Эрик Шабаев - Друг другу вслед

— Желаю удачи. Ни пуха ни пера.

— К черту!

Архангельцы построились походной колонной, ушли. Минуло полчаса, потом час. Даннберг словно провалился. Первоуральцы, лежа у реки, чутко прислушивались к звукам боя, развернувшегося по всему гигантскому кольцу, мрачнели. Огонь всюду, но не там, где б сейчас надо: не на северо-востоке.

Вот наконец густо посыпались выстрелы, как из ведра, слились, но вдруг смолкли. «Неужели опять осечка?» — с тревогой подумал Игнат. Но вдоль холмов уже скакал архангельский гонец, лихой рабочий парнишка.

— Переправились! Даннберг велел передать… — связной на мгновенье приостановился: из-за реки снова, градом по железной крыше, раскатилась пальба. — Велел передать: жмем на Бердину Поляну. Что дальше, мол, сам полковник знает!

Командир нашей разведки обеспокоенно позвал на гребень. Иван Степанович и Игнат поспешили к нему. И без бинокля было видно, как что-то серое змеей вытягивается за деревню, туда, где наседали архангельцы.

— Никак на выручку, товарищ комполка?

— М-да, батенька мой. Роты две-три. Туго будет архангельцам, если только…

— Давай без «если», — запальчиво сказал Игнат. — Мы-то здесь на кой хрен?

Иван Степанович глянул с укоризной, подозвал командира батареи Чеурина.

— Орудия готовы, батенька? Тридцать снарядов.

— Скуповато.

— Ох, Чеурин, Чеурин. Щедрый вы человек. Впереди железная дорога, не забывайте о ней.

Над окопами белых круглыми облачками повисли разрывы шрапнели. И в то же мгновенье кавалеристы с пешей разведкой снова ринулись к броду. Следом поспевал батальон Первого уральского. Взвод, что сидел в окопах под Петровском, разобрал старенький дом, сбил плот. По воде вскипела свинцовая круговерть, перекрестный огонь. Кого-то задело, повело набок, и товарищи в несколько рук поддержали его, другой молча, вниз головой, упал с плота, но вот и правый берег. Ура-а-а!

Теперь вести поступали одна за другой: «Оседлали яр! Зацепились! Первая и вторая линии прорваны! «Святая чаша» разлетелась на оскоренки!»

— Передайте комбату: штаб доволен, — говорил Иван Степанович. — Направляю резерв.

Принесся ординарец Блюхера, выпалил молодо-сердито:

— Главком спрашивает, в чем заминка, почему не весь полк на та сторона. Строить мост, главком сказал. Игнат, отвечаешь башкой!

Павлищев улыбнулся старшему саперу.

— Ну-с, ваш черед, батенька!

В лесу, над левобережьем, торопливо застучали топоры, зазвенели пилы, сосна за сосной валились наземь. Тут и там вставали «козлы», двухсаженные громадины о четырех толстенных лапах. Облепленные мокрыми, в зеленой тине, саперами и стрелками, они будто сами шагали по отлогому скату, в грязь истолченному сотнями ног и копыт, входили в Сим, выстраивались шеренгой. Возникал настил.

— Подзови бревнышко на себя, — слышался редкий хриплый говор, — теперь попять немного… Так. Эх, скоб нетути, приморозили б, краше не надо!

Из-за горы налетали снаряды, рвались с грохотом, пули по всей ширине брода высекали короткие всплески, щепа брызгала по сторонам, падали люди, и вода окрашивалась в багровый цвет.

Нестеров, босой, в кровавых ссадинах, с силой налегал на неповоротливого «козла», шел обратно, крепко сжав кулаки. Вокруг продолжали падать старики и молодые.

— Ты чего такой — вроде бодаешься? — спросил старший сапер. — Или ранен?

Игнат не ответил, думая распаленно: «Чертей тебе под хвост, безносая».

Порой вслушивался. А ведь на богоявленцев наседают, эка потрескивает вдоль Зилима. Бой и на юго-западе, на месте ложной переправы. Зря не остался, мог бы побывать и там. Но здесь во сто крат опаснее и труднее. По тому, как с каждой минутой густел огонь, было ясно, что враг подтянул резервы. Гремели орудия, укрытые за высотами, атака следовала за атакой, но первоуральцы Ивана Степановича и архангельцы Даннберга словно вросли в правобережье. Вечерело, и все резче проступала за рекой огненная дуга плацдарма.

С юга, по дорогам и без дорог, подваливали обозы, сдвигались тесно. Заливистое конское ржанье, треск оглобель, вырванных из заверток, крики баб и плач детей. Подводчики до того озверели, готовы были кинуться с кулаками. Заехали так заехали, черт побери! Кругом глубокие буераки, лесная глушь, где намертво сгустилась черная темень, а поверх пугающе яркие отблески пожаров. Горела Бердина Поляна за рекой, сбоку пылали Ирныкши, подожженные бомбами, южнее дотлевал, вея чадом на многие версты, Зилим. Белые нащупывали переправу, — поди, о чем-то догадались. На воде вырастали вспененные столбы, гулко ухало, осколки и пули с визгом неслись в обоз, калеча людей…

На заре мост был готов. Саперы, шатаясь, отступили к бровке спуска, сквозь туман смотрели, как реденькой цепочкой, вразнобой ставя ноги, идут по мосту белоречане и верхнеуральцы, вброд, на руках, переносят зарядные и патронные ящики, перетягивают пушки. Чуть выше переправлялся полк имени Стеньки Разина. Слева подходили троичане, каждый третий ранен — ложная переправа сделала свое дело, оттянув добрую половину белоказачьих сил. Батальоны и сотни, перейдя реку, разворачивались в низине, перед высотами, окутанными рассветной мглой.

Перезарядив наган, побрел вслед за конницей и Игнат Нестеров. На том берегу остановился, удивленно помотал чубом. Такого скопленья войск ему еще не приходилось видеть. Отступали по разным дорогам, заслоненные друг от друга перелесками и холмами: кто вдоль Белой, кто заводским трактом, кто у гор. А теперь четыре стрелковых полка и два конных сгрудились на маленьком пятачке земли, отвоеванной за Симом.

«Громада, что и говорить… Но туда ли нацелились? — в тревоге подумал Нестеров. — Ох, рискует главком!»

А вот и он, легок на помине. Коротко переговорив с командиром разинцев, велел пехоте занять село Родники, лежащее за большой горой. Полки двинулись: в центре — Первый уральский, слева — Семнадцатый, из томинского сводного отряда, справа — архангельцы.

Снова густо запели, запорскали пули, взрывы черными кустами выросли посреди цепей. Один схватился за висок, замер, второй упал как подкошенный, от третьего остались лишь кровавые брызги по траве да глубокая, в дыму, воронка.

Иван Степанович на ходу вытянул руку с крепко зажатой в ней трубочкой.

— Товарищ Чеурин, беглым огнем по горе. Отсечь резервы! — Он деловито-спокойно повел головой по сторонам. — Шире шаг!

— Эх, скорей бы, а то… — командир пешей разведки не досказал, медленно осел набок. К нему кинулись разведчики, но его грозный окрик заставил их отойти: — Впере-о-о-од! — Он оторвал подол рубахи, принялся забинтовывать ногу. Потом, бранясь, заковылял за цепью.

Наступающие падали еще и еще, но вот и гребень первого увала. Закипел штыковой бой. На плечах врага первоуральцы и архангельцы скатились с кручи, опять ринулись вверх, на штурм второй гряды. Одолели и ее, не давая белым опомниться.