Николай Матвеев - Пароль — «Брусника» [Героическая биография]

Очень спокойный и выдержанный, Петр Алисионок был надежным товарищем и не терял самообладания в самых сложных положениях. Мария знала, что на него можно во всем положиться и, что было очень ценным, он сразу понимал и, если было нужно, поддерживал любую ее выдумку.

Было много рискованных моментов в работе подпольщиков, но в памяти особенно ярко запечатлелись некоторые. Одним из таких эпизодов Осипова считает доставку оружия партизанам из Грушевского поселка. Задание было поручено двоим: ей и Петру Алисионку. На дно телеги положили мешок с патронами, винтовки, а сверху навалили всевозможный железный лом. Весь этот груз засыпали сеном и накрыли подстилкой. Петр правил лошадью, а Мария сидела рядом с ним. Не торопясь, телега ехала по городу. Подпольщики тоже внешне были спокойны, но нервы их были напряжены до предела.

Проехали Московскую улицу, выбрались на Советскую — и вдруг резкий, как удар хлыста, окрик:

— Стой!

Алисионок натянул вожжи, лошадь послушно остановилась. К телеге подошел полицейский.

— Слазь с подводы! — грубо обратился он к Черной.

Мария не растерялась, хотя чувствовала, что сердце вот-вот выскочит из ее груди.

— Не могу, ноги так болят, что с места стронуться сил нет.

К телеге подошел немецкий офицер, стоявший рядом с какими-то узлами. Не иначе, как в них была награбленная добыча, которую им нужно было срочно увезти. Он недовольным тоном что-то сказал полицейскому, видимо распекая его за задержку.

Полицейский подошел поближе к Марии и начал за руки стягивать ее с телеги. В этот момент вмешался Петр, так спокойно и вежливо, что полицейский отпустил женщину:

— Господин полицай, будьте ласковы, не трогайте мою сестру, у нее ноги больные, еле ходит. Вот приехали показаться доктору. А вещи ваши, если надо куда подвезти, то пожалуйста.

Немец согласился. Петр и полицай погрузили узлы на подводу.

Лошадь плелась еле-еле, и тут вдруг Мария услышала какой-то звон: по-видимому, звенели железки, ударяясь друг о друга. Осипова плотнее уселась на мешок с патронами.

Полицай насторожился.

— Что это у вас звенит? — недоверчиво спросил он.

Мария с вызовом посмотрела на него.

— Оружие! — с усмешкой ответила Мария.

— Ты, чертова баба, ври, да знай меру, — рассердился полицай, — нашла с кем шутки шутить.

— Не обращайте на нее внимания, господин полицай, — вмешался Алисионок. — Дура-баба, что с нее взять!

Осипова объяснила:

— Понимаете, пан офицер, — теперь она обращалась к немцу, — жить-то ведь нужно. Мой муж, кузнец, делает из разных железок что может, а потом продает. Вот сейчас в город приехали, в развалинах брат железа набрал, теперь домой повезем.

Полицай и офицер не удостоили ее ответом, видимо поверив сказанному.

— Куда теперь ехать прикажете? — спросил Алисионок, когда они доехали до конца улицы.

Полицай небрежно показал пальцем — во двор… СД!

«Попались! — замерла Мария. — Что теперь делать?!»

Единственно, что ей оставалось, это с невозмутимым видом сидеть на подводе с оружием.

Полицай нагрузил на Петра узлы, сам взял те, которые были полегче, и они понесли их к зданию. Немец тоже куда-то ушел. Осипова осталась одна, а всюду, куда ни кинь взгляд, люди в немецкой форме. Мария недолго пробыла одна. К телеге подошло несколько полицейских.

— А ну-ка слезай! Нам нужны подводы.

— Никуда не слезу. Мне господин офицер разрешил, я больная, — уперлась Мария.

— Слезай, кому говорю! Вернем твою подводу часа через два. Подождешь.

— Что с ней разговаривать, — вмешался второй. — Тащи ее, и все.

Мария запричитала, заголосила. Она вцепилась обеими руками в телегу и кричала изо всех сил.

Из здания выскочило несколько немцев, подошли поближе.

Мария заметила одного чином повыше и продолжала плакать, адресуясь уже к нему.

— Больная я! Брат меня к врачу привез, а сейчас он вашему господину офицеру вещи понес. Мы всегда немцам помогаем, мой муж тоже в полиции работает, только сейчас он на дежурстве. Прикажите, чтобы лошадь не трогали…

Черная обратила внимание, что немец пристально смотрит в угол телеги, где стояла корзина с яйцами.

— Господин офицер, скомандуйте, чтобы нас выпустили. А я вас отблагодарю.

В это время подошел Петр. Он низко поклонился офицеру и передал ему в руки корзинку. Офицер что-то сказал полицаям, и Марию с Петром выпустили за ворота…

Некоторое время они ехали молча, потом Алисионок сказал:

— Ну и наволновался я за тебя, Мария. Несу узлы, а сам все думаю, как ты там, а когда твой голос услышал — прямо ноги отнялись. Стою как столб, а полицай злится, в спину меня толкает. Мол, неси, не задерживай. Чего я только не передумал. А потом, когда вышел, увидел, ты сидишь, а вокруг тебя фрицы, решил, что придется отстреливаться…

Мария молчала, да и что она могла сказать, когда за эти страшные минуты ей пришлось пережить такое, что иному не выпадет за целую жизнь.

— Все обошлось, — повторила она слова Петра. — Сошло благополучно.

Еще одно задание Мария будет помнить всю жизнь. Подпольный райком поручил Черной вывести из лагеря большую группу военнопленных. В этот раз, кроме Дяди Пети, ей помогали и другие товарищи. Среди них были Иван Толстиков, бывший военнопленный Михаил Иванов и волжский немец Андрей (так его представили Марии), много сделавший для подпольщиков. Освобождение военнопленных из лагеря Масюковщина было его последним заданием в городе — после этого он уходил в партизанский отряд.

Операцию наметили провести 20 марта 1943 года, руководить ею должна была Осипова. Этот мартовский холодный день ничем не отличался от других дней, но для тех, кто находился в лагере и знал, что сегодня решается его судьба, он был особенным. В этот день, как обычно, колонны пленных под конвоем отправились на работу. Одни шли пешком, подгоняемые грубыми окриками и пинками, другие, предназначенные для работы в более отдаленном районе, грузились на машины. В морозном чистом воздухе далеко разносились лающая немецкая речь и ворчание моторов.

Не отставал от других конвойных и этот среднего роста немецкий солдат, выстраивающий в аккуратную колонну изможденных людей, одетых в рваную военную форму. Старались заслужить одобрение начальства и его помощники. Наконец колонна вышла из лагеря и послушно зашагала к окраине города. Конвоиры и полицаи не спускали глаз со своих подопечных, подгоняли и покрикивали на отстающих. Правда, отстающих почти не было, все старались идти как можно быстрее. Встречные прохожие меньше, всего могли предположить, что конвоиры и полицаи, охраняющие пленных, всего лишь несколько часов назад вместе с командиром партизанского отряда в последний раз обсуждали предстоящую операцию. Впереди колонны на некотором расстоянии шел одетый в крестьянскую одежду мужчина. Это был Петр Алисионок. Он нес на спине белый мешок с большой темной заплатой, заметный издалека, своего рода маяк, на который ориентировалась колонна. Петр шел размеренной походкой человека, привыкшего много ходить, и белый мешок мерно раскачивался в такт его шагам. Мария тоже держалась в отдалении от замыкающих колонну, и надо было обладать необыкновенной проницательностью, чтобы признать в этой скромной женщине командира группы.