Альберт Мальц - Крест и стрела

Вайнер пожал плечами. На его квадратном желтоватом лице не отразилось ровно ничего.

— Кстати, — продолжал Пельц, — ты вчера вечером здорово заткнул пасть нашему Руфке. Этот старый цирюльник становится слишком уж… Смотри-ка, никак это Якоб? — вдруг перебил он себя, указывая вбок, на рощу. — Вон там — входит в барак! Это он, слепая курица, я узнал его по походке.

Взглянув туда, куда указывал Пельц, Вайнер кивнул. Барак был шагах в ста от них.

— Давай позовем его, — предложил Пельц. — Если митинг будет нудным, мы попросим пастора показать, как бреется Кольберг.

Они шли по тропинке через рощу.

— А, здорово, папаша Дятел! — воскликнул Пельц, услышав вверху быстрое постукивание по стволу дерева. — Как делишки, много ли набрал личинок? Ты видишь его, Вайнер?

Тот, не замедляя шага, покачал головой.

— Мы опоздаем.

— Ну и что с того? — сказал Пельц. — Погода хорошая, в роще так тихо. Я будто бы снова стал деревенским парнишкой и иду на рыбалку. — Остановившись, он вдруг повернул назад, шагнул к кусту и нагнулся. На сучке был наколот маленький листок бумаги.

— Пошли, — произнес Вайнер.

Пельц ничего не ответил. Он не отрывал глаз от бумажки.

— Смотри! — резко сказал он. — Прочти это.

Вайнер молча, с каменным лицом, прочел листовку.

— Как тебе это нравится, а? — спросил Пельц со злостью. — То же самое, что и вчера ночью! У нас на заводе завелась целая шайка мерзавцев!

Вайнер по своей нелепой привычке запустил палец сначала в одно ухо, потом в другое.

— Пожалуй, надо снести это прямо в канцелярию СС.

Пельц кивнул.

— «Гитлер ведет нас к гибели!» — презрительно фыркнув, прочел он. — Какая… — Он умолк и взглянул на дверь барака, за которой скрылся Фриш. — Слушай, — спросил он угрюмо, — когда был гудок? Минут пять-шесть назад, верно?

Вайнер кивнул.

— Значит… эту бумажонку повесили только что!

— Откуда ты знаешь? — быстро спросил Вайнер.

— Да как же, ведь две-три минуты назад на этой дорожке было полно народу — все шли из бараков на митинг.

Вайнер не ответил и продолжал ковырять в ушах.

— Послушай, — напряженно прошептал Пельц, — зачем Якоб пошел в барак? Это же наш барак. Он совсем не по дороге на митинг.

Вайнер пожал плечами.

— Значит, надо, если пошел.

— Конечно, — сказал Пельц, — я тоже так думаю. Но я хочу узнать, что ему там надо… — Он быстро пошел к баракам.

— Постой… — начал было Вайнер, но тут же умолк и пошел следом за ним.

Шагах в пятнадцати от двери Пельц остановился.

— Номер два! — сказал он подошедшему Вайнеру, указывая на землю. Он столкнул ногой небольшой камень, под которым лежала вторая листовка, и, нагнувшись, поднял ее. — Опять то же дерьмо! — пробормотал он. — Подумать только: пастор Фриш!.. — Кровь бросилась ему в лицо. — Ах, сукин сын! Лицемер вонючий! Это вчера он малевал надписи! Ручаюсь, он в сговоре с тем поляком!..

— Ты погоди, — остановил его Вайнер. — Мы же не знаем наверняка, он ли положил эти бумажки.

— А кто же еще? — с жаром возразил Пельц. — Зачем он пошел в барак? Вот увидишь, мы найдем эту мерзость в каждом бараке. Пойдем посмотрим.

Вайнер схватил его за плечо.

— Постой! Может, он еще там, тогда мы схватим его за шиворот. Войдем потихоньку. Ты стой смирно. Нам от двери будет виден весь барак.

