Владимир Бээкман - И сто смертей

— Послушай, Орг, — сказал секретарь голосом, не предвещающим добра. — Я вот выслушал эти твои домыслы, восходящие к мировой политике, теперь послушай-ка меня. По-моему, тебя хорошо бы определить в газету статейки пописывать, но для парторга волости все эти премудрости в настоящий момент нужны как корове коклюш. Ты что, не понимаешь, что первый долг парторга всегда и в любой обстановке прежде всего связаться с комитетом партии, доложить и выслушать, что думает по этому поводу комитет. Ты, Орг, связной между народом и партией. А то мне звонят из органов госбезопасности и спрашивают о саардеских парашютистах. Что за чертовы парашютисты? Где? Кто их видел? Никто, только цыганка бродячая растрезвонила по деревне? Знаешь, мне по твоей милости в дураках ходить неохота! Это еще вопрос, есть ли у тебя там какие парашютисты, или их и в помине нет, может, кому-то из твоих стариков в дурном сне приснилось, — это еще выяснить надо. Ну и к тому же поглядеть, почему он именно такой сон увидел, почему не увидел прихода частей Красной Армии! Или возвращения барона ждет? Возьмешь ли ты, наконец, в толк, к чему тебя эдакая трепотня привести может? В уезде и так уже слух пошел, что вернулись бароны и бедному деревенскому люду остается лишь шеи вытягивать, чтобы ярмо надеть, — где уж против старых хозяев попрешь! Будто и нет у нас Красной Армии!

— Ну, этого никто не говорил, — обиженно возразил Рудольф. — Мы и сами в силах Ханенкампфа и всю его шайку в любую минуту скрутить в бараний рог, кто этого не знает. Только есть ли смысл делать вид, будто их и в помине нет, пустой звук.

— Послушай, Орг, а ты все свое гнешь! Правы были люди, которые мне в самом начале говорили, когда я тебя рекомендовал в парторги, что легче связать бантиком корни кряжистой сосны, чем что-то тебе втемяшить. Давай кончим этот разговор! Больше ты у меня не поднимаешь никакой паники, никуда не звонишь, а говоришь только то, что видел собственными глазами. Это парторгу больше к лицу, а за ту историю мы тебя на бюро вызовем, видно, никуда не денешься, придется наказать.

Рудольф возмущенно замолчал. Через мгновение секретарь продолжал уже обыденным тоном:

— Положение в волости спокойное? Поймал убийц новоземельцев?

— Пока еще нет, ищем. В общем-то спокойно. Только насчет фронта бы узнать поточнее, где он сейчас, говорят и так и эдак, народ спрашивает, я не знаю, что ответить, И еще слышно, что по лесу рыщут мелкие отряды лесных братьев… Только, может, ты и это сочтешь за провокационный слух, за который ты мне по шее дашь.

— Ладно, ладно, — нетерпеливо прервал его секретарь. — Давно известно, что в лесах прячутся отдельные кайтселийтчики и кулацкие сынки. Или они что-нибудь серьезное предприняли?

— У них, видать, туго с оружием. Вчера одна группа попыталась совершить налет на волостную управу в Саарде, отбили. Ездил под вечер сам смотреть следы пуль, видел своими глазами. Иголку в мешке не утаишь, явно пронюхали, что вчера-позавчера ополченцам выдали винтовки. Но ты, видимо, уже наслышан об этой саардеской истории. Хорошо, что так обошлось, никого не убили.

— Думаешь, могут и у вас попытаться?

— Да уж, страховки не имеем. Надо думать, у них в шайках найдутся мясники почище тех, что на немцев молятся. Небось и сами понимают, что пока у них на руках всего лишь припрятанные по сеновалам ружьишки, ничего особенного не сделать.

— М-да… — неопределенно протянул секретарь. — Так-так, и что за новости у тебя еще в запасе?

— Новости такие, что в наших краях замечены чужаки. Только не пытайся опять пугать своим бюро, я сам ни одного не встречал. Однако бабы, ходившие вечером в луга коров доить, видели возле дома лесника каких-то людей в форменной одежде, будто бы при появлении посторонних всегда стараются скрыться в доме. Хорошо бы проверить, но у меня тут, кроме председателя исполкома и участкового милиционера, людей почти что нет.

— Вон как, — протянул секретарь. — Ну, об этом из Таллина, из республиканского оперативного штаба, пришла телефонограмма, что возможно появление в лесах бывших офицеров и кайтселийтчиков, их следует обезвредить. Ладно, я постараюсь прислать тебе завтра ребят из истребительного батальона, идите и раздавите это гнездо. Не упустите самого лесника, с этим мужиком следует потолковать по душам, может, он и не то еще знает. Так что на всякий случай будь завтра около восьми на месте.

Разговор на этом и кончился. Рудольф медленно положил черную трубку и лишь тогда почувствовал, как горит правое ухо. Незаметно для себя он от волнения с силой прижимал к уху трубку. Настроение было паршивое, хотя разговор и завершился вроде бы мирно. Почему с людьми, которых поставили начальниками над другими, так редко удается разговаривать без боязни уязвить честь мундира и прочих подобных глупостей, подумал Рудольф.

Стоял на удивление тихий июльский вечер. Ни один лист не шелохнулся. Дневная сухая жара спадала медленно, словно бы волнами. Солнце зашло, небо постепенно становилось белесым, и зной с трудом, как бы нехотя уступал место прохладе.

— Чего он так вспылил из-за этого куйметсаского барчука? — спросил грузный участковый милиционер Юхан Лээтсаар, который сидел поблизости за столом и выпускал в открытое окно табачный дым, откуда он медленно снова валил в комнату.

— Да говорит, мол, напрасно шумим, у страха глаза велики, пытался мне доказать, будто нам в волости привиделось.

— Это такие привидения, что могут из-за угла и свинцом угостить, — спокойно заметил Лээтсаар.

— По крайней мере, обещал, что постарается прислать завтра утром группу истребителей, чтобы сходить к леснику, — добавил Рудольф. — Велел ожидать около восьми.

— И то ладно, — отозвался Лээтсаар, поднялся, потушил в пепельнице окурок и потянулся так, что кости захрустели. — Так потопали, что ли? Я сегодня с петухов на ногах, добраться бы до постели, завтра небось тоже день. Война там или нет, но не спать человеку все же нельзя.

За столом посередине комнаты играли в шашки председатель волисполкома Руубен Мустассаар и Мадис Каунре. Последний вместе с несколькими другими малоземельными хуторянами был причислен к волостному отряду ополченцев и вчера получил винтовку. Мустассаар и Каунре сидели так, что один через плечо другого видел окно, обращенное к лесу, а другой наблюдал за дорогой, проходящей перед домом. Так как ничего подозрительного ни с той, ни с другой стороны не происходило, играющие медленно передвигали шашки. Винтовки, прислоненные к стене, стояли на расстоянии вытянутой руки.

Мустассаар и Каунре заступили на вечернее дежурство. Под утро Рудольф вместе с Лээтсааром должны были сменить их. Налет в Саарде вселял тревогу и заставлял подозрительно оглядывать кусты.