Владимир Богомолов - Сочинения в 2 томах. Том 2. Сердца моего боль

А каково служить в армии сегодняшним парням? Как жаль, что для каждого из них не находится своего Арнаутова — старого русского офицера — с исторически сложившимися простыми истинами и заповедями об офицерской чести, в которые надо так же просто, без затей непоколебимо верить: «Не угодничай, не заискивай, ты служишь Отечеству, делу, а не отдельным людям!»

Очернение с целью «изничтожения проклятого тоталитарного прошлого» Отечественной войны и десятков миллионов ее живых и мертвых участников как явление отчетливо обозначилось еще в 1992 году. Люди, пришедшие перед тем к власти, убежденные в необходимости вместе с семью десятилетиями истории Советского Союза опрокинуть в выгребную яму и величайшую в многовековой жизни России трагедию — Отечественную войну, стали открыто инициировать, спонсировать и финансировать фальсификацию событий и очернение не только сталинского режима, системы и ее руководящих функционеров, но и рядовых участников войны — солдат, сержантов и офицеров.

Тогда меня особенно впечатлили выпущенные государственным издательством «Русская книга» два «документальных» сборника, содержащие откровенные передержки, фальсификацию и прямые подлоги. В прошлом году в этом издательстве у меня выходил однотомник, я общался там с людьми, и они мне подтвердили, что выпуск обеих клеветнических книг считался «правительственным заданием», для них были выделены лучшая бумага и лучший переплетный материал, и курировал эти издания один из трех наиболее близких в то время к Б.Н. Ельцину высокопоставленных функционеров.

Еще в начале 1993 года мне стало известно, что издание в России книг перебежчика В.Б. Резуна («Суворова») также инициируется и частично спонсируется (выделение бумаги по низким ценам) «сверху». Примечательно, что решительная критика и разоблачение этих фальшивок исходили от иностранных исследователей: на Западе появились десятки статей, затем уличение В. Резуна во лжи, передержках и подлогах продолжилось и в книгах, опубликованных за рубежом; у нас же все ограничилось несколькими статьями, и когда два года назад я спросил одного полковника, доктора исторических наук, почему бы российским ученым не издать сборник материалов, опровергающих пасквильные утверждения В. Резуна, он мне сказал: «Такой книги у нас не будет. Неужели вы не понимаете, что за изданием книг Суворова стоит правящий режим, что это насаждение нужной находящимся у власти идеологии?» Как мне удалось установить, заявление этого человека соответствовало истине, и, хотя проведенные экспертизы (компьютерный лингвистический анализ) засвидетельствовали, что у книг В. Резуна «разные группы авторов» и основное назначение этих изданий — переложить ответственность за гитлеровскую агрессию в июне 1941 года на Советский Союз и внедрить в сознание молодежи виновность СССР, и прежде всего русских, в развязывании войны, унесшей жизни двадцати семи миллионов только наших соотечественников, эти клеветнические публикации по-прежнему поддерживаются находящимися у власти в определенных политико-идеологических целях.

В предлагаемых вниманию читателей главах из моей одноименной новой книги рассматриваются роман Г. Владимова «Генерал и его армия» (журнал «Знамя», 1995, № 4 и 5) и его статья «Новое следствие, приговор старый» (там же, № 8) и еще четыре издания: два содержащих фальсификацию и прямые подлоги «документальных» сборника, выпущенных в 1992 году, и пасквильные сочинения В.Б. Резуна («Суворова») и И.Л. Бунича.

В романе Г. Владимова из всех персонажей с наибольшей любовью и уважением, точнее, пиететом изображен немецкий генерал Гейнц Гудериан. Вот он, истинный отец-командир, «гений и душа блицкрига», ночью в заснеженной лощине, вблизи передовой, обращается с короткой речью и беседует с боготворящими его солдатами, для них он идол, и, естественно, даже рядовые обращаются к нему на «ты»: «Прикажи атаковать, Гейнц!.. Десять русских покойников я тебе обещаю!..» Вот он, нежный, любящий супруг, уже в Ясной Поляне в кабинете Льва Толстого, сидя за столом великого писателя, пишет проникновенное письмо любимой жене Маргарите, а затем читает роман «Война и мир», проявляя при этом в мыслях удивительно высокий интеллектуальный и нравственный уровень, и, растроганный, умиляется поступку «графинечки» Ростовой, приказавшей при эвакуации из Москвы «выбросить все фамильное добро и отдать подводы раненым офицерам». А вот и совсем другая краска: смело и независимо, как с подчиненным, он говорит по телефону с командующим группой армий «Центр» генерал-фельдмаршалом фон Боком, «прерывает дерзко вышестоящего» и, «не дослушав, кладет трубку». Он такой, он может, он и самому фюреру, если надо, правдой-маткой по сусалам врежет; к тому же набожен и чист не только телом, но и душою, помыслы его возвышенны, и даже, дописывая боевой приказ, он произносит вслух: «Да поможет мне Бог». На двенадцати журнальных страницах воссоздан образ — замечу, самый цельный из всех в романе — мудрого, гуманного, высоконравственного человека, правда в мыслях и самооценках не страдающего скромностью, впрочем, возможно, это сделано для большей жизненной достоверности персонажа. Неудивительно, что литературные критики из тусовочной группировки захлебывались от восторга, усмотрев в образе Гудериана одну из составляющих «нового видения войны» — мол, в Совдепии, при коммунистах, целых полвека гитлеровских генералов мазали исключительно черной краской, а они, оказывается, были славными, благородными, замечательными людьми, не менее культурными, воспитанными и милыми, чем, например, Шелленберг, Гиммлер, Борман, Мюллер, Кальтенбруннер в «Семнадцати мгновениях весны», сериале, положившем начало эстетизации нацистской формы и нацистской символики в СССР, в том числе и в России.

Возникает Гудериан и в статье Г. Владимова «Новое следствие, приговор старый» («Знамя», 1994, № 8), причем личность этого «могущественного человека» оказывается здесь еще более многогранной. Автор высказывает сожаление, что Гудериан не встретился и не взял себе в союзники... генерала-перебежчика А.А. Власова. Оказывается, «у Гудериана была своя идея: как вывести Германию из войны... предполагалось открыть фронты американцам, англичанам и французам и все немецкие силы перебросить на Восточный фронт... Если уже была оговорена демаркационная линия, то силы коалиции, не встречая сопротивления, дошли бы до нее и остановились — давши Германии оперативный простор для войны уже на одном лишь фронте!».