Альманах «Подвиг» - Подвиг, 1969 № 03 [альманах]

Колеса автомобилей шуршали по мокрому асфальту. Двое мужчин сошли по ступеням лестницы «Принца Иоганна» и, идя рядышком, повернули на запад. Время — 5.34. Оставалось только ждать и ждать. Зябко. Внутри у меня все дрожало от холода... Легкомыслие, проклятая небрежность... Старею...

Машина подкатила к обочине тротуара, и я должен был переменить свою позицию, чтобы не потерять из поля зрения восточную часть улицы. Прохожие: женщина с собакой слева, направляется на восток; две девушки, слышу их голоса, одна смеется; двое мужчин (не тех ли самых?) слева, идут на восток (возвращаются?); машина отъехала, запахло гарью из выхлопной трубы. Переменил позицию. Прошли три девушки в черных пальто; пожилой мужчина побрел на запад; быстро шагает невысокий человек в темной шляпе. Гляжу налево, направо. Вот, кажется, и он.

Я вышел из подъезда и пошел сперва медленно, стараясь не потерять его из виду, и когда расстояние между нами сократилось до пятидесяти или шестидесяти метров и я увидел, что это он, то ускорил шаги и прошмыгнул между машинами на другую сторону улицы. Мы находились метрах в тридцати друг от друга, все время сближаясь; единственное, что находилось у меня в карманах, были ключи от машины, но и они могли пригодиться. Двадцать метров. Уже можно его окликнуть. Стоп. Оглянулся. Четвертый этаж, седьмое окно слева. И я побежал, крича ему, чтобы он свернул в сторону. Он увидел меня, удивленный. Я швырнул ключи ему в лицо, и они просвистели в воздухе, но не задели его. Он вдруг зашатался и рухнул вперед в тот самый момент, когда сухой треск выстрела эхом отозвался от каменных стен.

Я подхватил его, когда он падал..

— Солли, я виноват...

Он не слышал меня.

Десять минут спустя я позвонил в полицию «Зет».

— Пошлите людей в дом сто девяносто три по Потсдаммерштрассе, верхний этаж, лаборатория. Вооруженных людей.

Я узнал голос капитана:

— Мы только что послали туда опергруппу. Нам сообщили о налете. Взяты кое-какие бумаги.

— Попытайтесь найти их. Запишите ещё один адрес. Здание Мариенгартен, середина Шонерлин-денштрассе, Темпльхоф, помещение привратника. — Он повторил адрес. — Налет совершен на лабораторию доктора Соломона Ротштейна. Он только что застрелен на улице перед этим зданием, и я внес его сюда. Выстрел произведен из здания Шонерпаласта, четвертый этаж, седьмое окно с восточной стороны. Винтовка с телескопическим прицелом. «Скорая помощь» к доктору Ротнггейну вызвана. Жду вас здесь.

Я велел привратнику оставаться возле убитого, а сам протиснулся сквозь толпу к подъезду и побежал к Шонерпаласту. Поднимаясь в лифте, я сказал лифтеру:

— Уголовная полиция будет здесь через несколько минут; никто не должен заходить в комнату до ее появления.

Он спросил меня, что случилось, и я ответил, что произошло убийство.

Седьмое окно слева было в квартире 303. Дверь легко растворилась, и я даже не проверил, стоит ли кто-нибудь за ней. Убийца, коцечно, скрылся отсюда еще до того, как я перенес тело Солли в дом. Ничего особенного в комнате не было, разве только, что по сравнению с коридором здесь было холоднее. Лифтер хотел закрыть окно, но я остановил его: «Пожалуйста, ничего не трогайте». На полу возле окна валялась провощенная бумага, на которой было напечатано слово «MITTAGESSEN»... Пепельница, полная окурков...

Я выглянул вниз на улицу. К дому напротив подъезжала карета «Скорой помощи». Двое санитаров протискивались сквозь толпу, один из них нес сложенные носилки. Я велел лифтеру запереть дверь и ожидать прибытия полиции.

Я должен был действовать, действовать, чтобы не думать о Солли. Это придет позже... Раскаяние, хуже — чувство вины будет грызть меня, словно ржавчина, и я уже не оправлюсь от этого. Я никогда не подсчитывал, сколько человек убил за последние тридцать лет, и даже мысль об этом никогда не являлась ко мне. Шла война, и они были нацисты, враги. Солли был моим другом, и я убил его своей небрежностью, своим легкомыслием...

До того как меня начнут мучить постоянные угрызения совести, надо было перебороть мгновенную вспышку ненависти, и деятельность была единственным болеутоляющим средством.

Черный «мерседес» остановился позади машины «Скорой помощи», когда я спустился вниз. Перейдя через улицу, я прошел во двор отеля, вывел свой «фольксваген» из гаража и четверть часа спустя уже был на Потсдаммерштрассе, воспользовавшись новой окружной дорогой.

Капитан все еще находился в лаборатории. После моего звонка он прибыл сюда следом за своими людьми. Это был тот самый капитан полиции «Зет» Щтеттнер, вместе с которым мы проводили операцию «Раущниг — Шрадер — Фогль».

— Что случилось с доктором Ротштейном? — спросил он.

— Только то, что я сообщил вам.

— Мы вызвали на место убийства уголовную полицию. Они допрашивали вас?

— Нет. Успеют сделать это позже. Я хотел осмотреть лабораторию.

Оба ассистента Солли были растеряны. Налет был совершен поспешно, несколько разбитых склянок с культурами валялось на полу. Сержант складывал в портфель журналы, в которые заносились данные исследований, чтобы забрать их с собой.

Все было ясно. Люди «Феникса» знали Соломона Ротштейна. Они подозревали его в двойной игре, но до времени ничего не предпринимали. Может быть, они узнали, что он сотрудничал со мной в последние месяцы перед капитуляцией? Конечно, они прослушивали не только мой телефон, но и его тоже. И, узнав, что он хочет повидать меня, утвердились в своих подозрениях и решили действовать. Поблизости от лаборатории у них не было никого, кто мог бы перехватить Солли, когда он выйдет на улицу, поэтому они были вынуждены отдать распоряжение своему человеку в квартире 303. И еще до того, как Солли достиг Шонерлинденштрассе, они отдали приказ обыскать лабораторию в надежде найти следы того важного, о чем он хотел рассказать мне.

— Вы что-нибудь нашли? — спросился капитана.

Он пристально посмотрел на меня.

— Это был ваш друг?

Значит, он понял это по моему виду.

— Да, — сказал я. — Вы что-нибудь нашли?

— Только эти журналы и несколько других бумаг.

— Ничего особенного? — Я знал, что он уклоняется от ответа, так как на его службе не рекомендовалось откровенничать с посторонними, даже если они были направлены разведкой для сотрудничества с ним.

Он продолжал наблюдать за мной. Я ответил ему пристальным взглядом. Наконец он сказал: «Вот это».

Я увидел продолговатый металлический ящик размером примерно пятнадцать на тридцать сантиметров, выкрашенный темной краской и запечатанный. Лист бумаги был прикреплен прозрачной липкой лентой на верхней крышке. «В случае моей смерти прошу отправить этот контейнер авиапочтой моему ближайшему родственнику Исааку Ротштей-ну по адресу: Аргентина, Сан-Катарина, Лас Рамблас, Калле де Флорес, 15. Вскрыть только ему лично. С. Р.».