюда. Бегом. – Это было неожиданно. Этот человек никогда и ни с кем так не разговаривал. Видя, что люди не торопятся выполнять его приказ, «Третий» достал пистолет и выстрелил в пол. Выстрел прозвучал неожиданно громко.

– Всем выйти отсюда. Буду стрелять на поражение, – повторил заместитель командира и, уже обращаясь к нам, быстро сказал:

– Я дам вам лекарства, инструменты и шовный материал. На все вопросы вам ответит командир. Если выживет. Удивляйтесь молча. Аннотации к лекарствам есть. Обезболивающее лекарство я вколол. Можно сделать еще одно. Это наркотик, и это все, что я знаю. Я не врач. У вас есть немного времени. – Когда он достал то, что он назвал лекарствами и шовными материалами, мы всей семьей испытали шок. Я потерял дар речи, вчитываясь в мелкие буквы инструкций. Этого просто не могло быть. Этого не существовало ни в природе вещей, ни в известной мне медицине, но это было прямо передо мной, в моих руках, в руках близких мне людей. Самое настоящее чудо.

Я сделал операцию. Сделал теми инструментами и материалами, используя те лекарства и шприцы, что дал мне «Третий». По сравнению с ними мои инструменты были молотком пещерного человека, а набор для наркоза поверг меня в состояние, близкое к экстазу. В таком же состоянии находились и близкие мне люди.

Операцию пришлось делать, максимально взяв себя в руки, так как волнение, присущее студенту медицинского учебного заведения, не давало мне не только выполнять свой долг, но и нормально дышать. Пришлось на ходу учиться, но мы справились.

Закончив операцию, я обессиленно привалился спиной к стене. Я сделал все, что мог: достал пулю, удалил часть легкого, но в целом операция прошла успешно. Теперь осталось только ждать и учиться. Пока я все не прочитаю, не лягу спать, моя семья, похоже, тоже. Осознание порядка применения и использования всего этого придет много позже, но сейчас любопытство съедало меня.

Даже закрыв глаза, я видел невероятное: срок изготовления препарата – две тысячи десятый год. Этого просто не могло быть, но это было так же явственно, как и мои руки в тончайших хирургических перчатках, на которых осталась кровь человека, который может ответить на все наши вопросы.

Сара

Я теперь понимаю, что, когда командир говорит, надо внимательно слушать и понимать, что то, что он говорит, все не просто так. Он нам всем подарил подарки, и я радовалась вместе со всеми. И правда, очень красивая брошь, ни у кого из нас никогда не было таких потрясающе красивых вещей, но подарок был не в этом. Понимание этого пришло ко мне только сейчас. Сам подарок был значительно раньше.

Командир нам всем подарил жизнь, оружие, знания, наше место на войне и даже это безопасное место. Когда он сказал: «Меня завтра может уже не быть, а память останется», – мы все смеялись, а ведь он не шутил ни тогда, ни сегодня, когда закрыл собой «Дочку». На том собрании все было сказано про сегодняшний день. Он нам всегда говорил, что порвет за нас любого, и сегодня доказал это, легко, как и все, что он делал до этого мига, отдав свою жизнь за жизнь «Дочки».

Ноябрь 1941 года

В России везет дуракам и пьяницам. И, несмотря на то что в России по пьяни каждый год гибнет огромное количество пьяных идиетов, эта поговорка дошла до моего времени практически без изменений. Я вот почти совсем не пью, но такое везение присуще только тем уникальным людям, которых упыри сразу и без лишних разговоров отстреливают вместе с соплеменниками Авиэля.

Иначе как объяснить тот необъяснимый факт, что, получив в спину одиннадцать граммов свинца, я остался жив? Притом что я был абсолютно трезв, что само по себе означает, что очередному идиету повезло. Против науки не попрешь! Статистика – штука конкретная.