Владимир Бошняк - Мальчики для девочек, девочки для мальчиков

В полтретьего пополудни они вошли в вестибюль отеля, но так как там никого не оказалось, женщина позвонила Лукришии. В начале разговора ее голос был громким и возбужденным, но быстро сник. (Ага: видимо, они решили отказаться от ланча.)

– Случилось что-то ужасное, – сказала женщина.

Пошарив в сумочке, она вытащила флакон нюхательной соли, который всегда носила с собой, отвинтила колпачок и несколько раз провела горлышком крохотной бутылочки под носом.

– У Леандра был сердечный приступ. Тяжелый. Час назад его увезли в больницу. Говорят, не выживет. Это я разговаривала с Элис. Она там у них в номере одна и перепугана до смерти. Они с Оскаром видели, как это случилось. Оскар поехал вместе с Лукришией, а Элис осталась в номере ждать, когда Оскар позвонит. Думаю, нам надо тоже подняться.

– Как насчет сперва выпить в баре?

– Лично мне выпить просто необходимо, но она нас ждет. Я сказала, что уже подымаюсь.

– Тогда давай – ты наверх, а я выпью и скоренько буду тоже.

– У них комната одиннадцать ноль семь.

Она бросилась мужчине на грудь и отчаянно его обхватила.

– С тобой такое ведь не может… Не может, да? – прошептала она.

Потом захихикала и говорит:

– Как же! С тобой – пусть только попробует !

Но когда он взглянул на ее лицо, у нее в глазах стояли слезы.

– Бедная Лукришия, мне ее так жалко, – сказала она.

– Но это же не у нее был сердечный приступ.

– Как он может быть у нее? Ей двадцать три. Давай только быстренько и ни на кого не смотри.

Она удалилась с таким видом, будто спешит на вечеринку, которая обещает оказаться потрясающе веселой. Мужчина же направился в бар, расположенный в бельэтаже, предпочтя его «Мужскому бару»: там наверняка толпа, сплошь состоящая из представителей элиты городского бизнеса, а слушать их разговоры он не хотел даже краем уха.

Быстро осушив порцию, он собрался уже встать и идти наверх в номер, но тут решил, что сперва следует выпить еще хотя бы одну. Кроме всего прочего, девушкам потребуется время, чтобы убрать с лица следы их истинных переживаний; пусть уж к его приходу как следует освоятся в роли скорбящих и безутешных.

Войдя в комнату, он нашел обеих девушек в слезах.

– Он умер, – сказала женщина. – Лукришия пыталась выброситься из окна больницы. Хорошо, что Оскар был рядом.

– Оскар только что позвонил, – сказала Элис. – Лукришии дали успокоительного и пытаются уложить в постель, но она не хочет.

– А чего она хочет?

– Хочет выброситься из окна, – сказала женщина.

– А на каком они там этаже?

– А, ч-черт, – проговорила его жена, после чего обе женщины, до этого горестно всхлипывавшие, захмыкали и заухмылялись.

– Ну ты мерзавец какой, а! – сказала женщина.

– Вы лучше поделились бы, над чем смеетесь?

– Смеяться нельзя, а то сейчас придут Лукришия и Оскар, – продолжая смеяться, сказала Элис. – Лукришии наконец выдался случай пострадать, а Оскар до смерти боится инфаркта. У всех его друзей инфаркты уже были.

– Как насчет ланча?

– Ланча? – Тут женщину вновь потряс приступ смеха. – Как ты можешь в такой момент говорить о еде? Надо сидеть тут, ждать, когда снова позвонит Оскар.

– Он в таком ужасе, даже заикаться начал, – сказала Элис, пытаясь не смеяться. – Никогда раньше не слышала, чтобы он заикался. Спрашивал меня: может быть, нужно позвонить в Ассошиэйтед Пресс, а еще все пытался выяснить, кто у Леандра мать. Он полагает, что у каждого есть мать.

– Какая мать, он уже сам дедушка, – сказала женщина. – Ему сколько было-то? Почти семьдесят?

– Н-да, судя по тому, сколько было ему, – сказала Элис, – его матери, будь она сейчас жива, должно быть минимум лет сто.

– Так, у нас дальше что намечено? Я бы все-таки не прочь перекусить.

– Не оставляйте нас тут одних, – сказала Элис. – Давайте поедим в номере. Я позвоню сейчас в рум-сервис, закажу. Вы что будете?

– Луковый суп и филей, с кровью, но я не хочу есть здесь. Они же вот-вот явятся.

– Я тоже поем, – сказала Элис. – Проголодалась жутко. А они еще долго не явятся. Это же для Лукришии прямо бенефис. Да и Оскар – когда еще он дозвонится до Ассошиэйтед Пресс, а потом Л. Б. Майеру, да и мамочке своей в Нью-Йорк он обя зательно должен будет позвонить. Так что реально надо ждать их только к вечеру.

– Тогда и я поем, – снизошла Дейзи. – Мне то же самое плюс что-нибудь вкусненькое на третье. Мы заплатим.

Жена злодея заказала ланч, и когда его принесли, жена писателя расплатилась, дала официанту на чай и подождала, пока он, кланяясь и пятясь, выйдет за дверь номера, в котором у знаменитого Леандра Аспа случился сердечный приступ. После этого опять разразилась смехом.

– Он не заметил, что мы смеемся, как ты думаешь? – спросила Элис. – А то Лукришия, если узнает, никогда нам этого не простит.

– Да он вообще ни сном ни духом, – сказал мужчина. – Они все ходят с таким видом, во всех дорогих отелях. Сколько ты ему заплатила?

– Сорок.

– Будет врать-то!

– Не веришь – не надо, а мне отдай сорок, – сказала женщина.

Мужчина дал ей сорок долларов, они сели и принялись есть. После ланча мужчина растянулся было на одной из кроватей в спальне, но женщина стала его гнать:

– Только не здесь, это та самая кровать, на которую уложили его .

Несмотря на это, мужчина не двинулся, и женщина сама прилегла тут же рядом и обняла его.

– С нами все будет в порядке, – сказала она. – Мы оба молоды и здоровы, так что пускай.

– Ну да, ты молода, я здоров, но с нами все будет в порядке в любом случае.

– А все-таки что там у нас с деньгами? Текут прямо между пальцев! Тебе из Англии действительно должны что-то прислать или ты только так говоришь?

– Да нет, должны, должны. Жду со дня на день.

Он бросил взгляд на запястье с часами.

Сейчас, наверное, их вывели на паддок, седлают, думал он, а может, уже и к стартовым воротцам ведут.

Жена злодея вошла к ним в комнату и говорит:

– Эй, вы, нечего тут!

Женщина встала, и они с Элис вышли в другую комнату. Мужчина слышал, как они там тихо переговариваются, но больше уже не смеются. А что, бежать ей под седлом Валенсуилы, он лучший жокей на треке, уж он-то соки из нее повыжмет… Глаза мужчины закрылись, и он уснул мертвым сном. Когда проснулся, в комнате было темно, как бывает после пяти. Протянув руку, снял телефонную трубку и услышал, что по параллельной линии его жена тихонько разговаривает с Лукришией. О похоронах, которые назначены на послезавтра в Сан-Франциско, потому что, по словам Лукришии, ее покойный муж всегда любил Сан-Франциско. Сюда уже вылетели его адвокаты с кучей бумаг на подпись и всем прочим и с ними его секретарь Энтони. Мужчина положил трубку, подождал пять минут и попробовал еще раз. На том конце трубку взял сам Лео, и мужчина спросил: