Александр Тамоников - Небратья

– Одобряю, Антон, очень даже, – прогудел в усы Скоропад. – О це, как говорится, добре!..

– Хоть на что-то ты сгодился. – Воронец лукаво усмехнулся. – Прости, командир, что сделали за тебя половину работы. Понимаем, тебе обидно.

– Хватит! – Антон насупился. – Что смогли, то сделали. Теперь постараемся избежать головокружения от успехов и завершить начатое. Мы не можем покинуть этот город, не разобравшись с фашистами. Очередная наша мишень – их руководство.

– В «РПГ» последний выстрел остался, – как бы между прочим заметил Кабанов.

– Но есть ручные гранаты и коктейли Молотова, – сообщил Воронец, выдвигая из-под ног картонную коробку, в которой что-то перекатывалось и позвякивало.

– Откуда коктейли? – изумился Антон.

– Так мы же не сразу начали геройствовать, – заметил Кабанов. – Скоропад, расскажи.

– Мой знакомый опер… – помявшись, начал Скоропад. – Ладно, чего уж там, ребята его теперь видели. Олег Рынкевич живет в своем доме на улице Поплавского. Вы с девушкой в канаву свалились, а мы на «Форде» дальше покатили, помнишь? На Соборную выехать не смогли, там все перекрыли. Гриша даже сдаваться хотел.

– Был такой грешок, – пристыженно буркнул Наумов.

– Хорошо, что я ориентируюсь в этом городе, хотя сам обитаю в Жмыхове. Мы ушли за поворот, свернули в Отрадный проезд. Погоня пронеслась мимо. Олежка дома был, я объяснил ему, что к чему. Он за голову схватился, но впустил, ворота закрыл, «Форд» в гараж загнал. СБУ прочесывало затем тот район, но кто же будет проверять дом надежного офицера милиции? Жена его поругала, но смирилась. В общем, приютил нас Олежка. «Форд» Горбуна он со временем на запчасти разберет. Это вот машина его тестя, только номер он другой поставил. У Олежки их как грязи. Тесть не ездит, у него инфаркт. Я обещал вернуть машину… если получится. Он сел за руль, вывез нас на Соборную, назад пешком вернулся.

– Мы успели несколько коктейлей сварганить, пока он сокрушался и номера менял, – объяснил Кабанов.

– Телефонная связь с этим парнем есть? – спросил Антон.

– Есть, – кивнул Скоропад. – А что?

– Да так… – Капитан задумчиво почесал лоб. – Имеется одна туманная мыслишка. Ладно, мужики, об этом позже. Беремся за работу, пока не началось?

На Никитской улице этим мглистым утром царило нездоровое оживление. Здание изолятора СБУ уже потушили, и над районом стелился удушливый запах гари. Пожарные машины уехали.

В изувеченном здании копошились какие-то люди. Под присмотром автоматчиков они переворачивали обугленную мебель, собирали бумаги и уцелевшую оргтехнику. Милиция оцепила район, не подпускала зевак.

В шестистах метрах к западу на этой же улице у двухэтажного симпатичного особняка тоже наблюдался ажиотаж. Над зданием развевался украинский флаг, а над крыльцом – еще один, красный по кайме, белый в центре, с державным трезубцем и готической вязью, образующей стилизованную свастику.

У крыльца стояло несколько быстроходных внедорожников, вокруг них суетились люди. Из окна первого этажа орал, надрывая глотку, невысокий худощавый мужчина с редкими напомаженными волосами. Потом он со злостью захлопнул раму. На крыльце появилась женщина, высокая, статная, одетая в кожаные штаны и стильную жилетку, имитирующую вышиванку. Она могла бы быть привлекательной, если бы не злоба, уродующая лицо.

Она размахивала руками, кричала на мужчин, собравшихся у внедорожников:

– Почему вы еще здесь?! Захар со своими остолопами – на Прудную! Шинкевич, поднимать ментов, пусть перекроют выезды! Задерживать всех подозрительных! Это я за вас должна делать?! Марш!

Боевиков и их машины словно ветром сдуло. Внедорожники, набитые бритыми парнями, мигом разлетелись в разные стороны. Женщина со злобой отбросила дверь ногой и скрылась в здании.

Возле особняка никого не осталось. Тут из переулка вылетела «восьмерка». Неведомые герои несколько минут назад угнали ее от ведомственного гаража, расположенного на соседней улице. Она подлетела к символической ограде и резко затормозила.

Опустилось заднее стекло. Из окна высунулась труба, на которую была насажена остроконечная граната. Прозвучал выстрел, разбилось окно на втором этаже, рвануло с треском, с грохотом!

Одновременно с взрывом из машины выскочили двое мужчин в масках с бутылками в руках. Тряпки-затычки на горлышках уже горели. Террористы перепрыгнули через оградку, бросились к дому. Они швырнули бутылки в окна первого этажа, развернулись и побежали обратно. В комнатах занималось пламенем разлитое горючее.

Выскочил четвертый, бросил на крыльцо гранату. Она взорвалась под входной дверью, выломала ее, изувечила крыльцо.

Все негодяи моментально расселись по своим местам. «Восьмерка» сорвалась с места и исчезла в ближайшем переулке.

Здание горело. Вопили люди. Кто-то сорвал огнетушитель, заливал пеной огонь. Дым распространился по всему особняку.

Первым на крыльцо вывалился толстый щекастый мужик с круглыми глазами, заместитель Матусевича по партии господин Ширенко. Он кашлял, держался за горло, оступился, скатился на землю.

Следом, хрипло матерясь, вылетел сам руководитель партийной ячейки, мужик с перекошенным лицом и редкими волосами, торчащими дыбом. Борта его пиджака тлели, он, прямо как подбитый самолет, оставлял за собой дымный след. Матусевич перепрыгнул через тушу своего заместителя и принялся метаться по двору, выкрикивая слова, большинство которых никоим образом не относилось к печатным и цензурным.

Последней на крыльцо выбежала женщина в кожаной «вышиванке». Она обливалась яростью, топала по крыльцу, и теперь уже оно не выдержало. Взрыв гранаты не прошел бесследно. Затрещали, стали ломаться доски под ногами. Дама провалилась, визжа и матерясь. По части применения неформальной лексики она не уступала господину Матусевичу.

Тот опомнился, бросился выручать свою сподвижницу и попутно супругу. Но спасатель запнулся о Ширенко, который делал робкие попытки встать, повалился, треснувшись челюстью о половицы.

Добропорядочному, идейно выдержанному семейству Матусевичей в это утро не повезло вдвойне. Не прошло и десяти минут, как полыхнул их особняк, расположенный на Восточном шоссе, в окрестностях Лучистого озера.

Оно действительно блестело и переливалось в лучах восходящего солнца. На его фоне пламя, вырвавшееся из окон особняка, смотрелось весьма живописно.

Металась прислуга. Кто-то хватался за огнетушитель, кто-то – за ведра с водой. Растерянно взирала на происходящее охрана, проворонившая момент поджога.

Василию Егоровичу, разумеется, оперативно сообщили о случившемся. Но он был занят другими важнейшими делами, рычал на врачей «Скорой помощи», наконец-то прибывшей, поэтому не смог быстро приехать.