Анджей Збых - Второе рождение Клоса (сборник)

— Господин офицер отлично говорит по-польски, — заметил он.

Не успел доктор открыть дверь, как на пороге появилась медсестра Кристина. Эта девушка была немного постарше Клары. Чистая, опрятная, стройная, с гладко зачёсанными волосами и бледными губами.

— Пан доктор, — сказала она, — привезли мужчину, тяжелобольного, без сознания. Какой-то крестьянин… — В этот момент она увидела Клоса и умолкла.

— Говорите дальше! — бросил Клос.

— Я уже сказала: тяжелобольной мужчина, без сознания.

— Положите его в коридоре, — распорядился доктор Koвальский. — А вас я прошу подождать минутку, — обратился он к Клосу. — Я должен осмотреть больного, которого только что привезли.

— Пять минут, не больше, — ответил Клос.

Больной вовсе не был похож на крестьянина. Его плащ и пиджак были не польского покроя. Доктор наклонился над больным. Симптомы были ясны. Почти как по медицинскому справочнику: отсутствие сознания, посеревшая кожа. Типичный коллапс.

— Шок, — сказал Ковальский сестре Кристине. — Посмотрите, вот здесь, на предплечье, небольшая рана. Необходимо перевязать.

В сторонке переминался с ноги на ногу крестьянин, не решаясь обратиться к доктору. Он долго мял в руках шапку и наконец спросил:

— Могу ли я ехать, пан доктор?

Ковальский только сейчас заметил его:

— Конечно, конечно!.. А где вы его подобрали?

— На поле, вблизи леса. Там был настоящий бой, потом немцы ушли, а он остался лежать в канаве… Наверное, не заметили его…

— Вы кому-нибудь сообщали об этом?

— Что я, совсем глупый? — крестьянин внезапно умолк, увидев Клоса, выходившего из комнаты для дежурных.

— Пять минут прошло, — сказал Клос.

Доктор Ковальский взял свою сумку и молча направился к выходу…

Когда они вошли в квартиру Клоса, Курт сидел на кухне и ужинал. Но можно ли было сказать с уверенностью, что он ещё не заглядывал в комнату, где находилась Ева? А доктор?.. Сейчас Ковальский увидит раненую девушку и всё поймёт. Что потом делать с Евой? Как переправить её в лес к партизанам? Если Лис убит, то для связи с партизанами потребуется не менее двух дней.

Клос посмотрел на часы. Фон Роде уже ждёт. Он пунктуален и придирчив. Подозревает ли он что-нибудь? Он предупредил тогда: «Поосторожнее с польками». Что бы это значило? А-а, да чёрт с ним!.. Главное — это Ева.

— Дайте какой-нибудь ремешок, — сказал доктор. Он отложил в сторону шприц и стал перевязывать раненое плечо Евы.

Девушка открыла глаза, Клос наклонился над ней.

— Янек, — тихо произнесла она и, увидев Ковальского испугалась: — Кто это?

— Доктор, — ответил Клос. — Ни о чём не говори.

Ковальский накладывал повязку на раненое плечо Евы.

Казалось, он не слушает их разговора, но, скорее всего, делал вид, что не слушает. Потом встал, закрыл свою сумку:

— Её необходимо доставить в больницу.

— Это исключено! Будете лечить здесь.

Ковальский пожал плечами. Сухим тоном он объяснил, что повреждена плечевая артерия, необходимо зашить её в течение двух часов, ибо, если кровотечение не будет остановлено…

— Операция сложная? — спросил Клос.

— Серьёзная. Прошу отвезти её в немецкий госпиталь.

«Притворяется этот Ковальский или действительно ничего не понимает?» — подумал Клос и спросил:

— Вы, доктор, сможете сделать эту операцию? — Он говорил почти шёпотом, чувствуя на себе пристальный взгляд Ковальского.

— Вы же знаете, господин обер-лейтенант, что о таких операциях я обязан докладывать немецким властям.

— Всё беру на себя.

— Тем не менее я подвергаю себя риску, — ответил Ковальский.

— Понимаю, но вы, пан доктор, и так уже многое знаете. — Клос почувствовал, что почти открывается перед ним. Но иного выхода не было.

— Хорошо, — согласился Ковальский, — давайте машину.

— У меня нет машины.

Клос позвал Курта. Ординарец спокойно доедал ужин. Казалось, его ничто не трогает. Клос приказал ему найти пролётку и отвезти девушку в больницу. Сам он уже должен был идти к полковнику Роде, потому Еву и пришлось передать в руки Ковальского и Курта. Когда он выходил из подъезда, к дому подкатила пролётка.

Старик, сидевший на козлах, увидев немецкого офицера, немного струсил и дрожащим голосом сказал Курту.

— Комендантский час ещё продолжается, но если господину солдату так необходимо…

«Всё в порядке, — подумал Клос, — только бы их не встретил жандармский патруль. Лишь бы только проскочили, а там доктор Ковальский сделает всё возможное, чтобы помочь Еве».

В больнице медсестра Кристина не отходила от мужчины, которого привезли в шоковом состоянии. Она сделала ему укол, а теперь прослушивала пульс и ждала, когда раненый придёт в себя. Она очень хотела, чтобы он открыл глаза и что-нибудь сказал. У него был интеллигентный облик, мужчина наверняка не был сельским жителем, больше всего он напоминал учителя гимназии.

Кристина проверила карманы его пиджака и плаща. Никаких документов, только пачка немецких сигарет, чистый носовой платок с вышитой монограммой «ИК» и два банкнота достоинством в одну марку. Девушка взяла раненого за руку — на пальце было золотое обручальное кольцо. И тут сестра заметила санитара Стефана. Он стоял за ней и внимательно смотрел на пострадавшего.

— Кто он? — спросил Стефан.

— Не знаю, — ответила Кристина. — Его привезли из деревни.

— Это его пиджак? — Стефан начал обшаривать карманы.

— Оставь, я ничего не нашла! — Она вдруг почувствовала прилив уже давно накопившейся неприязни к Стефану: — Где ты был вчера?

Парень безразлично пожал плечами:

— Не помню.

— Тебе бы всё шутить да отговариваться, — тихо произнесла Кристина.

— Если бы! — Стефан рассмеялся, потом обнял девушку за плечи: — Не сердись!

— Сегодня вечером придёшь ко мне? — спросила Кристина.

— Возможно, — буркнул парень, но Кристина уже отвернулась от него.

Мужчина приходил в себя. Он открыл глаза, и Кристина положила ладонь на его лоб.

— Где я? — прошептал неизвестный. — Что со мной?

Говорил он по-немецки. Однако Кристине показалось, что он понимает и по-польски. Она ответила, что он находится в больнице и вскоре будет здоров. Раненый закрыл глаза, и через минуту Кристина снова услышала его голос. Он бредил. Разобрать можно было только отдельные слова, какие-то числа… Раненый дважды повторил: «29 сентября или… через неделю». Потом снова потерял сознание.

Операционная, переоборудованная из бывшего врачебного кабинета, была крохотной.

Стефан закончил чистить операционные инструменты, а Вацлав принялся старательно укладывать их в застеклённый шкаф.

— Доктор Ковальский, — сказал Стефан, — любит, чтобы скальпели лежали по порядку, от маленького до большого. И рассортируй внимательно иглы. По крайней мере хоть это ты научился делать?