Игорь Небольсин - Первая из Гвардейских. 1-я танковая армия в бою

Один за другим выходили из строя наши танки. Задымилась машина лейтенанта Чернова, за ней Прохорова, Литвинова, Можарова… Словом, осталось в роте 4 экипажа. Ещё одно орудие разбито в батарее. Смертельно ранен гвардии лейтенант Латышенко. Командование батареей принял командир орудия старший сержант Артюшин.

В это время голос радиста батальона В. А. Кочетова сообщил: “Вас обходят справа, вас обходят справа до 20 танков! Идут на Яковлево”. Перед высотой тоже около двух десятков тяжёлых и средних танков. Оголять позицию здесь нельзя. Но надо и тыл закрывать. Что делать? За себя оставил младшего лейтенанта Бессарабова, а сам устремился вниз, к церкви, чтобы встретить те, обходящие с фланга.

Танки шли вдоль реки на малой скорости по заболоченной низине. Не разгонишься. Удачно укрывшись за церковью, мой танк ударил их по бортам. Первым же выстрелом подбил головную машину – вспыхнула, как факел. Потом перенёс огонь на задние. Но, к удивлению своему, заметил, что загораются и те танки, которые находились в середине и по которым я огонь не вёл. Не сразу сообразил, что из-за реки по ним ведут огонь танки второго батальона. Из двадцати только трём-четырём удалось вырваться назад.

Стремительно возвращаюсь на высоту. Здесь три танка, умело маневрируя, героически отбивали натиск озверелого врага. Трудно найти слова, чтобы воздать должное стойкости экипажей. По существу, горсточка танкистов была уже окружена. Враг поливал снарядами и бомбами дотла выжженную землю. Фашистские стервятники почти непрерывно бомбили высоту. Но танкисты продолжали сражаться, свято соблюдая девиз: “Гвардия в бою не отступает”.

Стало заметно, что немецкие танки устремляются в обход высоты слева, в направлении к деревне Погореловка, где им удалось преодолеть к 10.00 реку Ворсклу и овладеть Покровкой.

Получил приказ выйти из боя и отойти за реку. Выходить из боя днём, при огневом соприкосновении – дело чрезвычайно опасное и бесперспективное.

Неожиданно танк Соколова застрял в глубокой воронке. К нему на помощь поспешил Бессарабов. Заряжающий рядовой Елесин и радист танка Соколова Терентьев под сильным огнём зацепили танк Соколова буксирным тросом. Я с Шаландиным прикрываем их. Не менее семи танков уже обошли высоту слева, шесть двигаются прямо на нас, семь-девять обходят справа. Снаряд “тигра” прошил броню застрявшего танка и поджёг его. Экипаж Соколова покидает машину. Бессарабов доложил, что кончились снаряды. Два снаряда один за другим поразили мою “тридцатьчетвёрку”. С экипажем, отстреливаясь от немецких автоматчиков, отхожу к машине Бессарабова. На поле боя остался один танк Вальдемара Шаландина, уничтоживший два “тигра” и два средних танка. В разгар боя “тридцатьчетвёрка” была подбита и загорелась, но Шаландин не покинул боевую машину и продолжал вести огонь…

Двенадцать человек вместилось в “тридцатьчетвёрку”, на которой мы отошли через Яковлево на правый берег Ворсклы, на высоту к мельнице у деревни Покровка. Бой переместился на позиции бригады. Тут тяжёлый танковый бой с несколькими десятками вражеских танков вёл наш первый танковый батальон гвардии капитана Н. И. Гавришко. Однако численное превосходство гитлеровцев было слишком велико. Прорыв обороны бригады стал очевидным. Первая гвардейская танковая бригада оказалась в тактическом полуокружении и полном огневом кольце. Вот тогда-то командир корпуса ввёл и свой резерв.

Я воевал долгих 4 года, но такой ярости и стремительности, предельной скорости, на которой контратаковали танкисты Бурды в направлении Покровки, видеть не приходилось. Броневая масса танков неслась, покрывая с ходу всё пространство перед собой губительным огнём. Этого смертельного удара выдержать было не под силу даже отборным фашистским танкистам войск СС. Покровка была взята одним ударом, оборона корпуса восстановлена. Эта контратака 49-й тбр и всё виденное было для меня уроком и мудрым примером не только на всю мою боевую деятельность, но и на долгие годы службы и учёбы в мирное время».

Из воспоминаний гвардии лейтенанта Георгия Бессарабова (1-я гв. тбр):

«Восемь наших машин стояли на склонах высотки, когда гвардейцы-мотострелки сообщили о появлении немецких танков. Мы выслали разведку. Весть оказалась верной: большая группа танков противника под покровом ночи подошла к переднему краю и ждала утра, чтобы начать наступление. На горизонте занимался слабый рассвет…

Минуты перед боем. Сотни мыслей проносятся в голове. Как машина? Танк в исправности, он не подведёт? А что нужно танкисту? Мотострелки так спокойно залегли впереди, точно предстоит не трудный бой, а манёвры. Рядом – экипажи боевых товарищей Шаландина и Соколова. Оба сыновья полковников, потомственные советские офицеры, честные и чистые люди. С такими не страшно воевать. Да и день наступал весёлый, победный – он не может кончиться плохо…

Немецкие танки пришли в движение. Впереди набирают скорость машины особой беловатой окраски. Это T-VI – “тигры”. До сих пор мы видели их на чертежах, изучали уязвимые места. Но одно дело картинка, другое – оживший “тигр”. Почему-то вспомнилась фотография разбитого T-VI в какой-то газете. Стало веселее. Захотелось одного: пусть скорее кончатся томительные минуты выжидания – скорее бой, скорее снарядом, своими руками прощупать врага.

– Слева обходят немецкие танки! – доложили пехотинцы.

Появилась авиация противника. Она прокладывала дорогу своим танкам. Моя машина вздрагивала от бомбовых разрывов, следовавших один за другим. Приходилось маневрировать, зорко наблюдать. Ещё секунда – и впереди, на полной скорости, спускаясь под горку, показался головной немецкий танк. “Этот не уйдёт! Этот наш”, – подумал, вероятно, каждый член экипажа. Открыли огонь. Снаряды попадают в цель, но “тигр” продолжает двигаться. Видно, шкура у немецкой зверюги крепкая, но бесстрашия у гитлеровцев не слишком много, не слишком уверены в себе: переменили позицию. В таком бою необходимо это делать чаще, а то засекут, – погибнешь без пользы и славы. Немцы двигались сплошной лавиной. Цель выбирать легко. Ударили вначале по одному, потом по второму среднему танку. Оба они загорелись. Счёт открыт!

Соколов попал в беду. Много чудесных товарищей в нашей среде, но этот молодой комсомолец, ещё не видевший по-настоящему жизни, – один из лучших. Перед боем в свою записную книжку он написал слова Зои Космодемьянской о том, какое счастье погибнуть за Родину. И написано это было не для красного словца, а в такую минуту, когда нельзя кривить душой. Верное, гвардейское сердце билось в этом комсомольце.

Танк Соколова подбил одного “тигра” и одну среднюю машину, но и сам попал в беду: маневрируя, очутился в яме и не мог выбраться. Машина становилась мишенью для врага. Нам не надо было договариваться между собой. В такие секунды танкист без слов понимает своего товарища. Лейтенант Шаландин прикрывал нас огнём. Командир башни Пётр Елесин выскочил из-за стальной брони и быстро зацепил машину Соколова. Рванули. Трос сорвался. А танки врага приближались. С каждой секундой уменьшалось расстояние, сильнее становился огонь. И в ту тяжёлую минуту подъехал наш командир, природный гвардеец и природный танкист – Бочковский. Меньше полукилометра отделяло его от немцев, а экипаж Бочковского работал, ничем не показывая своего волнения. Рванули вдвоём, и на этот раз повезло. От прямого попадания загорелась машина Бочковского. Больше ничего сделать было нельзя – надо спасти людей. Посадили их в танк и на полной скорости – в укрытие.