Анджей Збых - Железный крест. Повести

– Пунктуальность – это исключительная особенность немецких офицеров, – промолвила она, направившись к Клосу.

Под предлогом, что он хотел бы осмотреть сад во дворе консульства, Клос избавился от ее общества.

Оказавшись в уединенной беседке, он попробовал подвести итог своего трехдневного пребывания в Стамбуле. Трехкратное посещение консульства позволило ему узнать всех его сотрудников. Кроме Гранделя, Витте и фрау фон Тильден в игру входил еще и Петерс – неразговорчивый, с виду подозрительный, всегда смотрящий исподлобья тип. Из этой четверки Клос должен был выбрать одного, кого он представит штандартенфюреру Рейсману как разоблаченного агента английской разведки. Пятый же сотрудник консульства – советник Бейтз – уже третий месяц лежал в стамбульском госпитале. Поэтому его можно было спокойно исключить из игры. Кроме того, по данным Рсйсмана, английский агент действовал в консульстве еще две недели после того, как Бейтза отправили в госпиталь.

Теоретически агентом Интеллидженс сервис мог быть каждый из этой четверки – все они имели непосредственный доступ к секретным документам.

Но задача Клоса прежде всего заключалась в том, чтобы обезопасить настоящего агента, и поэтому оставались уже только три кандидата на роль мифического английского агента.

Пока ему удалось в какой-то степени узнать только одного советника Витте. Немаловажную роль в этом сыграл покер в кафе Росе. После первой же распасовки карт Клос понял, что Витте намеренно старается проиграть ему. Это насторожило Клоса.

Клос хорошо играл в покер, он любил момент неторопливого открытия своих карт, минуту мгновенного решения – продолжать игру или же своевременно выходить из нее. Он любил также миг, когда решался идти на блеф. И поэтому без труда понял, что Витте и Христопулис подыгрывают ему.

Клос решил подшутить над Витте: горка банкнот, так неудержимо росшая перед ним, вдруг оказалась собственностью советника консульства. Растерянность, с которой он должен был принять выигрыш, повеселила Клоса.

Однако шутка имела и свою обратную сторону: она стоила Клосу едва не половины полученных им командировочных. Но он утешил себя тем, что слух о его проигрыше быстро дойдет до англичан, которые не упустят случая одолжить ему денег и попытаются завербовать. Сделают они это наверняка при помощи своего агента в немецком консульстве, что даст возможность Клосу не только узнать его, но и оградить от провала, исключив из числа сотрудников, подозреваемых СД в предательстве.

Улучив момент, Росе сообщила Клосу, что ей известно имя человека, который имеет лицевой счет в стамбульском Центральном банке. Это весьма устраивало Клоса, поскольку именно этого человека можно было обвинить в предательстве. Но к ним подошли гости, и Росе вынуждена была переменить тему разговора. И только когда Клос наклонился, чтобы на прощание поцеловать ей руку, она шепнула ему:

– Сообщу тебе об этом на приеме в консульстве.

Итак, уже сегодня он будет знать имя владельца лицевого счета в Центральном банке. А может быть, Росе принесет ему весточку от своего шефа в Стамбуле, который по указанию Центра обязан всемерно ему помогать в выявлении английского агента. Хотя отношения между союзническими разведками не всегда были идеальными, в момент опасности они неоднократно действовали сообща.

«Другое дело, – подумал Клос, – если бы удалось добраться до английского резидента в Стамбуле, но это не так-то просто».

Клос не мог действовать в этом направлении, ибо это не могло быть осуществлено без риска демаскировать себя, на что – он это отлично понимал – Центр никогда бы не согласился.

Сквозь редкие ветки деревьев Клос заметил спускающихся в сад гостей Гранделя. Через несколько минут он познакомился с господином Той Фунли, маленьким толстячком китайцем, представляющим императора Маньчжоу-Го, и его женой, миловидной японкой. Вскоре к ним подошел консул Грандель в сопровождении смуглого представительного господина.

– Позвольте, господин Клос, – сказал консул, – представить вас нашему другу, князю Мжаванадзе.

– Я рад, бесконечно рад познакомиться с вами, господин Клос, – улыбнулся князь. – Мне приятно пожать руку человеку, который прибыл из страны, несущей на своих плечах всю тяжесть борьбы с большевизмом.

– Знаете ли вы, господин Клос, – вставил консул, – что князь – потомок царей и единственный легальный претендент на трон?

– Сам фюрер обещал князю, что скоро он вступит на трон Грузии, – вставила стоящая рядом фрау фон Тильден таким тоном, как будто бы только от обещания фюрера зависело пожалование царского трона этому грузину.

Клос, естественно, ответил, что знакомство с князем для него большая честь.

Грандель, кивнув им, поспешил приветствовать новых гостей, а князь повернулся к стоявшему за ним мужчине, который минуту назад внимательно смотрел на Клоса, как будто хотел хорошо запомнить его, а сейчас приглушенным голосом что-то говорил князю по-грузински. Это был Пауль, верный слуга князя.

– Прошу извинить меня, – обратился князь к Клосу. – Появился посол Японии. Я должен с ним поздороваться. Думаю, что мы с вами еще увидимся, господин Клос, – добавил он любезно. – Прошу вас пожаловать ко мне в любое удобное для вас время.

Он кивнул Паулю, и тот незамедлительно подал Клосу небольшую визитную карточку князя.

И снова Клос оказался в обществе сухой, как щепка, фрау фон Тильден.

– Посол Японии дал понять князю, – поведала она величайшую новость, – что только он, князь, будет признан претендентом на трон будущей, свободной от большевизма Грузии.

– Вы действительно верите, уважаемая фрау Тильден, – Клос решил подразнить ее, – что этот опереточный князь когда-нибудь сядет на трон?

– Фюрер обещал ему это, – с твердой уверенностью ответила фон Тильден. – Фюрер сдержит свое слово. Разве вы, господин Клос, сомневаетесь в этом?

– Вы не совсем меня поняли, фрау фон Тильден, и боюсь, что вы не понимаете нашего фюрера. Только английские скауты сдерживают свое слово, и то не всегда. А наш фюрер не является английским скаутом. Он сдержит слово, если это будет в интересах рейха, но нарушит его, если это будет более выгодно нам. Неужели вы не поняли до сих пор, на чем основывается наша новая национал-социалистская мораль?

Фрау фон Тильден робко посмотрела на него. То, что говорил Клос, можно было понять двояко: или как циничное признание преданности закоснелого гитлеровца, или… Она решила об этом даже не думать – такое замешательство отразилось на ее лице.

Из глубины сада показался Витте. Дружески помахал Клосу рукой. Фрау фон Тильден попыталась скрыться, но Клос остановил ее вопросом: