Валерий Шмаев - Мститель. Офицерский долг [сборник litres]

– Вот, – сказал я укоризненно, – плохой Вера командир. Неправильно объяснила, кто я для вас, а должна была сказать, что я и мама, и папа. Не будешь слушаться, загоню в госпиталь к докторам. Они, на минуточку, тоже мужчины. Так что, Маечка, давай я гляну, или ты думаешь, у меня плечи другие? Знаешь, как я в детстве прикладом плечо отбил? Больше ты от меня ничего скрывать не будешь.

– Командир! Ты меня еще на работу возьмешь? – вдруг робко спросила «Фея».

– Как же я тебя возьму, если ты мне не доверяешь? – делано удивился я. – Напарникам доверять надо, а ты куксишься. Так не годится. Нам с тобой плечо лечить надо, потом винтовку тебе делать, а как ее мы с тобой делать будем? Через одеяло? – Так и уговорил. С трудом, надо сказать. Несильно пока понимаю, как мне общаться с этой девочкой.

Плечо девчонка отшибла сильно. Хорошо, что перелома нет и трещины тоже. Хотя с нее станется потерпеть. Я не проконтролировал, забыл, что «Фея» еще ребенок. Из меня командир как из дерьма пуля, постоянно что-то забываю. Но, с другой стороны, такой сборной солянкой я никогда не командовал. С мужиками много проще. Да и физические кондиции у любого мужчины много выше.

Все же не для ее комплекции отдача при выстреле. Как «Фею» отдачей с опушки в лес не унесло? Ко всему прочему она в эйфории приклад сильно не прижала, вот и получила синяк во все плечо, а я перепугался, что перелом. Ну да ладно, придумаем что-нибудь. Придется приклад резиной обшивать. Надо будет Виталика озадачить. Мало ему проблем. После чего подозвал Веру поближе.

– Вот что, командир. За то, что ты меня обманула и не сказала о ранении «Феи», месяц без боевых выходов. Еще раз обманешь – переселишься на кухню навсегда. Мне не нужны бойцы, которые врут своему командиру. Это не шутки, мы на войне, а не на танцульках в клубе. – Потом обратился к «Фее».

– Тебе, радость моя, скажу так. Я возьму тебя в напарники, если будешь меня слушать во всем и никогда не будешь мне врать. Я вас всех учить собираюсь, чтобы вы у меня выжили, а вы сами себя в могилу загоняете. В напарниках ты у меня будешь, когда начнешь нормально питаться, а то врачи мне говорят, что ты совсем не ешь ничего. Теперь тебе это необходимо. Еще ты пройдешь мои личные курсы, а это зимой.

Плечо заживет, «Третий» начнет винтовку тебе подгонять. Сядешь рядом с его руками и будешь говорить, как тебе удобно, только не покусай его. У меня «Третий» один и больше не предвидится, так что ты меня не расстраивай. Сейчас придет Мария, покажешь ей плечо. Договорились?

– Договорились, командир! А можно вопрос? – обратилась ко мне «Фея».

– Можно, конечно! Хоть два. Когда я на ваши вопросы не отвечал? – вроде шутливо удивился я.

– Когда у тебя день рождения? – неожиданно спросила девчонка.

– Двадцать пятого марта, – спокойно ответил я.

– Спасибо, я думала, не ответишь, – тихонько прошептала ошарашенная «Фея». О личном мы никогда с Виталиком не рассказывали.

– Я не вру напарникам. Мы живем вместе. Работаем, учимся, отдыхаем и, если придется, умрем тоже вместе. Так что просто не вижу смысла. Потом как-нибудь спросишь у «Третьего», врал я ему когда-нибудь или нет. Могу не ответить, если это касается какого-то дела или другого человека, но сразу скажу, что тайна не моя. Все, отдыхайте, сейчас доктора пришлю. – Выйдя от девчонок, я пересекся с врачом и его женой и коротко поговорил с ними. Мне нужно было, чтобы Мария помягче разговаривала с «Феей», хотя врачи и так очень вежливые, но девчонкам не хватает именно участия и чисто материнской теплоты.

11 октября 1941 года

На следующее утро у нас произошел бунт, прямо на зарядке. Инициатором бунта оказался новичок «Иванов». Классический еврей, приблизительно такой, какими их так любят рисовать в анекдотах, средних лет, невысокий, очень въедливый и дотошный. Сначала он не хотел учить немецкий язык, апеллируя тем, что учить язык врага не надо, надо этого врага убивать. Затем не хотел выходить на зарядку, потому что считал это бессмысленным, а сегодня, увидев меня, заявил, что может, а нет, требует ходить на боевые операции и желает убивать немцев. Надо сказать, «Иванов» даже собрал вокруг себя пяток последователей во главе с Давидом. Я прямо даже не знал, как его благодарить, пора было преподать всем урок рукопашного боя, а то пару раз автомат разобрали и крутыми себя почувствовали.

– Таки ви говорите, требуете боевых операций, «Иванов»? Очень интересно! Прямо-таки и требуете? Какая прелесть! Ви все требуете или только «Иванов» себя крутым воином почувствовал? – изменив интонации, перестал глумиться я. – Хорошо. Сейчас зарядка, завтрак сегодня вполовину нормы, то есть половина стакана чаю, и больше ничего, а то вдруг ранение в живот, а вы с полным желудком, и общее построение отряда на улице. Форма одежды как для тренировок. Будет вам боевая операция. – Я собирался устроить показательное выступление. Пора ввалить им всем звездюлей. Аники-воины, мля. У Виталика все было готово, ну почти все. Для подобной тренировки в смысле. На площадке перед домом собрался весь отряд. Виталик попросил прийти даже всех врачей и взять медицинскую сумку. У нас сейчас обязательно появятся раненые.

– Итак, отряд! Кто считает себя готовым к боевым операциям? Два шага из строя. Снайперы на месте. – Вышли все. – Уй! Как все запущено! – глумливо сказал я. – Начнем с инициатора боевой тренировки. «Иванов», возьмите винтовку со штыком и убейте меня. Я вражеский часовой. – «Иванов» оказался упрямым. Слетев пару раз на землю и разок перекувырнувшись, в четвертый раз он потерял сознание. Жалеть его я не стал. Зубы остались на месте, губа заживет, а синяк на скуле сойдет очень быстро.

– Доктор. Прошу вас. Приведите бойца в сознание, утомился сердешный немецкого часового убиваючи.

– Задание несколько сложнее. «Старшина», ударьте меня.

– Командир! Может, не надо? – «Старшина» явно не ожидал, что в качестве манекена я выберу его.

– «Старшина», наряд вне очереди за невыполнение приказа. – Удар последовал моментально. Силен «Старшина»! Увернуться от такого удара было значительно сложнее. У этого, казалось, медлительного и степенного человека помимо силы оказалась приличная реакция, но я был готов. Первый раз я просто отпрянул, надо сказать с трудом, еще и изогнуться пришлось, пропуская это полено, которое «Старшина» по недоразумению рукой называет. Второй – подбил ему это полено вверх и слегка, открытой ладошкой, щелкнул по боку, и когда увлекшийся «Старшина» с широкого замаха ударил меня со всей силы, подшагнул под него, перехватил руку, чуть повернулся. И вот уже «Старшина» стоит на цыпочках с вывернутым наружу локтем, а я, придерживая его одной рукой, второй с невесть откуда взявшимся ножом показываю удар в низ живота. При таком ударе при сильном везении противника возьмут в гарем смотрителем, а невезунчик просто истечет кровью менее чем через минуту. Перевязать располосованную бедренную артерию нереально.