Григорий Полянкер - Наш добрый друг

Самохин с грустью смотрел на пополнение. На его глазах погибли, вышли из строя такие орлы! Он отправлял их в медсанбат, прощался со слезами на глазах – то были богатыри, герои, с которыми не страшно было идти в огонь и в воду. А тут ему прислали юнцов, которые еще пороха не нюхали, не измазали землей свои новенькие, только что из склада, гимнастерки и которые кланяются каждой паршивой пуле, валятся на дно траншеи, услышав издали свист снаряда.

Да, с такими навоюешь…

Но что поделаешь. Мы когда-то были такими же зелеными юнцами. Солдатами в самом деле не рождаются – притрутся, понюхают пороха, побывают в переплетах, и все пойдет своим чередом. Волей-неволей и они станут хорошими воинами.

Лейтенант Самохин тяжело вздохнул и опустился на ящик рядышком с новичками. То у одного, то у другого узнавал, откуда он родом да как величать, давно ли призван, бывал ли в боях. Новички робко отвечали этому загорелому, обветренному человеку с густой проседью в волосах. Он поинтересовался, знают ли ребята, в какую часть они попали и какой путь она прошла, как должны себя вести под огнем и при встречах с танками, чтобы заслужить высокое звание гвардейцев. Вскоре в беседу вступили Шика Маргулис и Васо Доладзе. Но не успели они обменяться мнениями, как послышались быстрые шаги. Кто-то прибыл сюда со второго эшелона, и через минуту в блиндаж вскочили двое молодых солдат с пулеметом.

– Принимайте еще подкрепление! – отозвался статный парень с карими глазами и маленькими черными усиками.

Самохин поздоровался с ними и довольно улыбнулся. А улыбка ясно означала: «Спасибо, прислали хоть двух бывалых».

– Ну что ж, добро пожаловать! – сказал Самохин И объяснил, какая задача стоит перед ними.

Шика Маргулис смерил с головы до ног пулеметчика с черными усиками и залихватски надетой каской и спросил:

– Что, впервые, браток, на передовой или уже нюхал порох?

Парень вынул кисет из кармана, оторвал клочок газетной бумаги, угостил окружающих, закурил сам и после недолгой паузы кинул:

– Третий раз после капитального ремонта. А ты – пороха нюхнул?

– Значит, оттуда? – кивнул Шика в сторону лесочка, где стоял второй эшелон.

– А откуда же?

– Так… – задумчиво проговорил циркач. – Ну, а не встречал ли там наших ребят, один такой пожилой, лысоватый, с длинными рыжеватыми усами, а второй худющий, в очках, на профессора похожий. Оба раненые.

– Много там, браток, раненых. Разве в такой сутолоке разберешь? – процедил тот.

– Знаешь, Шика, – отстранил его Васо и сам приблизился к новичку, – понятно, что там много раненых… Но наши были такие, что среди сотен отличишь. Один старшина Михась с пушистыми, как у кота, рыжими усами, а второй в очках, длиннющий – хороший парень.

Солдат пожал плечами – отстань, мол, со своими расспросами. Кто его знает, о ком вы спрашиваете.

– Ну, понимаешь, кацо, если ты понятливый, то не мог их не заметить, – не унимался Васо. – С ними, понимаешь, была собака… Джулькой ее звали. Самохин, наш взводный, потребовал отвести ее в тыл, может, там найдется, какой ветеринар и перевяжет. Она ранена. Понял?

– Вот так бы сразу и сказал! – оживился парень. – Теперь уже вспоминаю. Их я видел во дворе медсанбата. Лежали на носилках и ждали машины. В тыл их должны были отправить. Видать, крепко их стукнуло… Один лысоватый с усами, а второй в больших очках, худой, длинный. Вспомнил.

– Точно! А куда же их собираются отправить?

– А мне не докладывали. Не того ранга… – сказал пулеметчик.

– А собака с ними была классная. Заметная такая. Не из дворняжек, – добавил его напарник.

– Да, сынок, то наши ребята и наша Джулька, – тяжело вздохнув, сказал дядя Леонтий.

– Ребята мировые и Джулька – тоже. Весело с ними было. Люди – орлы!…

– Это точно! Я такой собаки сроду не встречал, – вздохнул он.

– Понятно, что не встречал! – вмешался Шика Маргулис. – Не псина, а находка! Если б ты, браток, видел, что она тут у нас вытворяла! – И, тоскливо покачав головой, угрюмо продолжил: – Я рассчитывал, что после войны возьму ее с собой и с ней в цирке будем выступать, на манеже, а вышло видишь как…

– А что, гвардии сержант, вы имеете какое-то отношение к цирку? – удивленно глядя на Шику, спросил парень.

– Вроде бы… – неторопливо ответил Шика. – В цирковой школе учился, да не закончил. Война помешала. А ты откуда?

– Из Москвы-матушки, – гордо ответил парень, поправляя на голове каску, которая сползла на глаза.

– Интересно. Из Москвы, значит…

– Ну да. Из Москвы. А живу на Маросейке.

– Вот здорово! Почти соседи, я там стоял на квартире, когда учился, – обрадовался Шика. – Ну, а цирк любишь?

– Странно. Кто же не любит цирка, когда мы с детства там бываем.

– И ты, может, Карандаша видел на манеже с собакой?

– А как же! Кто же Карандаша не видал в цирке? – улыбнулся парень. – Это все равно, что быть в Риме и не видеть папы римского. Карандаша видел раз двадцать. А какое вы к нему имеете отношение, если не военная тайна?

– В цирковой школе на клоуна учился, а Карандаш был моим учителем. Понял? Думал, кончится война, поеду доучиваться на клоуна и хотел Джульку захватить с собой, выступать с ней на манеже, так видишь, какая беда, не суждено. Ранили бедняжку, и увели ее кто знает куда. Такой редкий экземпляр. Не собака, а чудо.

– Да ладно, Шика, скулить, – перебил его Васо, – больше ей нечего делать, как с тобой на манеж переться. Я планировал взять ее с собою в горы. Это горная собака.

– Глупости! – вставил медлительный дядя Леонтий. – Такие в горах не водятся. Джулька рождена для тайги, для Сибири. Это чисто охотничья собака. На любого медведя и волка бросится без страха. Вот я бы ее и взял к себе.

– Мечтатели, философы, а ну-ка кончай трепаться! Делать нечего? – вмешался Самохин. – Опять завели старую шарманку. Делите шкуру неубитого медведя. Все по местам! Лучше бы поделились с новичками, как гвардейцы должны держаться, когда фрицы пойдут в психическую…

– Чего тут, взводный, особенно делиться? Тут наука простая, – отозвался дядя Леонтий, – лезет немец, а ты ему по мордам, по мордам, чтобы подох скорее! В бою требуется полное спокойствие. Не показывать фрицу пяток. И танки, и «тигры» ихние не страшны. Вот какая карусель, – и, обернувшись к новичкам, тяжело поднял руку, показал на поле боя: – Вон гляньте, сколько их нарубили, сколько ихней техники искалечили, пожгли. А там возле лощинки какое чудовище торчит, выкрашенное по всем правилам под тигра – новое оружие Гитлера. И оно здесь не прошло. И не пройдет…

– Над этим «тигром», ребята, потрудились хорошо Михась и наш дядя Леонтий со своим противотанковым ружьем, дай им бог здоровья, – вмешался Васо Доладзе, – это их работа. Подбили гада! Знаете, если б дядя Леонтий такого тигра встретил у себя в тайге, драпанул бы на край света. А этой бронированной стерве угодил прямо под брюхо.