Владимир Возовиков - Время алых снегов

Став офицером, Плотников уж не спал на маршах. И на привалах в последнее время спать тоже не приходится. Когда солдаты отдыхают, у политработника больше всего хлопот...

Со звоном отхлынула черная волна, и в стекле перископа, совсем близко, возникло мягкое русалочье лицо. Серые глаза призывно и дразняще смеются, и жаркие губы приоткрыты, словно для поцелуя...

«И здесь нашла, под водой и броней, — никакая маскировка от тебя не спрячет. Неужто все гораздо серьезнее у нас с тобою, чем думалось?.. Однако ты зря явилась: Алексей Плотников существует только в одном лице и жизнь у него только одна, в которой тебе не может быть места. И ничего у Алексея Плотникова с тобою не было».

Она не уходила, словно не соглашалась, словно хотела убедить его: что-то все-таки было...

— Оганесов, не спишь?

— Зачем спрашивать, товарищ старший лейтенант? — обиженно отозвался водитель. — Как можно спать, когда нельзя спать!

— Прости, Оганесов. Меня вот разморило, решил голос подать.

— Меня тоже маленько качает, товарищ старший лейтенант. Да вы не бойтесь, Оганесов привычный. Вы бы поспали.

— Нельзя, Оганесов. Нельзя нам спать...

Часовая стрелка подкралась к цифре «2», глухая тишина стоит над рекой, слышно лишь, как тихо бормочет вода, за броней, и кажется, бесконечно плывешь куда-то посреди спящего китового стада — черных прибрежных холмов.

— Оганесов, у тебя есть девушка?

— Как же, товарищ старший лейтенант! Скоро два года ждет, письма хорошие пишет. Отслужу — жениться буду. Приезжайте на свадьбу — телеграмму пошлю.

— Значит, любишь... А скажи, Оганесов, можно, по-твоему, любить девушку, считать ее невестой и встречаться с другой, потому что она тоже тебе нравится и встречи с ней никаких особенных обязательств на тебя не накладывают? Можно при этом оставаться честным, искренним, в общем, порядочным человеком? И не терять ни самоуважения, ни сна, ни уверенности в себе? Можно или нет?

Солдат тихонько закашлял в кулак, то ли не зная, что отвечать, то ли затрудняясь говорить искренне.

— Вы, наверное, про ту девчонку, товарищ старший лейтенант, с которой видели меня на танцах?

— И про ту, Оганесов, и вообще... Я в принципе спрашиваю.

— Но у меня это так... баловство. Иногда скучно одному в увольнении... В общем, я мало об этом думал.

— Значит, баловство от скуки? Твоей невесте, Оганесов, наверное, тоже иногда скучно бывает. Знаешь, Оганесов, в таком деле мы все грамотные. Задумываемся редко или поздно — это верно... Я вот на реку смотрю.

Знаешь какая она в верховьях, когда с гор сбегает? Слеза! Пересекла болото, другой стала — помутнела. Здесь, правда, очистилась, но все равно уж не та вода в ней... И вот что еще: не бывает, чтобы у одного берега реки текла чистая вода, у другого — грязная... Знаешь, недавно я споткнулся на слове «двоедушие». По-моему, двоедушных людей все-таки не существует. Одна душа у человека — чистая или с мутью, — одна. Нельзя быть честным с утра, если лгал вечером. Не выйдет. Я это не про тебя, Оганесов, я — в принципе. Ты за рекой лучше поглядывай...

Солдат смущенно посапывал, видимо растревоженный неожиданным и странным этим разговором.

«Нет, Алексей Плотников, тебе не простится то, что может извинить себе Оганесов. Профессия у тебя особенная, она требует чистой совести, и даже крошечное пятно на совести способно вызвать затмение в собственной твоей душе, и политработника из тебя не выйдет.

Но что же такое случилось, если совесть твоя бьет тревогу, едва пригрезилось сероглазое русалочье лицо?..

За минуту человек способен вспомнить целую жизнь. Плотникову надо было вспомнить один вечер. Увидеть его сквозь призму трехдневной давности с этой тревожной позиции — ведь в часы, когда человек занят главным своим делом, личное, заслоняющее в другое время целый горизонт, обретает в глазах его истинную величину и значение.

...В тот вечер он привел солдат в городской концертный зал и, усадив их, передал команду старшине. Спешил на свидание. Застигнутый у выхода началом первого номера, веселого и захватывающего, он остановился в толпе припоздавших.

Зал смеялся и аплодировал артистам. Плотников тоже смеялся, как вдруг теплое, нечаянное прикосновение стоящей рядом женщины подняло в нем волну внезапного чувства, и на этой волне отхлынул зал со зрителями, сцена с актерами, остались только он и она. Видно, женщина, заглядывая через плечо Алексея, слишком увлеклась и не замечала, какую мучительно-сладостную неловкость доставляет соседу, потому что отстраниться ему было некуда: впереди и по бокам стояли люди. Он не видел ее, слышал только смех и дыхание, ощущал ее тепло, и показалось, что лучше, привлекательнее ее нет женщины...

У Алексея была невеста, он любил невесту, именно к ней собирался уйти из концертного зала. Но тогда он забыл, что до назначенного им же свидания остается четверть часа, и вообще забыл обо всем...

Кажется, только после третьего выступления актеров он обернулся к соседке... Мягкое, свежее лицо, длинные русалочьи волосы, серые чистые глаза, крупные, чуть приоткрытые в улыбке губы... Она сказала: «Здравствуйте». Он тоже ответил: «Здравствуйте», силясь вспомнить: где видел ее? Впрочем, в маленьком городе через месяц- другой все лица кажутся знакомыми...

Не было ничего удивительного, что путь их из театра совпал. Он не напрашивался в провожатые, просто пошел рядом с нею, осторожно взяв под руку, и она приняла это как должное.

Дорогой он вспомнил вдруг о сорвавшемся свидании, чувство неловкости овладело им. Следовало позвонить, извиниться — его невеста Люба, конечно, теперь вернулась домой. У него хватило мужества позвонить, хотя он до сих пор не может ответить, зачем позвонил именно тогда. Уж не потому ли, что подвернулась свободная телефонная будка?

— Это я, Люба,— виновато произнес Алексей, заслыша в трубке настороженный голосок.

— Слышу, что ты.

«Значит, сердится...»

— Ты извини, я... не сумел...

— Зачем же извиняться, если ты не сумел? Я понимаю.

«Она понимает, что меня задержала служба. Милая Люба, какой же я...»

— Ты долго ждала?

«Боже, что я несу! Она ведь других слов ждет. Она ждет: вот сейчас вызову ее на улицу и через пять минут примчусь».

— Разве так важно, сколько я ждала?

«Еще бы не важно! У нее каждая минута на счету перед экзаменами, а она небось потеряла из-за меня целый час... О, черт, что за дикие мысли!»

— Люба!..

«Что ей сказать?..»

— У тебя неприятности, Алеша?

— Почему ты так думаешь? '

— Просто мне кажется.

— Люба... Я не смогу увидеть тебя ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра...

Тут он был искренен. Смотреть ей в глаза просто не смог бы.

— Я понимаю, — отозвалась она с ноткой грусти. — Но как только сумеешь, позвони сразу. Ладно?