Герман Нагаев - Второй фронт

Там копошились люди, работали два крана, стояли машины с красными крестами.

«Должно, пытаются еще спасти погребенных под обломками», — подумал Егор и торопливо пошел ко второму механосборочному. У двери, в напряженных позах, задрав головы стояли рабочие.

— Да это же наш СБ — скоростной бомбардировщик.

— Чего же он снижается и делает круг над заводом?

— Верно, верно, смотрите…

— Может, заблудился…

— Вот непутевый… Надо на фронт лететь, а он в Североград приперся.

Самолет еще больше снизился и пошел над главными корпусами.

— Наш! Наш! — закричала какая-то женщина. — Красные звезды на нем.

В этот момент люк самолета раздвинулся и оттуда выскользнуло что-то черное, остроносое.

— Бомба! Бомба! Ложись! — взвился чей-то голос.

Егор видел отчетливо, как бомба скользнула вниз и исчезла из глаз. Он бросился на землю, закрыл глаза, ожидая взрыва.

Секунды летели томительно. Люди лежали, как приговоренные к смерти. Вдруг вздрогнула земля от глухого удара и стало тихо.

Егор первый вскочил и побежал туда, где должна была упасть бомба. Пришлось огибать большой корпус. Когда Егор прибежал, пространство между корпусами уже было оцеплено военными. За ними толпились рабочие, обсуждая случившееся.

— Неужели среди наших летчиков есть подлецы и предатели?

— При чем тут наши летчики? — густым басом отвечал старик в кожаном фартуке. — Ясно, что это немцы прилетали на захваченном самолете.

— А бомба-то умнее их оказалась. Не взорвалась. Не захотела своих убивать.

— Не захотела? — усмехнулся старик-рабочий. — Видите, угодила в кучу песка, который привезли для тушения зажигалок.

— Верно. Так и есть. Выходит, не рассчитали фрицы. Думали, пройдет номер.

— Он бы и прошел, если б не песок, — сердито проговорил басовитый голос.

— Куда глядят наши противовоздушиики?

— То-то и оно! — назидательно сказал старик-кузнец. — Война не забава. Тут надо глядеть в оба…

С той поры, как на заводе появился Махов, Шубов все острей ощущал ложность своего положения. Он был директором огромного завода, который продолжал выпускать тракторы и артиллерийские тягачи и должен, обязан был выполнять план, о чем беспрестанно напоминали из Наркомата. В то же время на заводе командовал другой человек, распоряжения которого должны были выполняться беспрекословно. «Глупо получилось, — размышлял Шубов. — Я сам же отдал приказ, чтоб его распоряжения выполнялись безоговорочно, и сам себя поставил в дурацкое положение… Из-за этого двоевластия порой моя роль сводится к нулю. Смородин, который раньше пикнуть не смел, нахамил мне. Дважды я пытался говорить с Парышевым, а у него одни ответ: «Надо помогать Махову». Я скрепя сердце терпел этого узурпатора, думал, что пройдет какое-то время и меня назначат директором танкового завода. Но Парышев молчит, а Махов все больше и больше забирает в свои руки власть. Сегодня пришел и потребовал двести такелажников и двадцать тракторов, чтоб перетаскивать станки. Я сказал, что подумаю… Он ушел недовольный и, очевидно, будет жаловаться или самовольно возьмет людей. Парышеву звонить бесполезно. Поеду-ка я в обком, все расскажу Сарычеву, может быть, он позвонит в Москву…»

В приемной первого секретаря обкома партии было много народа. Все терпеливо ждали. Но Шубов, привыкший к тому, что его принимали вне очереди, кивнув всем, направился прямо к двери.

— Извините, Семен Семенович, — остановил его помощник, — у товарища Сарычева — уполномоченный ГКО.

«Черт возьми! — выругался про себя Шубов. — Еще одного командира прислали на нашу голову». Но не единым мускулом не выдав возмущения, неторопливо подошел к дивану и сел. Ждать пришлось порядочно. Шубов еле сдерживал себя, чтоб не уйти. И здесь, казалось ему, он был поставлен в унизительное положение. Он нервно сжимал и разжимал пальцы: «Черт меня дернул ехать — надо было позвонить, договориться. Совсем забыл, что война…»

Наконец дрогнула дверь, и взгляды ожидающих устремились к ней. Каждому хотелось увидеть грозного уполномоченного ГКО. Но из двери вышел весьма неприметный человек среднего роста и средних лет в поношенном штатском костюме. Подойдя к помощнику, спросил глухим голосом:

— Меня кто-нибудь проводит на завод?

Помощник вскочил и по-военному отчеканил:

— Так точно, товарищ Черепанов! У подъезда вас ждет с машиной заведующий промышленным отделом Юрезанцев.

— Благодарю вас! — негромко сказал Черепанов, взглянув на помощника голубыми глазами, и неторопливо вышел.

Помощник юркнул в кабинет.

«Ну, теперь меня», — подумал Шубов и приготовился встать.

— Товарищи с Украины! — объявил помощник, выходя из кабинета.

Поднялись сразу трое и скрылись за дверью.

Помощник извинительно взглянул на Шубова и развел руками, как бы говоря: «Что я могу поделать — война!..»

Шубов, скрипнув пружинами дивана, встал, прошелся и, взглянув на генералов у двери, опять сел.

Его вызвали только четвертым.

Шубов, войдя в просторный кабинет, увидел, что Сарычев что-то пишет, остановился. Но Сарычев тут же положил ручку, вышел из-за стола. Небольшого роста, смуглый, с вьющимися волосами, он встретил Шубова почти на середине кабинета и, пожимая руку, сказал:

— Извини, Семен Семенович, что заставил ждать. Неотложные дела с эвакуирующимися заводами. Прошу садиться.

По приветливому тону и доброжелательности Шубов понял, что Сарычев к нему не изменил отношение, и начал сразу о деле:

— Осложняется положение на тракторном, Семен Николаевич. Махов сегодня потребовал двести такелажников и двадцать тракторов. Будут перетаскивать станки… Скоро совсем перестанем делать тракторы.

— Знаю. Только вчера был у вас.

— Так как же быть? — озабоченно спросил Шубов.

— Делайте отдельные узлы, запчасти, детали.

— Ведь рушат такой завод.

— Не рушат, а перестраивают в танковый. И ты должен помогать всеми силами. Теперь главное — танки. Этому должно быть подчинено все!

Шубов шевельнулся на стуле и вмиг понял, что ему нужно резко изменить свое поведение. Не только понял, но тут же заставил себя перестроиться.

— Разве я не понимаю, Семен Николаевич. Ведь война! Но старая любовь, говорят, сильнее новой, — переходя на шутливый тон, заключил он. — Мы жили тракторами.

— Теперь надо полюбить танки, — не принимая шутливого тона, продолжал Сарычев. — Поезжай на завод и помогай Махову. — Шубов поднялся и протянул руку Сарычеву.

— Все, Семен Николаевич. Буду как проклятый создавать танковый завод…

Вернувшись на завод, он тут же выделил Махову двадцать тракторов и требуемых людей и приказал в кузнице готовить стальные листы для перетаскивания станков. Он надеялся, что Парышев, увидев такое рвение, изменит свое отношение и назначит его директором танкового завода.