Владимир Богомолов - Сочинения в 2 томах. Том 2. Сердца моего боль

Мы уже в городе, а дед все оглядывается и боится преследования…

Дедуха был счастлив: и не обокрали, и домой добрались, и через два дня получили свое кровельное железо.

Вернувшись в Москву, я отправил в ЦК КПСС — копию в Днепропетровский обком — письмо:

«Находясь несколько дней проездом в гор. Днепропетровске, я был очевидцем ряда безобразных явлений, о которых нельзя умолчать». В письме я перечислял, как колхозников, пострадавших от оккупации, обирают барыги при покупке дефицитных стройматериалов; на базаре средь бела дня у них открыто отбирают продукты прямо с прилавка, а милиция не вмешивается; в каких условиях люди отдыхают в «комнате ожидания» — и еще берут деньги за такой «комфорт». Заканчивал письмо так: «Наблюдая все это, хочется сказать о руководителях города словами Ленина: «Бесконечно далеки они от народа». И если без шума и громких комиссий они хоть на день спустятся в низы, окунутся в быт человека, то, может, вспомнят, что забота о трудящихся — их важнейшая обязанность».

Может, что-то изменится к лучшему в Днепропетровске и это поможет людям и моему славному деду?

Сентябрь — Начинаются занятия в Университете, но настроение неважное, что-то не получаю я удовлетворения от учебы. Не то чтобы «грызть гранит», а даже подступы к этому граниту не просматриваются. На лекциях все вскользь, все поверхностно.

Поэтому надейся только на то, чему научишься сам. Если же тебе этого не дано, то ищи другой путь в жизни.

Октябрь — После длительных размышлений решил не продолжать учебу в университете. Сдача зимней и весенней сессии забрала много сил и времени, особенно на ненужное. Для общего развития, может быть, и хорошо, но мне нужно только то, что помогает и развивает творчество. Годы летят, а я еще ничего не публиковал. Не готов еще технически и эмоционально завершить изложение своих мыслей на бумаге. Может быть, в армии от меня было бы больше толку?11

Принял решение с 1 ноября работать систематически, ежедневно, без выходных, по 8 часов (240 часов в месяц). Остальное время — отдых, чтение, кино.

Ноябрь — Работал как никогда продуктивно. Много творческих задумок, особенно хороши озарения для повести.

Декабрь — Заканчивается очередной год, который в целом был плодотворный. Много читал и учился. Закончил 1-й курс университета, который мало мне дал в постижении писательства. И конкретных творческих достижений пока нет.

Время идет, в течение года оно плотно было занято беганием по лекциям, подготовкой и сдачей экзаменов по предметам, которые мне никогда в творческой жизни не пригодятся; чтобы сосредоточиться на творчестве, времени просто не оставалось, работал урывками.

Решил зимнюю сессию не сдавать. Домашние и близкие мне люди — семейства Дмитриевых и Штеймана — коллективно давят на меня не бросать учебу в университете ради получения высшего образования. А так ли уж существенно для творчества высшее образование?12 Не уверен.

Чем больше знакомлюсь с литературой, тем больше осознаю: чтобы писать и решиться публиковать написанное, надо создавать что-то свое, оригинальное, а не переписывать десятки раз звучавшее.

И порядок ведения дневника надо изменить. Не к чему записывать повседневное и малоинтересное. Только значительное и нужное должно находить отражение, а если таковых не случится, то и не мучай себя.

14 февраля — Вечер в школе рабочей молодежи. Приехал рано, народу мало. Преподаватели встретили меня удивительно хорошо. Узнав, что я болею, засыпали советами. Понемногу собрался народ, в основном — незнакомые мне лица. Впрочем, есть и такие, кого знаю лишь в лицо, не более. Духота страшная, торжественную часть я не слушал и самодеятельность не смотрел, стоял на лестнице у открытого окна и дышал свежим воздухом. После самодеятельности начались танцы, я, конечно, не танцую и, поговорив с некоторыми, в нерадостном настроении ушел.

Август — Почти все лето провел под Рузой, практически не работал. Перечитал Бунина, вот у кого надо учиться всему — технике письма, образности языка и советам — «самое главное, нужно преодолеть в себе отвращение к листу чистой бумаги и писать каждый день, регулярно, не дожидаясь вдохновения, настроения и тому подобного…».

Пытаюсь, но больше «тому подобного», и с вдохновением совсем плохо.

Сентябрь — Съездил в Белоруссию. Поездка моя была утомительной, но привез много впечатлений. Исписал около 300 страниц13.

Ноябрь — Все реже обращаюсь к дневнику. Год неудачный, много и часто болел, месяцами не работал14.

Пытаюсь нащупать оптимальные условия для творчества. Что за наваждение? Неужели никаким режимом нельзя поставить себя в строгие рамки? Не верю. Можно! Нужна сила воли и настойчивость. С этой целью прочел несколько медицинских книг и сделал выписки.

Апрель — Еще в конце октября я решил уехать работать за город. Оказалось, дачу найти в предзимье сложно, дачные поселки уже пустовали. Всю зиму прожил в домике на территории летнего пионерлагеря без малого в 100 км от Москвы. От Загорска добираюсь в грязном и, как правило, забитом автобусе, и еще два километра надо идти от дороги по снегу к моей халупе. Кроме двух сторожей, по соседству никого нет. Отшельник на творческой работе!

Привез с собой чемодан бумаг: материалы, заготовки, наброски, написанные главы. Безвылазно сидел и работал, работал как никогда продуктивно: написал 8 глав повести и разработал сюжетную канву еще одной. За продуктами раз в неделю ездил в Загорск.

Июнь — Начал работать в Главиздате в качестве внештатного рецензента по изданиям и рукописям художественной литературы15. Полезная работа. Главное — это знакомство с современниками — о чем пишут и как?

Весна — Интенсивно работал в библиотеках и прочел много книжек о войне, разведке. Не впечатлен. В художественном отношении очень слабые.

«Советский военный рассказ». Т. II. М.

В этом томе — рассказы периода Отечественной войны и послевоенные. Есть хорошие, но больше слабеньких. Много однообразных, удивительно похожих друг на друга. С некоторыми (а таких немало) я встречался, и не раз. В целом удовольствия получил мало, но для повести нужно — и читаешь. И опять-таки удивляешься однообразию коллизий, сюжетов и положений: очевидно, есть вещи, написанные на литературном фундаменте, под впечатлением прочитанного, а не увиденного и пережитого.

Краманс. «Записки прокурора». Рига, 1946.

Несколько рассказов, вернее, очерков, малохудожественных, из практики по делам арестованных, сотрудничавших с гитлеровцами в период оккупации. Чувствуется знание автором материала, и при всем при том вещь как литературное произведение малоценна.