Анджей Збых - Железный крест. Повести

Однако Томаля оказался прав!

Генерал положил трубку.

– Я был принужден это сделать, подчиняясь насилию, – оправдывался генерал Пфистер.

– Вы останетесь здесь, – сказал польский офицер, обращаясь к Томале. – Сторожите их.

«Все идет так, как запланировали, – подумал Клос. – Сейчас будет разыгран побег Пфистера, чтобы я мог и дальше действовать, оставаясь вне подозрений».

Клос подошел к окну. Во двор особняка въезжала автомашина майора саперных войск Фореля. Ее сразу же окружили десантники. Через несколько минут она с отрядом польских солдат уже следовала к предмостному укреплению. Мост был спасен.

Артиллерийская канонада постепенно утихала, только слышался треск пулеметов и автоматных очередей.

– Можно закурить? – спросил Клос. Это был условный сигнал.

– Курите, – спокойно ответил Томаля.

Клос подошел к нему и одним быстрым движением свалил с ног. «Не слишком ли ушиб его? – подумал Клос. – Нет, видимо, нет…» Выхватил автомат из рун Томали.

– Бежим, господин генерал!

Спустились вниз по лесенке и через казино вышли на задний двор особняка. Потом, пробежав узкой дорожкой вдоль берега реки, никем не замеченные, добрались до леса Вейперта.

Когда они поднялись на пригорок и увидели внизу реку, городок и поля, тянувшиеся вдоль берегов, к окраинам Осека уже подходили танки… Польские и советские танки свободно шли через мост…

«Какая жалость, – подумал Клос, – какая жалость, что я не могу здесь остаться».

– Вы, господин капитан, спасли мне жизнь, я так благодарен вам! – сказал генерал. – Но я могу надеяться, что?.. – Он замолк на полуслове.

Клос молчал.

«Боишься, что трусость твоя станет известна! – подумал Клос. – Бойся, бойся, так нужно! Пока ты необходим мне – обеспечишь надежное алиби».

– Будьте спокойны, господин генерал, никто не узнает о том, что случилось в штабе, – заверил его Клос. – Даю вам слово немецкого офицера.

Генерал Пфистер глубоко вздохнул.

Шел снег с дождем, бушевал шторм. Клос поднял воротник плаща и прибавил шагу. Кругом было тихо. Двери домов заперты, окна наглухо закрыты. Девушка со знаком «П» на рукаве плаща пробежала по тротуару и скрылась в подъезде. Послышался хрипловатый голос из мегафона:

– «Ахтунг, ахтунг… Комендант полиции и СС города Тольберга приказывает; завтра, 18 марта 1945 года, женщины с детьми до пятнадцати лет должны прибыть в шесть утра в порт. Повторяю…»

«Решили эвакуировать город… – усмехнулся про себя Клос. – Думают удержать? Надолго ли?» Советские и польские войска прорвали Поморский вал. Седьмого марта польские солдаты вышли к Балтике, хотя приморские города все еще удерживают немцы. Используя заранее подготовленную систему укреплений, гитлеровцы упорно сопротивляются. Гиммлер запретил даже думать о капитуляции. Значит, и этот город, как и многие другие, придется брать с боем. Клос понимал, что и его ожидает еще немало испытаний.

Посмотрел на часы. Через десять минут он должен докладывать командующему обороной Тольберга полковнику Броху о разработанных им мероприятиях.

А вечером он снова вернется на Кайзерштрассе, где в подвале разрушенного во время налета каменного дома его ждет радист, сержант Косек, заброшенный в тыл немцам неделю назад, когда польская дивизия подошла к Тольбергу. Радист ежедневно выходил на связь. Таким образом все приказы Броха становились известны польскому командованию.

В адъютантской Броха Клос застал штурмбанфюрера. Бруннера, который сообщил, что полковник появится через несколько минут, а за это время они, Бруннер и Клос, смогут спокойно поговорить. Он угостил Клоса сигарой и подошел к большому плану города, висящему на стене. Клос внимательно наблюдал за штурмбанфюрером: военные дороги не раз сводили его с Бруннером. Клосу всегда удавалось перехитрить врага. Но никогда, даже в последние минуты борьбы, нельзя расслабляться, терять бдительность.

– Дела неважные, – сказал наконец Бруннер.

– Да, неважные, – подтвердил Клос.

Бруннер подошел к окну, встал спиной к Клосу: он не хотел, чтобы капитан видел его встревоженное лицо.

– Что ты собираешься делать? – тихо спросил он Клоса.

– Ничего. А ты, Отто?

– Не желаешь раскрывать свои карты? – Бруннер старался говорить спокойно. – Уже завтра морская дорога может быть блокирована. Суда, которые выйдут из порта в море рано утром, видимо, будут последними.

– Возможно… – Клос не хотел высказываться определеннее, опасаясь провокации.

Штурмбанфюрер резко повернулся.

– Ну и что? – спросил он. – Пойдем – как бараны на убой…

– Боишься?

– А ты? Может быть, хочешь сказать, что не боишься, Клос?

– Собственно говоря, чего ты хочешь, Отто?

Видимо, Бруннер что-то задумал, но ему необходима помощь. Однако почему он обратился именно к нему, Клосу? И что он, Клос, должен ответить? Какую позицию занять в этой небезопасной игре? Сообщника Бруннера? Или лояльного немецкого офицера?

Штурмбанфюрер молчал, внимательно глядя на Клоса.

– У меня отличная идея, – сказал наконец Бруннер.

– Какая?

– Подожди… – Бруннер, видимо, еще что-то взвешивал. – Запомни, Клос, что я не люблю шуток. Я наблюдаю за тобой уже давно. И подумал как-то: а не стоит ли покопаться в твоем прошлом?..

– Это меня не тревожит. Можешь копаться сколько угодно. И скажи своему Груберу, чтобы прекратил следить за мной…

– Значит, об этом тебе известно… Не обижайся, Ганс. Предлагаю мир, а не войну…

– Говори прямо, чего ты хочешь.

– Это весьма сложное дело, дорогой Ганс… Ты слышал что-нибудь о профессоре Гляссе?

– Глясс? Конечно слышал. Известный физик, кажется, живет здесь, в Тольберге. Он проводил какие-то научные опыты и руководил заводом, где изготовлялись основные части пульта управления Фау-1 и Фау-2. – Клос был достаточно осведомлен о деятельности Глясса. Но с какой целью Бруннер заговорил о нем? Если это не провокация, то дело представляется весьма интересным. – Да, я слышал о Гляссе, – повторил Клос. – Так в чем же дело?

Но этого он не узнал: вошел полковник Брох и пригласил их в свой кабинет.

Командующего обороной Тольберга Клос знал так же хорошо, как и Бруннера. Когда-то они вместе воевали на Восточном фронте. Войну с Советским Союзом Брох считал безумием. «Это закончится трагично», – говорил он, выпив, в кругу друзей. Брох был кадровым офицером вермахта, незаурядным военным специалистом и безупречно выполнял каждый приказ сверху. Его сухощавое лицо казалось сейчас, когда он стоял за письменным столом в своем кабинете, почти безжизненным. Сухо и равнодушно он сообщил Бруннеру и Клосу, что Гиммлер категорически приказал: ни шагу назад.