Тайсто Хуусконен - Стальной шквал

— По крайней мере, здесь мы не останемся. Я встретил одного сержанта, он говорит, что тут у них как постоялый двор. Одни уходят — другие, приходят.

— Ах, святая Сюльви! — обрадовался Саломэки, — Так пошли скоре в город. Надо же хоть посмотреть, какие они, карельские девочки!

— А если остальные тем временем уедут на фронт? — сказал Хейккиля.

В этот момент у дверей крикнули:

— Кто желает получить увольнение в город — пусть явится в канцелирию.

Мигом в зале стало пусто. Кто же пропустит такой случай! Ведь, может быть, эго их последнее увольнение в город.

И вскоре мост у Выборгской крепости заполнился гуляющими солдатами.

Хейккиля, Хейно, Саломэки и Ниеминен шли четверкой в ряд и рассуждали о том, куда бы податься. Город был им незнаком.

Саломэки предложил раздобыть «девочек», но других это не увлекло.

— Я слышал, тут есть такая круглая башня, — проговорил Хейно, жевавший по обыкновению кусок хлеба.

И там наверху ресторан. Пошли туда, поужинаем как следует. Черт его знает, когда еще представится возможность пожрать от луза.

Перед отъездом им выдали суточные, курево, на дорогу и сухой, паек. Паек этот был уже съеден, но: деньги оставались. Ниеминен, однако, был против такого транжирства. Насчет денег он был очень аккуратен, экономил каждое пенни и все отсылал жене. «Положи в банк, — писал он ей. — Как только вернусь, начнем строить дом».

— Ведь это очень дорогой ресторан, — проговорил Ниеминен, помявшись. — Да и неизвестно, открыт ли он сейчас. Может, зря протопаем. А пойдемте лучше на вокзал. Там ты тоже можешь налопаться до отвала. А я за компанию выпью лимонаду.

Пошли на вокзал. Навстречу то и дело попадались офицеры и унтера. Офицеров, конечно, приветствовали. Сперва стали было приветствовать и унтеров, но, услыхав за спиной смех и язвительные замечания, мол, смотрите, как их вымуштровали, Хейно буркнул:

— Нет к чертям! Мы ведь уже не рекруты, в самом- то деле! Я больше не буду козырять младшим офицерам.

Сначала это было непривычно, неловко, но приятели быстро освоились и вскоре вообще перестали замечать унтеров. Однако и офицеры попадались навстречу так часто, что друзья, как по уговору, свернули в какую-то боковую улочку. Там дышалось свободнее. Но Саломэки наконец взорвался:

— Вы просто жалкие твари! Ведь мы же договорились идти на станцию…

— Да ну, и тут какая-нибудь обжорка найдется, где можно подзаправиться.

— И девочки найдутся, конечно, — сказал Хейккиля, подмигнув Саломэки. — Ну правда, на станции можно выбрать посмазливее да пофасонистей.

— Да, но там скорее можно подцепить и заразу, — наставительно заметил Ниеминен. — Это Виено заведет нас… Его так и тянет в страну порока.

— Понюхай собачий хвост! — огрызнулся Саломэки

и, резко повернувшись, пошел обратно. Идите, пай-мальчики, а то мама заругает!

Они остановились и смотрели, как он смешно шагал на своих коротеньких ногах.

— А ведь он раздобудет себе какую-нибудь шкуреху, — «сказал Хейно — Я только не понимаю, что женщины-то находят в этом коротышке.

Не знаешь разве, чем меньше козел, тем он бодливее, — заржал Хейккиля. Вскоре они нашли маленькую столовую. Хейно и Хейккиля заказали по нескольку порций разной снеди, которая выдавалась без карточек. И даже Ниеминена уломали «разориться» на одну порцию. Ведь неизвестно, доведется ли еще когда-нибудь посидеть в столовой.

Потом еще долго они шатались по городу, пока усталость не загнала их обратно в казармы. Вечерней молитвы здесь не было, и никто не командовал спать. Только теперь до них стало доходить, что обучение действительно позади. Забравшись под одеяло и пытаясь распрямить свои длинные ноги, Хейно говорил:

— Теперь все как будто пошло на человеческий лад. Но ведь чудо, что и я здесь, с вами.

Постепенно и другие солдаты возвращались в казарму. Кого-то притащили под руки и уложили на койку «совсем тепленького».

— Черт возьми, его развозит от одного запаха!

— Где вы достали вина? — спросил Хейно, привстав.

— У спекулянта, где ж еще! Продал бутылку почти что чистой воды, сволочь этакая! Мы его потом искали целый вечер. Удрал, подлец. У другого достали получше.

Пришел и Куусисто и, с трудом лавируя, добрался до своей угловой койки. Кто-то из товарищей успел все-таки заметить его распухшее лицо.

— Эй, ребята, вояка получил в рыло!

— Да ну? — обрадовался Хейно. — Скажи, хорошо хоть дали-то?

— Вся рожа распухла.

— И у тебя бы распухла, довелись тебе одному против целой шайки, — огрызнулся Куусисто. — Хотели ограбить, мерзавцы.

Он разделся и укрылся с головой. «Поверили или нет?» — тревожно думал он. Но общее внимание перенеслось уже на другой объект. Кто-то распахнул дверь и с порога заорал благим матом:

— Завтра отправка! Я встретил лейтенанта, который привел нас сюда со станции. Он сказал, что утром. И прямо на передовую!

Тот был немного на взводе и лез с разговорами. Хвалился, мол, ему здорово повезло, что именно сейчас получил отпуск. Потому что там, говорит, как раз начинается заваруха. У соседей по ночам, слышно, идет такая работа, что никаких сомнений быть не может. Скоро оттуда придется драпать, поджавши хвост.

— Это нам-то?

— А кому же еще?

Куусисто смотрел на сержанта с презрением. «Совсем как тот Мюллюмэки, — промелькнуло в мозгу. — Такой же точно жалкий трус… Разве это финн? Нет, он недостоин называться финном!»

Куусисто всегда был образцом дисциплинированности, но тут уж он не сдержался, выказал сержанту свое неуважение.

— Это бред паникера, — сказал он ему. — За что тебе только дали нашивки? — и повернулся, собираясь уйти, но сержант схватил его за рукав.

— Ах ты, мальчишка, молокосос, учить меня вздумал! — взревел сержант, и глаза у него налились кровью. — Я получил нашивки в зимнюю войну и в эту — во время наступления. А ты где тогда обретался? Ты же передо мною щенок.

Сержант схватил его за грудки и приподнял над землей.

— Из-за таких пустоголовых, как ты, мы там годами в грязи, в болотах платимся жизнью. А вашего брата на — передовой не видно!

И не успел Куусисто даже охнуть, как рухнул от удара кулака на тротуар. Он попытался вскочить и убежать, но разъяренный сержант налетел, схватил его, поставил на ноги и снова ударил. Бог знает, чем бы все это кончилось, если бы не подоспел случайно какой-то капитан, который стал успокаивать сержанта и призывать его к порядку. А Куусисто тем временем поспешил улизнуть. «Ну его. Просто сумасшедший какой-то», — думал он.

Боковыми улицами вернулся в казарму. Но и сейчас его трясло. «Ведь убил бы, проклятый, если бы не капитан!»