Александр Пересвет - Вира Кровью

Одним из ключиков к схеме причудливого лабиринта донецко-луганско-украинского бизнеса и оказался невезучий Лысый, столь самонадеянно и безоглядно включившийся в чужую игру. Причём игру, где жизни были даже не ставками, а так — косточками домино…

И теперь он вынужден был в этой игре постепенно, одного за одним, сдавать прежних партнёров с известными ему их комбинациями.

Завибрируешь тут…

Разумеется, посвящённый Мишкой в психологические расклады бандита Алексей не испытывал к тому никакого сочувствия. Наоборот, он с удовольствием и каким-то наслаждением — хотя почему «каким-то»? вполне нормальным, которое появляется, когда есть возможность от души отдуплиться по врагу, — сыграл свою роль в наскоро придуманном спектакле…

Лысого неурочно вызвали из камеры и повели на очную ставку. Выполняя подзабытые уже было команды — «Руки за спину!», «Лицом к стене, не оборачиваться!», «Проходи вперёд!» — он напряжённо размышлял, с кем его сейчас сведёт жёсткая рука гэбэшников. Кое с кем видеться в настоящих условиях не хотелось бы категорически.

Нет, Чупрына совершенно не жалел о том, что сдал кое-какие связи и людей. Во-первых, не всех и не главных, а только тех, схемы с которыми чекисты или знали, или же эти схемы было не скрыть. А во-вторых, запеть на вилах у чекистов — не впадлу. Хотя, конечно, при ответе это не проканает, но тут уж как кость легла: умри ты сегодня, а я завтра. Повернуться лицом к стенке или поделиться тем, что знаешь, с чекистами — выбор прост.

Потому-то Лысый с неприятно подсасывающим напряжением ждал, с кем сведёт его ближайшая судьба. Очень не хотелось бы, чтобы его показали кому-то, с кем он работал. Ему здесь ещё жить — он надеялся на это после всего, чем поделился со следователями. И бизнесом заниматься. Конечно, прежнего доверия поначалу всё равно не будет. Люди видели, как его брали, и все знают, что его кинули на подвал. Потому будут внимательно смотреть и считать, когда он отсюда поднимется, не ссучился ли Лысый на вагонке у чекистов.

Но и тем не в мазу палить его перед своими. И это уже обозначил сам здешний старший кум. Их интерес, мол, — чтобы всё было под контролем, а для этого им не нужны лишние «бучи и коловращения».

Не то чтобы Лысый сильно верил чекистам — он вообще никому не верил, — но в данном случае соглашался, что шухер в и без того взбаламученном войной бизнесе им нахрен не нужен. И когда он отсюда поднимется, можно понимать, что хвост за ним чекисты спрячут в их собственных интересах.

Тем неприятнее была для Виталия Чупрыны встреча за железной дверью допросной.

Очную ставку ему устроили с тем проклятым военным беспредельщиком, из-за которого он оказался в нынешнем положении…

А Кравченко развлекался.

Едва он увидел в допросной Лысого, как кинулся на него буквально с медвежьим рыком. Что-то из кино. Типа: «Попался, падла! Замочу, бля! Ответишь, на…!».

«На…» — это от Гюрзы в Чечне. Тот как-то пытался в очередной раз воспитать из себя интеллигента, потому присказку свою матерную проглатывал. И получалось чудесно: «Для того, чтобы будущее обеспечивать, на… надо людей воспитывать, на…».

У Кравченко так не выходило — не выходило столь же естественно, имеется в виду. Но подчас, когда пребывал в соответствующем самонастрое, он эти «на…» вставлял в речь не без определённой красоты.

Следователь МГБ, которому Митридат расписал выгоды задуманного плана, вполне сочувственно слушал рыки Бурана, делая вид, будто изо всех сил не пускает разъярённого свидетеля к подследственному. Даже прохрипел своим:

— Да держите его, он бешеный!

Очень натурально ринулся ему на помощь Митридат. За ним повис на Алексее боец, что привёл Лысого. В общем, в медведя, на котором повисли собаки, Бурану поиграть не удалось — зажали его качественно, как не своего. Понятно, на рефлексах все сработали. Видел он однажды, как гражданский очкастый дядька лет за пятьдесят молодого злодея на болевой взял и на землю уложил. А потом сам удивлялся, как получилось: «Надо же, я уж думал, что армейские навыки давно забыл!». Служил во внутренних войсках, оказывается, ещё тридцать лет назад…

Впрочем, Алексей всё же не без удовольствия исполнил свою роль. Даже пожалел мимолётно, что не дали ему дотянуться до Лысого. Грех был бы, конечно, но желанный. После того, что тот сделал с Иркой, — вообще убил бы эту тварь! И потому он вполне натурально хрипел, очень натурально вырываясь из рук оттаскивавших его от Лысого сотрудников:

— Ты, падла, девочку мою убил! Не жить тебе, сучара! Я тебя…! Я лично! Я роту подниму! Всех твоих замочу! И хозяев! Хер кто защитит тебя, обсос долбанный! Я тебе, петух ты конченный, приговор вынес, сука! На высшую меру!

Нет, испуганным Лысый не выглядел. Достаточно опытный бандос. Много чего повидал. И разборок — тоже.

Но озадаченным он был, да.

— Э-э, — морщась, как от боли, обратился он к гэбэшникам. — Чё за тема?

Тему ему разъяснили скоро. Сразу после того как провели процедуру опознания и сверки показаний и отправили злобно катавшего желваки военного восвояси.

В разъяснениях в очередной раз фигурировали статьи УК, составы, имена и санкции. Лысый прекрасно отдавал себе отчёт, что именно ему шьют. Ещё более серьёзно было то, что он волей-неволей немало наговорил про свои дела, а главное — про дела своих партнёров. Хитрые подходцы у чекистов, ничего не скажешь!

Да не очень-то и промолчишь, когда тебе каждую минуту предъявляют новое тянущее на «вышку» обвинение: диверсионную деятельность в интересах СБУ, терроризм — это когда девку скрал, — покушение на убийство опять-таки из террористических побуждений. Уголовное производство по части 3 статьи 258 УК Украины. То есть террористичный акт. Надо ли просвещать о санкциях за такое деяние?

А Лысый террористом не был. Он был обычным вором, главарём относительно мирной банды, даже не банды, а бизнес-сообщества. Так, с силовой составляющей в виде охраны. С Мироном он связался из-за Мышака, а с тем — ради бабок. Нужен бизнесу на войне крючок в армии! Война — это много бесхозного имущества, оружия и насилия. А следовательно, лёгких бабок. Но только поднять их можно вместе с армией, а не вопреки ей.

И всё шло хорошо, покуда он, Лысый, не ввязался в эти делишки с Мироном. Которые в итоге привели его как раз к совершенно не нужной ему ссоре с силовиками. И ладно бы — ради политики. Ну, там, был бы он националистом. За едину Вкрайну или как там. Но этническому украинцу Виталию Чупрыне было совершенно наплевать на Украину и её жалкие потуги восстановить территориальную целостность. У него был здесь бизнес, у него был здесь рынок для этого бизнеса, у него были прикормленные менты, у него были связи среди депутатов и власти, и он сам уже подумывал о депутатстве. Ибо бизнес — это деньги. Но власть — это очень большие деньги. Даже большие, чем при войне.