Владимир Бээкман - И сто смертей

Берг мельком взглянул на Коонена. На голове лейтенанта чернел летный шлем, дуги над ушами с течением времени вытерлись, стали белесыми. Коонен безучастно склонился над планшетом с картой. Казалось, штурман дремал. По мнению Берга, это было хорошо. В последнее время он частенько тревожился за нервы Коонена. И вовсе незачем было подбрасывать новую пищу размышлениям лейтенанта о существовании того параллельного мира, чей оглушительный вопль только что вывел из равновесия его самого.

Представление о том, другом, мире Коонен мог получить только в тех редких случаях, когда какой-нибудь патрульный «стратофортресс» пролетал над островом. Бывало это редко. Линии гражданской авиации через эти края не проходили.

Всякий раз, когда головастик-бомбардировщик с гулом пролетел над ними, они дня два пребывали в безмолвном недоумении, не в состоянии обсуждать происшедшее. Будто встретились с привидением или инопланетным пришельцем, существование которого еще окончательно не подтверждено. Со временем это угнетающее чувство все же проходило, и жизнь шла своим чередом.

Но самолет, который появился над островом на этот раз, выглядел совсем иначе. Это была настоящая двухмоторная машина с высоко поставленными крылом и хвостовым оперением. Берг отнес ее к неизвестному ему типу летающих лодок, которая по скорости превышала LQ86. Буквы и цифры на фюзеляже самолета никакой ясности не внесли.

Первый раз лодка прилетела точно с южного направления, немного покружила над островом, снизилась и удалилась тем же курсом. Берг и Коонен наблюдали за ней сквозь щелку в двери убежища. Видимо, безжизненный клочок суши не вызвал у экипажа лодки особого интереса, самолет находился над островом совсем недолго.

Коонен и Берг испытали беспокойство, лишь когда лодка через три дня появилась снова. Теперь она подошла с юго-запада. Берг вместе со штурманом находился в этот послеобеденный час на складе горючего, они собирались было подкатить к самолету бочки, чтобы начать заправку, — был четверг.

При приближении знакомой уже машины оба забрались под маскировочную сетку, которой была прикрыта зенитная пушка, замерли в неподвижности и стали напряженно всматриваться в небо.

Сквозь истлевшую разноячеистую сетку они увидели, что лодка на этот раз спускается еще ниже. Было странно и чуждо слышать в такой близи гул, который принадлежал не их LQ86. Посторонние звуки давно уже были вытеснены из их мира. На этот раз незнакомка кружила гораздо дольше, ее интерес был явным, островок исследовался с разных направлений. У Берга и Коонена, находившихся под маскировочной сеткой, появилось ощущение, будто они голые. Ничего подобного они не испытывали в воздухе, даже когда их машина металась в ослепляющих лучах вражеского прожектора. Теперь же они никак не могли освободиться от ощущения, что их в любой миг могут заметить.

Наконец лодка отвалила от острова, и вскоре ее гул над морем стих. Берг вздохнул с облегчением. Коонен оставался мрачным.

— Вернется! — астматически задыхаясь, выдавил угрюмый штурман.

— Нервы, лейтенант Коонен! — произнес Берг, и это прозвучало словно окрик.

Он прекрасно сознавал, что лейтенант прав.

У них и представления не было о том, почему над островом стал ходить самолет. Навряд ли они смогли бы понять, если бы им даже и объяснили, что усовершенствованная система радиолокации зафиксировала то ли взлет, то ли посадку LQ86.

В центре обработки разведданных этот незначительный сам по себе факт зарегистрировали с большой точностью и доложили среди прочих событий по команде. Чье-то бдительное око задержалось на нем. И хотя, по всем данным, дело шло о самолете устаревшего типа, который с точки зрения мощных защитных систем представлялся объектом довольно безопасным, все же он находился там, где ему быть не полагалось. Запросы по дипломатическим каналам ничего не дали. Вскоре последовало распоряжение выслать с ближайшей базы морскую разведку и внести ясность.

После второго появления летающей лодки над островом прошло много времени. Берг уже потихоньку начал надеяться, что предсказание Коонена не сбудется. Разве не могло быть, что самолет дважды прилетал к острову по простой случайности?

Он сознавал, что это наивное рассуждение, однако все же не мог отказаться от удовольствия представить дело именно таким образом. Лодка занималась морской разведкой, может, разыскивала после какого-нибудь кораблекрушения оставшихся в живых, но никого не нашла и теперь отозвана. Им вовсе нечего ожидать или опасаться.

Но, вероятно, по прошествии некоторого времени радиолокационные системы повторили свои показания.

Стоял долгий полярный день, и все четверги подряд были безоблачные и ясные. Берг взлетал каждую неделю без всяких дурных предчувствий под этим бледным, прозрачным небом, откуда, по его собственному мнению, разве что одно лишь всевидящее божье око могло наблюдать за ними.

Когда летающая лодка появилась в третий раз, пришла она с юго-востока. Вечернее солнце стояло уже сравнительно низко, любой камень отбрасывал длинную тень. Сделанное из бочки надгробие откладывало наискосок через стартовую полосу темнеющий клин. Заслышав рокот моторов, Берг и Коонен с недобрым предчувствием бросились к двери подземной мастерской. Они там как раз вытачивали новые втулки для тяг элеронов.

Машина опустилась над островом так низко, словно собиралась сесть, и сделала круг. Едва пролетев над головой Берга и Коонена, она пошла на следующий заход. Пронеслась, чуть ли не касаясь посадочной полосы, и было совершенно ясно, что ни одна мелочь на земле не осталась незамеченной.

Коонен не выдержал.

— Надпись! — воскликнул он и выскочил за дверь.

— Назад! — закричал Берг, но было уже бесполезно.

Лейтенант неуклюже, размахивая руками и раскидывая ногами, подбежал к надгробию Клайса и упал на колени. Он торопливо начал сгребать вокруг себя землю и швырять ее на днище бочки.

Теперь Берг понял. Они никогда не носили на могилу Клайса ни одного цветка, ни какой-нибудь другой веточки. Здесь их просто неоткуда было взять. Но временами Коонен наведывался к месту погребения бортстрелка и начищал медные буквы. Это было их единственной данью признательности товарищу по оружию. Начищенная медь ослепительно горела в лучах низкого солнца, и Коонен решил, что этот явный след деятельности человека обязательно должен броситься в глаза пилотам неизвестного самолета.

Коонен словно оглашенный сгреб землю. Сквозь драные летные перчатки под ногти набивались полуистлевшие стебли мха. Легкая перегнившая почва приторно пахла, пригоршню за пригоршней швырял Коонен на днище бочки, и все равно медные буквы были пока еще только слегка припорошены.