Павел Загребельный - Европа-45. Европа-Запад

— Не русский, случайно? — по-русски спросил Михаил.

Молчание.

— Француз?

Ни слова.

— Бельгиец? Люксембуржец? Англичанин?

Неизвестный молчал. Его страсть как интересовали сапоги Михаила — больше, чем автоматы, больше, чем солдатский пояс, унизанный длинными плоскими магазинами.

— Да не смотрите вы на мои сапоги,— не вытерпел наконец Михаил.— Может, вы думаете, что я какой-нибудь барон, который вышел на охоту? Я такой же беглец, как и вы. Советский лейтенант. Зовут Михаил. Фамилия — Скиба.

Последние слова он произнес по-украински и сразу заметил в глазах незнакомца огонек заинтересованности.

— Не земляк, случайно? — спросил Скиба.— Не украинец?

Тот покачал головой. Это уже был успех, и Михаил решил форсировать победу.

— Может, белорус? Поляк?

— Пся кошчь! — хрипло ответил незнакомец.— Да, поляк! Разум у пана на месте.

— Я сразу догадался, что передо мной такая же птица, как и я сам,— засмеялся Михаил.

— Пан ошибается,— насупился поляк.— Я не птица, а майор Войска Польского граф Генрих Дулькевич.

— Виноват, товарищ майор.— Скиба, смеясь, вытянулся в струнку.— Я сразу почувствовал, что передо мною майор, а к тому же граф, потому и не чесанул по вас из автомата.

— Не товарищ, а пан,— поправил его поляк.— Какой я вам товарищ?

— Виноват, пан майор. Простите. И благодарю бога, что он помог мне узнать пана даже сзади.

— Прошу прощения,— заинтересованно взглянул на него Дулькевич.— Как пан догадался, кто перед ним?

— А ваши ботинки? Ваши ботинки с продранными подошвами, через которые скалятся панские пальцы! У нас на Украине говорят: «Видно пана по халявам».

Дулькевич снова нахмурился. Этот украинец многовато на себя берет.

— Я полагаю, могу взять свое оружие? — спросил он.

— Да, да, пожалуйста. Только прошу больше не пробовать своих пистолетов на мне. Мое счастье, что из пана плохой стрелок.

— Я просто пугал пана,— пожевал губами майор.

— Верно,— утешил его Михаил.— Верно, и я страшно рад, что не получилось наоборот.

— То есть?

— Что не я пугал пана майора.

— Это намек?

— Нет, нет,— успокоил его Михаил.— Однако разрешите узнать, пан майор, куда вы направляетесь?

— Куда ноги несут,— буркнул Дулькевич.

— А откуда?

— Какое это имеет значение?

— Видите ли, когда человек не знает, куда идет, то должен знать хотя бы, откуда он пришел.

— Я был на «линии Зигфрида», на Западном валу. Вас это удовлетворяет?

— Полностью! И что же там?

— Там я оставил своего лучшего друга подхорунжего Войска Польского Казика Марчиньского.

— В этом судьба всех подхорунжих: оставаться, чтобы майоры имели возможность идти, куда их понесут ноги.

— Я иду в Польшу! — чуть не крикнул пан Дулькевич.— А пан Казик погиб. Я тоже мог стать жертвой нелепого случая, но я спасен. Я бился с фашистами как лев! Но эта проклятая «линия Зигфрида»! Там на каждом шагу ловушка!

— Давайте обойдем ее,— предложил Михаил.— Где-то около Аахена она кончается. Пойдемте на Аахен. Все же ближе, чем до Польши. А там Франция, партизаны... Надеюсь, у пана майора есть какие-нибудь личные счеты с фашистами?

— Я прежде всего гражданин, а потом уже приватная личность.— Дулькевич сверкнул глазами и подобрал губы.

— А нет ли у пана майора чего-нибудь поесть? Я голоден, как сто борзых.

— Я тоже,— сразу увял Дулькевич.— В этих проклятых лесах нет ни одного селения, где можно было бы что-нибудь добыть. Просто падаю от усталости и голода.

— А я пропустил несколько деревень, побоялся зайти,— признался Михаил.— И вот кормлюсь, как олень, листьями и кореньями.

— Может быть, пан думает, что я обязан его накормить? — с подозрением взглянул на лейтенанта Дулькевич.

— Сохрани боже! Может, все-таки вместе пойдем на Аахен?

— Я иду в Польшу,— сказал Дулькевич.

— Счастливой дороги! Только туда дальше, чем до Франции, и, кроме того, вдвоем веселее, чем одному.

— Я иду в Польшу,— упрямо повторил Дулькевич.

— Тогда до встречи после войны у меня дома. Приезжайте в Киев. Будете гостем.

Михаил поправил автоматы и двинулся. Потом что-то вспомнил и остановился. Дулькевич стоял на месте и смот-рел ему вслед.

— Чуть не забыл,— сказал Михаил.— Зачем мне сразу два автомата? Давайте поменяемся: вам автомат, мне пистолет. Автомат и пистолет — это уже лучше.

— Нет,— покачал головой Дулькевич.— Паново оружие мне не подходит.

— Ну, как знаете,— пожал плечами Михаил и двинулся дальше.

Углубившись в лес, он снова оглянулся и увидел, что Дулькевич все еще стоит на месте. Михаил приветливо махнул ему рукой и больше не оглядывался. Одного товарища послала ему судьба, да и тот, видишь, оказался из тех, кому фунт панского гонора дороже, чем тонна искреннейшей человеческой приязни. Чертов пан!

Тихий, еле слышный треск заставил Михаила остановиться. Он снял предохранитель и направил автомат туда, откуда донесся подозрительный звук. За Скибой кто-то гнался. Частый топот за кустами слышался яснее, ближе, человек тяжело отдувался. Едва успел Михаил стать за дерево, как в девяти шагах от него вырвался из-за кустов пан Дулькевич и понесся дальше.

— Пан Дулькевич! — позвал Михаил.

Он совсем забыл о том, что малейшая неожиданность вызывает в организме Дулькевича шоковое состояние. Забыл и чуть не поплатился за это.

Дулькевич вмиг обернулся, выбросил вперед правую руку и пальнул из парабеллума.

— Да ты что, спятил? — в сердцах крикнул Михаил, прячась за дерево.— Как шарахну из автомата, мокрого места не останется!

Шок у пана Дулькевича прошел так же быстро, как и возник. Майор опустил пистолет и виновато потупился, не отваживаясь подойти ближе.

— Откуда у вас эти привычки старого дуэлянта? — все еще в гневе сказал Скиба.— Палите, как в собственном тире в графском имении. Какого черта вы здесь носитесь?

— Я иду в том направлении, которое мне подходит,— заявил майор.

— Насколько я успел заметить, вы не идете, а бежите, как молодой лошак.

— Я поспешаю.

— Кроме того, именно в этом направлении иду все-таки я.

— Нет, я!

— Тогда, чтобы не разводить дискуссий относительно приоритета и прочих деликатных вещей, я даю вам возможность продолжать поход в избранном вами направлении.

— А вы? — быстро спросил Дулькевич.

— О, для меня в этой миленькой стране тысячи дорог,— успокоил его Скиба.

Он свернул немного в сторону и быстро пошел вперед, не останавливаясь и не оглядываясь. Некоторое время было тихо, потом послышался треск сушняка и тяжелое посапывание Дулькевича.

— Так это снова вы, товарищ? — притворно удивился Михаил.

— Пан! —крикнул майор.— Не товарищ, а пан!

— Так это, значит, вы, пан Дулькевич?

— Ну я, а что? Может, вы мне запретите идти туда, куда я хочу?