Николай Личак - Так совершается подвиг

ольшое ровное поле, покрытое жестким ковром примятой пожелтевшей травы, полукругом обступили уродливо расщепленные с изломанными, безжизненно повисшими ветвями сосны. Иные вырванные с корнем деревья рухнули на землю, примяв под себя мелкую поросль кустарника. Сквозь поредевшие стволы видны голые закопченные стены большого каменного строения, зияющего пустыми глазницами окон. Воздух насыщен густым запахом гари. Кое-где по опушке леса белеют груды дюралевых обломков. Солнце еще низко, но уже изрядно припекает, обещая жаркий июльский день. Все кругом тихо, мертво, пустынно…

Но вот откуда-то из лесу доносится гул автомобильных моторов. Он быстро нарастает, и вскоре к опушке леса одна за другой подходят машины. Лес оживает, наполняется шумным, разноголосым говором. Сбрасывая маскировку с искусно упрятанных в капонирах самолетов, люди в рабочих и летных комбинезонах выкатывают их на поле.

Еще два дня тому назад здесь был враг, шли ожесточенные бои, а сейчас гул артиллерийской канонады глухо слышен издалека, оттуда, куда откатились под ударами советских войск потрепанные гитлеровские дивизии. Сюда же, на место недавних боев, перебазировался наш истребительный авиационный полк.

На аэродроме готовятся к полетам. К боевым машинам один за другим подходят летчики.

— Вот вам, лейтенант, и ваш первый боевой вылет!

Эти слова произнес командир эскадрильи капитан Коломенский. При этом он улыбнулся и покровительственно окинул взглядом плотную и коренастую фигуру своего «напарника» — лейтенанта Лимарева. Молодой летчик недавно прибыл в часть и сделал несколько тренировочных вылетов.

— А знаете, кого мы прикрываем? С этой эскадрильей штурмовиков у нас давняя дружба. Как только мы с ними слетались, потерь у них стало меньше. Прикрываем на совесть!

В это время послышалась знакомая команда «По самолетам», и Коломенский, прервав разговор, строго посмотрел на лейтенанта:

— Итак — внимательно слушать команды, вовремя повторять маневры, не отставать. Поняли? Ну, желаю…

Коломенский вел эскадрилью двумя группами, причем одна шла с некоторым превышением над другой. Внизу, над самой землей, распластались штурмовики. Уже на подходе к району боев земля встретила их бешеным огнем. Разноцветными облачками вспыхивали разрывы зенитных снарядов. Лимарев летел за Коломенским и, внимательно наблюдая за воздухом, в то же время посматривал на землю.

Там шел бой. По узким лентам дорог, по полям и пашням густой пеленой стлался дым, маленькие, словно игрушечные, копошились танки, из невидимых орудийных стволов часто вырывались бледные и тонкие язычки пламени. Это наступали наши войска. Лимарев перевел взгляд на «илы». Штурмовики шли правым пеленгом с небольшими интервалами. Вслед за ними, распластавшись по земле, бежали широкие тени.

«Жарко им приходится», — подумал Лимарев, наблюдая, как строй штурмовиков все чаще пронизывают пулеметные трассы. Но «илы», не обращая внимания на ураганный огонь, один за другим проносятся вдоль дороги, оставляя за собой почти сплошную завесу дыма от рвущихся бомб. Потом они разворачиваются, пикируют, озаряясь частыми вспышками выстрелов. Когда дым рассеивается, Лимарев видит узкую, светлую полоску, на которой то здесь, то там дымятся подожженные танки и машины. Это «илы» выполняют боевое задание — штурмуют подходящую к району боев танковую колонну.

Внезапно Лимарев вздрагивает. В шлемофоне резко звучат короткие слова Коломенского:

— Справа самолеты! Справа самолеты! Наблюдать за мной!

Стараясь сдержать охватившее его волнение, Лимарев плавно делает правый крен и видит несущиеся навстречу быстро вырастающие в размерах черные точки. Он насчитал их двенадцать. Коломенский начинает набирать высоту. Лимарев тоже плавно тянет ручку на себя, одновременно прибавляя газ. И хотя сердце его учащенно бьется, но во всем теле он ощущает подобранность, а в голове ту ясность, которая, по рассказам летчиков, как правило, посещает их перед боем. Самолет, взревев мотором, взмывает вверх. Тело плотно вжимается в сиденье. Повторяя маневры ведущего, Лимарев с удовлетворением чувствует, как истребитель, точно составляя с ним единое целое, послушно подчиняется малейшему его движению.

…Скоротечен воздушный бой. Он длится минуты, иногда — секунды. Но сколько событий за это короткое время… Вот уже черные точки приняли знакомые очертания вражеских истребителей. Поняв, что путь к штурмовикам отрезан, гитлеровцы решают принять воздушный бой. Они разделяются на группы и в свою очередь спешат набрать высоту.

Против пары Коломенского четыре самолета. Два идут навстречу, два заходят сбоку. Лимарев слышит голос Коломенского, его приказ — одним звеном прикрыть штурмовиков, а остальными атаковать противника. Слева командир третьего звена уже врезался в боевой порядок двух немецких звеньев и, расчленив его, ведет бой на виражах.

Лимарев, сдвинув на лоб очки, зорко смотрит вперед. Головная пара истребителей несется навстречу Коломенскому. Но, не подходя на дистанцию действительного огня, фашисты отказываются от лобовой атаки и взмывают вверх. Их маневр повторяет Коломенский, вместе с ним Лимарев. Внезапно Коломенский делает крутой разворот, выравнивается. Мотор его машины словно загорается от частых вспышек выстрелов. «Фокке-вульф» входит в штопор. Коломенский снова делает разворот и идет навстречу второму гитлеровцу.

В это время сверху сваливается третий истребитель. Он пытается зайти в хвост Коломенскому. Лимарев прекрасно понимает это и, прибавляя газ, идет на выручку. «Главное — прикрыть хвост, — вспоминает он наказ своего ведущего. — Успею ли?»

Враг все ближе. Лимарев, затаив дыхание, ловит его в прицел, сжав зубы, нажимает и тотчас же отпускает гашетку. Видит, как из пушек «фокке-вульфа» лихорадочно забились, заметались огоньки выстрелов, поплыли в глазах желтыми ослепительными кругами.

Лейтенант дает вторую короткую очередь. Он ничего не видит и не слышит, момент атаки целиком поглотил все его внимание и приковал его к самолету противника. Ага, трассы идут чуть ниже мотора вражеского истребителя. Еще очередь… И вот мгновенье, только одно мгновенье — и трасса бьет в мотор. Кажется, там блеснуло пламя… или это только кажется? Трасса снова уходит в сторону, но мимоходом прочерчивает плоскость. В следующую секунду «фокке-вульф» отваливает, и Лимарев, не в силах сдержать радостного возгласа, посылает прямо по кабине фашиста заключительную очередь. Враг уходит, оставляя за собой дымный след. Облегченно вздыхая, Лимарев меняет занемевшую на рукоятке управления руку. Осматривается. Самолет Коломенского снова набирает высоту, и только теперь Лимарев слышит в шлемофоне его скупую похвалу: