Владимир Клипель - Испытание на верность [Роман]

Увидев Тупицина, Бородин кивнул ему едва приметно: мол, сам видишь, действуем!

В строю четвертой роты Крутов увидел своих друзей — пулеметчиков. Лихачев махнул, подзывая его к себе.

— Привет, Пашка! Смотрю, будто ты, будто не ты. Потом, когда ты повернулся лицом, узнал. Ты чего здесь, с нами пойдешь или как? — Хлопнул по-приятельски по плечу и сказал: — Повезло тебе, брат, что ты в штаб приткнулся. А тут, сам видишь, не сегодня, так завтра всем наведут решку.

Крутов был так рад встрече, что не обратил внимания на эти слова товарища.

— Братцы, ну как вы тут? Я так рад, что встретились…

Он чистосердечно признался, что, хотя работа в штабе интересная, без друзей одному скучно. Будь его воля, убежал бы обратно в отделение.

Четвертой подали команду «шагом марш!», Крутов тиснул руки приятелям: «До встречи в деревне!». Пулеметчики шли в роте замыкающими. Крутов проследил за ними взглядом, пока они не скрылись за деревьями. Надо идти, чтобы не потерять Тупицина. Народ вокруг Бородина зашевелился, связисты снимают телефон, чтобы двигаться за комбатом. Не мешкая более, Бородин пошел вслед за четвертой ротой. Шагал крупно, размашисто. Крутову вспомнилось, что вот так же он ходил в лагерях, когда, поднимали батальон по тревоге, так водил за собой роты на занятиях строевой подготовкой: шаг на все семьдесят пять сантиметров, так что задним приходилось то и дело переходить на рысь.

За комбатом устремились ячейка управления, связисты, и свита получилась порядочная. Предстояла решительная минута, когда всем без исключения придется идти в атаку. Всем. Командирам и рядовым, коммунистам и беспартийным. Волнение овладевает Крутовым, дрожь встряхивает все тело. Страха нет, но и оставаться спокойным он не в силах: уж такова его натура, наверное.

Телефонисты, несшие кроме оружия еще и катушки с проводами, разматывали на ходу «нитку», чтобы, как только комбат остановится, дать связь с полком.

Со стороны Толутино доносится стрельба, она говорит о том, что там есть наши, что кто-то еще держится в деревне, и это вселяет надежду на успех атаки. Главное — не попасть под внезапный огонь, когда подразделения еще не развернулись в боевой порядок. Туманная мгла, морось пока на руку подразделениям, они скрывают от противника сосредоточение сил на исходном рубеже.

Вот и опушка леса. Впереди маячат серые силуэты деревенских изб. Слева от наблюдательного пункта артиллеристов взвилась красная ракета — сигнал открывать огонь. Тотчас ударили орудия и минометы.

— Вперед! За мной! — Это командиры поднимают в атаку своих бойцов.

Команда прокатывается разноголосо от роты к роте, и нестройная редкая цепь батальона движется к деревне по открытому полю. Крайние теряются где-то в тумане, определить, много бойцов идет в атаку или мало, почти невозможно. Только возле командиров бойцы группируются более густо. Кто идет, приноравливаясь к шагу командиров, кто, более осторожный, — короткими перебежками, залегая и вскакивая. Противник ведет огонь пока по другим, автоматная и пулеметная пальба достигает ушей, когда вдруг возникнет пауза в артиллерийском обстреле.

Но вот над головами хлестко прошлась пулеметная очередь. Значит, и сюда противник обратил внимание. Зябко стало на душе. Крутов пригнул голову, но идет вровень с Тупициным, кося на него взглядом.

— Впере-е-д! Бегом… — Голос Бородина тонет среди участившихся разрывов. Наша артиллерия садит и садит по деревне, по той окраине, которая занята противником. Молодцы артиллеристы, без них было бы плохо. — Ур-ра-а!..

Цепь ломается, рвется местами, бойцы устремляются к домам, за которыми засел враг. Подгонять никого не надо, каждый понимает, что надо быстрей проскочить открытое место, а уж там, в деревне, легче.

Сам Бородин не бежит, он только прибавил шагу. В его кряжистой, плотной фигуре уйма силы, и Крутову кажется, что рядом с ним никакая опасность не страшна. Вот бы всегда так, чтоб командир шел рядом… Ему показалось, что правее метнулась поджарая фигура командира четвертой — Турова, что там, где бойцы скучились, непременно должен быть Лихачев со своими, иначе чего бы нм группироваться, как не возле пулемета.

Сознание, что он в одном ряду с товарищами в самую ответственную минуту, наполняет душу Крутова гордостью. А вокруг посвистывают пули; судя по характерному треску, с которыми они впиваются в землю, бьют из автоматов. Потом сыпанули разноцветными — трассирующими, наверное, указывали на цель, но уже гремело «ура!» повсюду, уже достигли более резвые бойцы строений, и гитлеровцы ударились из Толутино наутек.

В горячке боя Крутов потерял-таки Тупицина из виду. Кинулся вместе с остальными к деревенским избам, а там артиллерия наворочала, наломала, кругом валяются убитые гитлеровцы, да и своих, в серых шинелях, изрядно поосталось от недавнего боя. Разведчики в пятнистых халатах поверх телогреек обыскивают убитых гитлеровцев, собирают солдатские книжки, письма, все, что представляет интерес, а заодно и ценности — часы, валюту, ну и автоматы, конечно. Крутов уже видел, как сдавали в штаб груду бумаг, часов, орденов, вот только автоматы оседают в подразделениях.

Здесь, на окраине деревни, смешались люди разных подразделений, трудно даже разобрать, кто и откуда. По бегущим гитлеровцам пальба из винтовок и автоматов вслед. Крутов тоже не утерпел, пристроился за угол дома и начал бить с упора. И тут он стал свидетелем, как гитлеровцы из Некрасово ударили из пулеметов по своим. Широким веером прошли светляки-пули над головами объятых паникой солдат, прижали их к земле на полпути между деревнями. Из Некрасово выползли несколько танков и стали курсировать перед деревней. Гитлеровцы начали окапываться на рубеже, где их остановили свои пулеметы.

Все поле перед Толутино было усеяно трупами в темных шинелях и мундирах. Сотни… Дорого обходились гитлеровцам атаки.

Командиры рот и взводов наводили порядок, собирали своих бойцов. Неслись выкрики: «Пятая! Ко мне!», «Где восьмая? Кто видел, где восьмая?».

Только тут хватился Крутов, что надо и ему разыскивать Тупицина. Где ему быть, как не в штабе батальона. Самое верное — не расспрашивать, а отыскивать по линии связи. От дома к дому побежал он по деревне, пока не увидел провода. Все они пучком тянулись к наиболее уцелевшему дому. В избе полно командиров. У стола грудились старшие. Крутов увидел комбатов — Бородина, Артюхина, Лузгина, комиссара Матвеева, артиллеристов, каких-то еще незнакомых офицеров из политотдела дивизии. У них на рукавах вместо шевронов красные матерчатые звезды, указывающие на принадлежность к политсоставу.

Матвеев уточнял с комбатами, где находятся их подразделения. Оказывается, Лузгин, увидев, что Артюхина потеснили, оставил свои окопы юго-восточнее деревни и присоединился к нему, чтобы не потерять с ним локтевой связи.