Пельц кивнул. Стиснув зубы, он подбежал к двери барака.

— Закрой за собой дверь, — шепотом сказал он Вайнеру. — Тогда он не увидит свет.

Они быстро и бесшумно проскользнули внутрь. Вайнер прикрыл за собой дверь. Они остановились, моргая глазами — после яркого солнечного света здесь им казалось темно, — и поглядели вдоль длинного центрального прохода. Помещение было разгорожено на секции, по восемь коек в каждой, но дверей в этих загородках не было — вместо передней стены стояла пустая рама.

— Что-нибудь видишь? — шепотом спросил Вайнер.

Пельц покачал головой.

— Он уже вышел с другой стороны.

Вайнер указал на ближнюю загородку.

— Иди потихоньку, — прошептал он. — Осмотрим все по очереди.

Они бесшумно переходили от одной загородки к другой, пока не очутились на середине барака.

— Его здесь нет, — сказал Пельц, уже не понижая голоса. — Давай попробуем поймать его снаружи.

Вайнер тронул его за плечо.

— Постой! Погляди-ка на ту койку.

Пельц подошел к койке.

— А что? — спросил он. — Я не… — Из горла его вдруг вырвались противные булькающие звуки: Вайнер своей мускулистой, согнутой в локте рукой, обхватил его шею и душил, стараясь опрокинуть на спину. Другой рукой он с силой пригибал голову Пельца назад. Юноша вцепился пальцами в неподвижную руку Вайнера, сжимавшую его шею. Ноги его судорожно и беспомощно задергались. В шее у него что-то хрустнуло, но он все еще боролся. И вдруг сразу обмяк.

Вайнер разогнул руку, и скрюченное тело упало на пол. Оно лежало лицом вниз, в нелепой и безобразной позе.

С посеревшим лицом, беззвучно шевеля губами, Вайнер перекрестился раз, потом другой.

Затем, сунув дрожащие руки в карманы, он тихо вышел из барака.

10 часов 30 минут утра .

На испытательной площадке, под маскировочным навесом, который в течение семи месяцев прятал танки от неба, стояли притихшие рабочие, ожидая, когда начнется митинг. Они почти не переговаривались, а смеха не было слышно и вовсе.

Арбейтсфронтфюрер Баумер, стоя на крыше сборочного цеха, зевнул, поглядел на часы и сказал:

— Ну, кажется, все здесь. — С иронической улыбкой он прошептал Кольбергу: — Как вы думаете, наступит такое время, когда мы сможем отдохнуть от речей? Быть может, после войны. Целую неделю будем праздновать без всяких речей.

Он шагнул к микрофону. «Всё проблемы и проблемы, — подумал он, глядя на множество белеющих внизу лиц. — Раньше я думал, что борьба скоро сойдет на нет. Конечно, я был чересчур наивен. Но как спастись от усталости?»

— Граждане немецкого государства, — начал он, и вдруг ему показалось, что над головой его разверзлось небо, — раздался протяжный вой сирены, возвещавший о воздушной тревоге.

Баумер не двинулся с места, рука его застыла на микрофоне. Эсэсовцы и заводские мастера стояли позади него, словно в столбняке. Толпа рабочих внизу не шелохнулась.

Вибрирующий вой не смолкал. Внезапно толпа рабочих взревела звериным ревом, слившимся с воем сирены. Ряды дрогнули и распались. Мыча, как стадо быков, рабочие в панике бросились врассыпную.

Баумер круто обернулся.

— Окружить поляков! — крикнул он Зиммелю. — Не спускать с них глаз!

Он побежал к лестнице, ведущей вниз, в сборочный цех.

Сирена не умолкала.

Веглер на своей койке, считая до ста, дошел до шестидесяти трех. Когда завыла сирена, он прислушался, не переставая считать. И, только досчитав до шестидесяти семи, он понял, что происходит.