Александр Сладков - Обратная сторона войны

– Леш, а как ты вообще сюда попал?

– Я в 35758 служил. В воинской части. Кантемировка. Побеседовали из ФСК. Рассказали сказку. Мол, сгоняешь в Чечню. На прогулку. А заодно и денег дадут.

Над пленными не издеваются, не простреливают коленки, не отрезают головы. Такие еще не пришли времена. Водят, показывают прессе и делегациям, как диковинных обезьян. А делегации эти частят из Москвы одна за другой. Ну как же! Надо засветиться, на фоне событий.

В подвале дворца боевики. Старая «афганская» форма. Беседуем. У одного зеленая повязка на черных как смоль волосах. Хрипловатый приятный голос.

– Мы все здесь смертники! Опять репрессии? Сорок четвертого года не будет! Солдаты, что приезжают, им есть куда отсюда идти. Россия большая! А нам – некуда деться. Остается только здесь умереть! И мы будем умирать! Когда «новости» преподносят, что чеченцы – одни кровопийцы, это не правда! Надо говорить правду, если она есть! Если дружить – давайте дружить! Если быть врагами – пожалуйста, мы будем врагами!

Ах, вот оно что. Кто-то здесь наговорил людям, что Ельцин выселит их в Казахстан, депортирует. Как Сталин в сорок четвертом году. Ребята! Вы преувеличиваете возможности российского МВД! Силенок не хватит! И потом, дикость какая-то, двадцать первый век на носу! И к тому же… Казахстан – уже другая страна.

Сашко Белый (Музычко) в Грозном. Декабрь 94-го

На площади перед дворцом – группа людей. На руках красные повязки «УНА-УНСО». С трезубцем. Мама родная! Украинцы! Тоже воевать против России будут? Старший националист в камуфляже. Без бушлата. Нижняя челюсть выступает, как ящик, выдвинутый из комода. Хищные носогубные складки. На шее шарф, неформенный, клетчатый, мохеровый, на голове бейсболка козырьком назад:

– Мы патриоты из Украины! Приехали бороться с московской агрессией. Мы пока отдыхаем, наблюдаем за тем, что здесь делается. Если Россия на Чечню нападет – мы будем в первых рядах воевать с российской оккупацией!

Тоже мне, комсомолец наоборот. Эх, братушки православные! Предали вы нас! А может, мы сами во всем виноваты? Почему от нас шарахаются? Люди, народы, страны? Жить с Москвой не хотят. Едва Советский Союз качнулся, так республики как тараканы от занесенного тапка дернули во все стороны! А сейчас аж воевать с нами готовы! Ладно… Я – репортер. Я не политик, не аналитик. Пашу поле. Кстати, о поле. О футбольном. Заезжаем мы тут как-то на грозненское «Динамо». Открытая арена. Газон под снегом. Вдоль трибун, на поляне, – человек сто ополченцев. С автоматами. Лица у всех брутальные. Взгляд колючий, желваками играют. Перед строем седой военачальник вышагивает. Куртка из какого-то диковинного камуфляжа. В елочку и полоску. И каракулевая шапка. Держит речь на чеченском. Отдельные слова на русском: «Джохар…», «Автурханов…». Я так понял: объясняет, за кого надо воевать и кого надо мочить. Какой-то местный шепчет мне на ухо:

– Это Масхадов. Начальник нашего Генерального штаба. Присягу принимает.

Господи! Скоро в каждом дворе свой Генштаб организуют. И свою Присягу будут принимать. «Клянусь служить Мытищам до последней капли крови! И если я нарушу мою люберецкую клятву, то пускай тогда лопнет мой мочевой пузырь!!!» Парад абсурдов…

Кто-то привел на митинг волка. Ко дворцу. Держит его на поводке. Волк у чеченцев – символ свободы. Этот – грязный, какой-то нечесаный, скалит зубы по сторонам. Шарахается от мегафонных воплей. Что ты его привязал? Возьми да отпусти! Пускай всех перекусает! Свобода же! Каждый делает, что хочет!

Над митингующими плакат: «Чеченский народ, признанный Аллахом, непобедим!» Среди толпы стоит столик. На нем ящик, типа выборной урны. Ведомость. Женщина в «афганке». Собирает деньги на отражение российской агрессии. Настроение у нее приподнятое.

– Уже пятьсот семьдесят человек, только за сегодняшний день!

Сколько сдали? Деньги у них, интересно, уже свои? Или вражеские рубли? При нас, правда, к ящику ни один желающий не подошел.

Во дворце Дудаева пустота. Бродим по коридорам. Нам нужна информация. Вечером ехать во Владикавказ – материал в Москву передавать. Я аккуратно заглядываю в первую же попавшуюся аудиторию. О-па! Очередная московская делегация! Заседание! Вернее, очередные переговоры о выдаче пленных. Большой зал. Посередине – два стола. Стоят параллельно. За одним: вице-президент Ичкерии Зелимхан Яндарбиев и Роза, министр торговли (символичная должность, правда), неплохая женщина, фамилию не помню. Мы даже ночевали в ее квартире в Грозном не так давно. Помню, угощали нас икрой. Из большого блюда. Мне дали ложку, почему-то фарфоровую. Я добросовестно черпнул, и она лопнула, развалилась. Неудобно…

– Извините, Роза, ложку сломал.

– Да уж ладно…

– Не расстраивайтесь, Роза, ложка-то старая!

– Да. Николаевская…

Вот так, царский сервиз поломал!

Да, о переговорах. С нашей стороны за столом сидел Евгений Логинов. Десантник. Майор. Депутат Госдумы от ЛДПР. История попадания Логинова в политику интересна. Владимир Вольфович Жириновский любил выступать перед народом в Сокольниках. Импровизированная трибуна, стопка водки, выпитая принародно вместо вступления, и… Вольфович жег! Правда-матка, лозунги, обещания! Однажды его прервал худощавый десантник-майор: «Что вы нам втираете! Вам вообще известно, как мы живем?!» Через несколько дней в общаге военной академии имени Ленина на Пироговке у офицеров проходил очередной сабантуй. Неожиданно в комнату ворвались два жлоба. Они обыскали присутствующих, досмотрели помещение и торжественно объявили: «Сейчас войдет сам!» А дальше появился его величество Вольфович. С предложением о сотрудничестве. Так Логинов стал депутатом. Естественно, от партии ЛДПР.

Рядом с Евгением за столом переговоров сидел Виктор Филатов. Бывший генерал и бывший редактор «Военно-исторического журнала» Минобороны. Опубликовал в нем мемуары Фюрера «Майн Кампф», за что его, собственно, и уволили. В тот момент Виктор Иванович был пресс-секретарем Жириновского. Когда я вошел, Логинов говорил о том, что не всякий у нас в России знает, кто такие чеченцы, многие их путают с узбеками и туркменами… (?!)

В зале, как и во всем дворце, было холодно. Пар шел изо рта. На меня никто не обратил внимания. Филатов сидел в пальто, в перчатках, в заячьей шапке, втянув голову в воротник. Казалось, что дремал. Я тихонечко опустился на соседний стул. Как бы примкнув к нашей делегации.

– Спите, Виктор Иванович? – шепотом.

Бывший генерал медленно, как удав Ка из мультфильма «Маугли», отворил глаза и, не поворачивая головы, печально, не стесняясь присутствующих, отозвался: